Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка»

Франц пошутил:

— На этот раз, друзья, у нас меню разнообразнее. Я вижу на столе хлеб разных сортов. Помните Темиртау и московскую квартиру в “Дубках”?

Харасанов и Наташа рассмеялись.

— Изменений произошло действительно много, — сказал Харасанов. Но то, что произошло с нами в “Матросской тишине”, я не могу отнести только к совпадению, глупой случайности. Нет, наше спасение не было случайным. В Нью-Йорке, где мы сейчас проживаем с Василием, я построил храм в благодарность Всевышнему, который смиловался над нами, перенес в другой мир — свободный для нас от моральных и физических мучений. Не знаю, что принесла в эту страну перестройка, но, из наблюдений последних дней, кардинальных перемен я не вижу. Тот же пресмыкающийся плебс с одной стороны и вседозволенность для людей мало-мальски обладающих властью.

Василию почему-то вспомнился гостиничный швейцар. Он рассмеялся.

— Но ведь в славянском мире так было всегда. Умопомрачительное чинопоклонство, массовый мазохизм, доведенное до абсурда идеалистическое понятие непротивления зла насилию.

Василий с какой-то едва уловимой насмешливостью посмотрел на Франца.

— Мазохизм способствует укреплению семейных уз, а политика непротивления зла насилию продлевает драгоценную жизнь. Почему вы с Наташей не покинули пределы этой страны?

Франц в упор посмотрел на Василия.

— А ты, дорогой, стал злым. Сытый желудок укоротил твою память. Во-первых, у меня на Украине старая больная мать. Во-вторых, как говорил Костя, Всевышний в лице представителя ООН и американского посла не предоставил мне возможность получить политическое убежище.

Константин раздраженно поморщился:

— Василий, прекрати. У тебя действительно короткая память. То, что ты лишился глаза еще не дает тебе права срывать обиду на друзьях.

Василий поднялся с кресла и вышел в соседнюю комнату.

— Вы его простите, друзья, — сказал Харасанов. — Потеря одного глаза повлекла за собой скверные последствия. У Василия постепенно падает зрение.

Они подавленно молчали. Такое понятие, как потеря зрения у каждого всегда сопряжено с ужасом и безысходностью.

Они много пили. Харасанов то и дело поглядывал на Франца знакомым взглядом. Назревал серьезный разговор.

— Тебя, Франц, безусловно интересует причина по которой мы с Василием приехали в Россию. Этих причин целых три. Две относятся к сугубо моральной категории. Третья — материального характера, чисто бизнесовая. Вы готовы меня выслушать? — после некоторой паузы спросил Франца и Наташу.

Они молчали.

— Как говорят до сих пор на территории бывшего Союза “молчание — знак согласия”. Во-первых, я должен любой ценой отыскать могилу Татьяны и похоронить ее по-человечески. Где ее могила? Под каким номером?.. Соответствует ли этот номер действительности? — с тоской произнес Харасанов. — Думаю, вытащить правдивую информацию из московских ищеек будет нелегко. Вторая причина — вы с Наташей. Да, да, Франц! Не смотри на меня удивленными глазами. В Нью-Йорке я купил для тебя студию, подготовил приличное жилье. Так что пора, Франц, воплотить твою мечту в действительность. Что касается третьей причины, уверен, Франек, она тебя удивит, шокирует, произведет эффект разорвавшейся бомбы.

— Мы заинтригованы. Говори, не тяни!

— В США я занимаюсь бизнесом, можно сказать, большим бизнесом. Недавно у мена появился коллега, который скупает и коллекционирует произведения искусства. Как-то он мне поведал, что начиная с 20-х годов коммунистические лидеры в Москве проводили закрытые аукционы произведений искусства. Для крупнейших миллиардеров и миллионеров выставлялись полотна знаменитых художников всех времен и народов. “Народное достояние”, как тогда выражались, уходило в тайные частные галереи Вашингтона и Дели, Лондона и Парижа. Так вот, Франек, теперь самое интересное, — продолжал Харасанов. — Он мне предоставил список не проданных по неизвестным причинам полотен. Я прочитал следующий текст: “Франц Бялковский. Украина, 1969 год. “Революция на Земле глазами марсиан”.

Картина оценена в двадцать миллионов долларов. Предлагаемая на аукционе сумма достигла восьмидесяти миллионов долларов. По неизвестным причинам в последний момент картина была снята с аукциона.

Из обычного гостя, которым в данный момент являлся Франц, он превратился в каменного. Наташа закрыла глаза, как-то глупо вытянув шею. Граната разорвалась со всеми последствиями взрыва.

— До вашего приезда кое-какую работу мы уже проделали, — после некоторой паузы продолжил Харасанов. — Круг людей, имеющих непосредственное отношение к полотну, вот в этом списке. Из перечисленных наибольший вес с советской стороны, — улыбнулся Харасанов, — имел член Политбюро товарищ Войтович. Дальше идет разная шушера, наименьшей из которых является фигура хранителя запасников бывшего гэбиста Павла Васильевича Космакова.

Ненависть к богатым, которая, как правило, у бедных базируется на зависти, сделала свое. Павел Васильевич Космаков сумел убедить двадцатилетнего предводителя чекистов города Кургана, что купец Полухин, который по сути вывел Космакова в люди, кровопийца и гад, и его необходимо срочно уничтожить.

Перед тем, как чекисты разработали операцию, Павлуша Космаков проник в подвалы Полухина и утащил два бочонка золотых монет, которые Полухин, как истинный купец, хранил дома. Зная, что кража всплывет, вор зарядил обрез японского карабина, пробрался в спальню Полухина и в упор расстрелял хозяина и его двадцатилетнюю жену. Чекистам осталось только констатировать факт и зачислить бывшего приказчика в свои ряды. С тех пор молодой сотрудник ВЧК Павел Космаков становился все более и более заметной фигурой в городе Кургане.

Необходимо сказать, что не только хватка, но и лицо этого человека было волчьим. Острое с близко посаженными зелеными глазами, оно внушало непроизвольный страх у всех, кто с Космаковым общался. Ежедневно в подвалах общеизвестной организации он собственноручно расстреливал классовых врагов, а в свободное время, запершись в реквизированном особняке, пересчитывал тысячи золотых монет, украденных у купца.

Но слухи о проделках бывшего приказчика все же просочились. Люди догадывались кто истинный виновник смерти купца и его жены. Как известно, дыма без огня не бывает. Поэтому молодой начальник ВЧК решил в отсутствие Космакова обыскать его дом. Откуда ему было знать, что вместе с пакетом в город Кустанай, адресованном тамошнему ВЧК, в телеге под соломой, из России в Казахстан уезжали два бочонка, нагруженные золотом.

Мысль, куда спрятать богатство, не давала Космакову покоя. Старинных замков, заброшенных домов, горных рек с берегами, поросшими вековыми деревьями, в северном Казахстане не имелось. Закопать золото в “чистом поле” было рискованно. Песчаные бури могли превратить заветное место в безликую пустыню — естественный ландшафт северного Казахстана. Но и оставлять в Кургане было рискованно. Среди населения появилось множество врагов. В принципе необходимо искать новое место жительства. Оказывается, у Полухина была вторая семья где-то под Акмолинском. Доходили слухи, что взрослые сыновья купца уже наводили о Космакове справки.