Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка»

— Что вы имеет ввиду? — похолодел Баха. — Не хотите ли сказать, что вы меня отравили?

Маленький человек расхохотался. Из волчьих глаз побежали слезы.

— Успокойтесь, дорогой, я пошутил. В последнее время шутки такого рода успокаивают мои нервы.

— Плохие шутки. Предпочитаю от смерти держаться подальше, — сказал Баха.

— Но ведь дней десять тому назад вы были от смерти на волоске… не так ли?

— Что вы имеет ввиду?

— Отвечу. Ваши приключения в гостинице “Турист”. Ведь это вы и ваши друзья отправили на тот свет четверых. Не скрою, для меня с вашей стороны это оказалось большой услугой. Но приступим к делу. Полотно какого художника вас интересует? Век, название картины?

Этот человек был уникален во всем. Гибкий ум, интеллект говорили: иметь с ним дело совсем небезопасно.

— Век ХХ-й полотно малоизвестного художника Бялковского “Революция на Земле глазами марсиан”.

— Ч-ч-то?!. Я не ослышался? — изумился ювелир. — Но ведь это полотно не может быть продано, оно…

Космаков вскочил с кресла и порывисто приблизился к Семенову.

— Откуда вы узнали о его существовании? Отвечайте!

К резким переменам, происходящим с этим человеком, Баха начал привыкать. Тем не менее, нервный всплеск, возникший в тот момент, был непонятен.

— Все продается и покупается, господин Космаков — младший. Ваш отец преспокойно сплавлял мне полотна Сурикова и Поленова, Пикассо и Рембрандта…

Космаков сделал жест и сказал слова в той последовательности, от которой Баху бросило в жар.

— Стало быть, вам позарез нужна только эта картина? — провел ребром ладони ниже подбородка.

“Черт возьми, да он унаследовал от папаши и слова и жесты”, — удивился Баха.

Это смачное “стало быть” и классический жест пиратов — были неотъемлемой частью Космакова — старшего.

— Покупка картины ваша идея, или в деле замешаны те двое? — продолжал Булат.

Баха скривился.

— Они лохи, богатые американцы союзного происхождения. Что я им всуну, то они и проглотят.

— Но откуда вам известно о приобретении этого полотна моим отцом? Вы так и не ответили.

— Зачем так нервничать? — спросил Баха. — В Киеве на выставке я встретил автора этой картины, — обманул Баха, — Франца Бялковского. Он рассказал, что полотно у него реквизировали в 70-х годах, и он хотел бы его вернуть. Предложил сто тысяч.

— В каких деньгах, — осведомился Космаков, — гривнях или фунтах?

— Не иронизируйте, Булат, — рассердился Баха. — Гривня будет повыше российского рубля, да и вашего тэньге тоже.

— Но вы не ответили.

— В фунтах, конечно, — опять солгал Баха.

— Я вам дам сто тысяч фунтов, и сегодня — же убирайтесь вон из Казахстана. Эта картина мне дорога, как память об отце, его последний подарок сыну. Так что соглашайтесь, пока я не раздумал.

В мозгах санкт-петербургского барыги пронесся вихрь порочных мыслей. “Сто тысяч фунтов — это же целое состояние. Господи! Неужели такое возможно?!”

— Принимаю, только наличку, — безапелляционным тоном заявил он. — Платите хоть

сейчас, и сегодня мы свалим.

Через пять минут Булат Космаков вынес портфель и выгрузил на стол целую гору пачек к с изображением на купюрах милейшей в мире женщины.

— С вами приятно иметь дело, — воркующим голосом произнес Баха. — Но, скажите честно, что с вами происходит?

Космаков поморщился.

— Не философствуйте, как вас там, Баха. Вы освободили меня от Лени Рыжего, здешнего бандита. Уже за одно это можно хорошо заплатить. И еще. Мне не нужен шлейф визитеров из Санкт-Петербурга. Скажите своим, что полотна у меня нет, оплатите, наконец, дорогу в Штаты, и на этом конец.

Баха прекрасно понимал, что молодой Космаков чего-то недоговаривает, но больше искушать судьбу не стал. О таких деньгах он даже не помышлял. Единственной его задачей теперь было обмануть Василия и Константина.

— Хорошо, но у меня к вам есть просьба: пусть ваши ребята вывезут меня на хорошей машине за город. Мне необходимо от американцев оторваться хотя бы на два часа.

В ста метрах от ювелирного магазина на противоположной стороне улицы стоял зеленый “Жигуль”. Константин Харасанов и Василий Коваленко внимательно слушали беседу между Борисом Семеновым и Булатом Космаковым.

— Как тебе наш Баха? — процедил Василий. — Завалю барыжную рожу, гадом буду!

— Ты, как всегда в последнее время, поришь горячку. Отсидел полжизни и не перестаешь удивляться подлости барыг. Лучше давай поразмыслим над загадкой. Кажется, с этим полотном связано что-то другое, покрытое тайной. Космаков не стал бы давать полмиллиона фунтов проходимцу, будь он человеком думающим только о деньгах. Уверяю, за этим что-то стоит…

Василия не переставала мучить моральная сторона поступка Бахи.

— Но, скажи, Костя, какая скотина! Если-бы я ему не присобачил жучок, он бы нас точно обкатал.

— Да замолчи ты наконец. Кабы да кабы… Баху необходимо хорошенько пугнуть и отправить в Питер. Он барыга, а у барыги не хватит духу стать нам на дороге.

Василий раздраженно массировал переносицу. Проделка Бахи в его понимании требовала немедленных действий.

— Неужели мы сейчас его отпустим? Ты в своем уме?

— Я этого не говорил, но за джипом нашей тачке не угнаться.

— Так что же, черт побери, делать?

— Пересядем в такси. Напротив, через дорогу, стоит “Форд”.

Черный джип тронулся с места, мгновенно набрал скорость и ушел далеко вперед. Таксист беспристрастно заметил:

— Машина сильная, но не скоростная. Далеко не уйдет.

В микрофоне раздался треск, затем они услышали диалог Бахи с невидимым водителем:

— Через пять минут зайдет солнце. У вас темнеет быстро.

— Это точно, но куда держим путь, шеф?

— В Семиозерный район на станцию Аман Карагай… Это далеко?

— Прилично, шеф, минут тридцать пилить придется.

Василий положил руку на плечо Харасанова.

— Бахе плевать на документы и шмотки в гостинице. Тикает сука!

— И на нас тоже плевать, — заметил Харасанов. — Ладно, Васек, делай с ним, что хочешь.

Таксист с опаской посмотрел на клиентов. Что такое ненужный свидетель он знал хорошо.

— Ты, брат, не бойся, — сказал ему Харасанов. — Тот козел, что в джипе, увез мою сестру за границу и продал. Что с такими делают?

— Сутенер, что ли?

— Точно, не одну душу загубил.

— Тогда его нужно одеть на х… а потом оторвать голову.

— Нет, убивать мы его не станем, — продолжал Харасанов, — отоварим и сдадим в милицию. Мне еще надо сестру отыскать.

На станции Баха отпустил джип и направился в хорошо освещенный бревенчатый домик, на котором красовалась вывеска с надписью: Готель “Айша-биби”.

“Оригинально”, — процедил Баха и вошел внутрь.

Василий с Константином укрылись в тени огромных сосен.