Светлана Шиловская - Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

Проснулась я от бьющих лучей солнца. Уже без четверти десять. Ирина спала безмятежно, не подозревая, что уже как минимум полчаса должна трудиться на своем рабочем месте. Надо звонить Андрею и нагло врать, что прихворнула его сотрудница и к «станку» встанет не раньше завтрашнего дня. Я задернула шторы, чтобы подруга не жарилась под палящим солнцем, и тихо спустилась вниз. Агаши ни в горнице, ни во дворе не оказалось. На веранде все прибрано, никаких признаков вчерашних событий. Словно мне все приснилось, только голова была тяжелой и в то же время пустой — ни одной стоящей мысли.

Набрав номер племянника, я, на удивление складно, наврала ему про Иркино недомогание, связанное с перегревом и переутомлением, — взрослые детки ее укатали так… Пояснять не стала, лишь намекнула, что и они с Людмилой в недалеком времени испытают все эти прелести. Андрея мое банальное умозаключение привело прямо-таки в эйфорическое состояние, мол, своя ноша не тянет. Людмила, оказывается, каждый день взвешивается, чтобы узнать, как растет в утробе плод. Выслушав еще какую-то благоглупость из уст будущего отца, я пожелала им хороших привесов, здоровья и счастья в семейной жизни.

Итак, одна проблема решена. Теперь надо звонить насчет наших недорослей, когда за ними приехать к Пронину, точнее, в дом Ленки. С ней ни говорить, ни тем более встречаться не хотелось. Повезет, если она не дома, а в Москве, в своей фирме кует себе золотой запас.

Не успела я сбросить негатив, вызванный образом бывшей одноклассницы, как в моих руках ожил мобильный и раздался бодрый женский голос, назвавшийся Магомадовой.

Почувствовав замешательство после моего машинального «здрасьте», абонентка с повышенного тона перешла на крик:

— Галь, не узнаешь?! Я ваша с Иркой бывшая одноклассница — Лена Пронина, теперь Магомадова! Я в курсе всех событий! Супер, как вы там все разрулили!.. Ко мне вот-вот журналюга нагрянет! Ты не обидишься, если я дам интервью? А потом он и к вам!..

— Нет-нет, Лена, рассказывай, что хочешь, а нам не до журналистов. И, пожалуйста, скажи ему, что у нас старушка приболела, к нам нельзя.

— А, наслышана! Это Агафья Тихоновна! Отец мой да и дети о ней все уши прожужжали. Ну, хорошо, тогда я все сама журналисту Перелыгину… Обещал на первую полосу! Ну надо же!.. Значит, существует проклятье! Никого не обошло! Весь род Хванского — сплошь разбитые судьбы!!! А Бронислава какова! Так себя несла, а сама… Ха-ха, ну теперь корона-то слетела с этой гордячки. Папа говорит, ей придется долго отдыхать на нарах.

Ленка еще что-то тараторила взахлеб, очевидно, репетировала речь перед журналистом. Я едва сдерживала себя, чтобы не нагрубить. И, как могла, вежливо прервала ее восторги и злопыхательства, спросив однозначно, когда можно заехать за детьми.

— Ой, Галюнчик, они допоздна видик смотрели, теперь еще спят, собака тоже. Проснутся, всех накормим. Пусть остаются у меня до завтра, вы хоть отдохнете. А тут есть кому за ними присмотреть — я свою прислугу из Москвы притащила. Ведь по телефону мне отец все рассказал, я и приехала с утречка на целых два дня.

— Ладно, пусть дети побудут у тебя, только щенок еще маленький — не перекармливай.

— Ну, вот и хорошо, не беспокойся. А потом и ты ко мне, и я к тебе в гости…

Устав от Пронькиной трескотни и духоты, предвещавшей дневную жару, захотела немедленно искупаться. На речке все, как прежде, но на противоположный берег не тянуло. Освежившись, растерлась полотенцем и почувствовала себя уже на четыре с плюсом. И бодрым шагом направилась к дому.

Во дворе все еще было тихо. Я разогрела чайник, заварила растворимый кофе и уселась, с удовольствием попивая горячий напиток, попыхивая сигаретой.

Только я расслабилась, как раздался сигнал у ворот. «Это, наверно, Гудков, а у меня волосы дыбом, как у мокрой курицы, халатик жеваный, словно через мясорубку пропущенный, — я ведь в нем спала. И под ним ничего: снятый мокрый купальник болтается на перилах веранды — веревки-то бельевой теперь нет», — все это мухой пронеслось в голове.

Но сигнал повторился, и я, придерживая полу халатика, двинулась мелкими шажками к воротам. Открыла и обмерла. Передо мной стоял элегантный молодой человек весьма приятной наружности. Кажется, это он вместе с пожилым мужчиной привозил нам от Хванского новую видеокамеру.

— Доброе утро, Галина Павловна.

— Да… доброе.

— Простите, видимо, разбудил вас. После вчерашнего, наверно, отдыхали. Но… Олег Родионович с Танечкой уехали в Москву и очень просили вам все это доставить. Примите, пожалуйста, и не возражайте.

Молодой человек вкатил складную тележку, полную коробок. И уже у самой веранды спросил:

— Куда лучше выгрузить? Тут подарки разные…

— Я… я не знаю, но зачем и почему нам?..

— Тут всем, и для бригады Грудкина.

— Гудкова, вы хотели сказать.

— Простите, да, и для Гудкова.

— Ну, прямо сюда и выгружайте, но…

— Никаких «но»! Я выполняю поручение хозяина, так что примите, пожалуйста. Остальное он выразит лично, как вернется. Ведь вы и Агафья Тихоновна не уедете?! Еще будете здесь отдыхать?!

— Отдыхать?.. А, да, мы будем… начнем, — промямлила я и пошла закрывать за посланником Хванского ворота. Он еще раз поблагодарил меня и укатил на дорогой иномарке.

Я снова села и закурила, уставившись на ворох коробок.

— Вот это да! Галь, с утра делом занялась? Решила все разгрузить, а я вот продрыхла. Ой, надо срочно позвонить на работу Андрею!..

— Не надо, Ир, я уже позвонила. Сказала, что ты приболела и приедешь завтра после обеда.

— Умница! Настоящая подруга! Знаю, что врать тебе тяжело — этот подвиг я оценила и отслужу. Да вот прям щас и займусь: что в холодильник, а что… Но ведь все скоропортящееся еще вчера убрали, осталось только… Галь, да это же не наши, а совсем другие коробки! Откуда? О, тут икра, осетрина, копчености, пицца, сыр трех сортов! Что за скатерть-самобранку боженька нам послал?!

Я в нескольких словах объяснила, откуда сии дары, и тут же в раздумье сказала:

— Как-то неудобно получилось. Я даже поблагодарить не удосужилась, словно в столбняке… Надо было отказаться. А Гудков как это воспримет, взятка, что ли?

— Да брось, Галь, интеллигентское самоедство! Хванскому захотелось нас отблагодарить. Ведь вторую дочку спасли и сына Родиона тоже. И состояние помогли не разбазарить… А вот Гудков и Данила, хоть и не сильно, но пострадали. Майор в какой напряге работал со своей бригадой! Ну, не хмурься, подруга, глянь — сколько всего! Жить будешь, Галюха, без проблем — надолго хватит! Щас я тебя хорошим крепким кофейком напою, а растворимый не пробирает.

Наконец подруга перестала трындеть, занялась делом: смолола зерна и приготовила отличный напиток. Мы поко-фейничали, взбодрились и принялись разбирать коробки.