Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка»

Змеиная улыбка на массивном лице обозначилась еще ярче. Открылся тонкогубый рот, показался кончик языка напоминающий жало:

— Ш-ш-ш-то-ж, Герман Фридрихович, здесь вы, пожалуй, правы.

Первые дни на свободе проходили как в тумане. С утра до вечера кухонный стол ломился от яств, а стулья от худых и толстых задниц многочисленных посетителей.

Гостей приходило много. Умиротворенная Нина принимала всех — и врагов и друзей.

А по ночам доставалось огромной, двуспальной кровати. Организм, привыкший к стабильной жизни на свободе, но однажды попавший в экстремальные условия требовал компенсации.

Скованность первых дней исчезла. Нина могла часами играться с жизнерадостной, веселой внучкой ни на секунду не переставая смеяться. Золотоножку смешило буквально все: подвыпивший милиционер, идущий на ковер к начальнику, близ находящейся линейной милиции, Ивану Бучинскому. Толстая проводница, вытирающая жирные пальцы о полы форменного мундира. Малыш, с визгом требующий у мамы порцию мороженого. Ей хотелось жить, радоваться этому ярко-жёлтому дню, и багровому вечером солнышку. С внучкой на коленях до поздней ночи она сидела во дворе и любовалась желто-белым диском в черном небе загадочной луны. Говорят, для адаптации человеку после тюрьмы необходимо минимум полгода времени. И это действительно так. Великое творение Бога — человеческий организм — имеет свойство восстанавливаться быстрее, чем происходит его разрушение в неволе.

Иногда по вечерам Золотоножка просматривала свой архив, который ей удалось вынести из Дубовского централа. Каждый свой стих, каждая строчка из дневника, теперь ее удивляла. Казалось невероятным, что все зафиксированное в дневниках пережила именно она — маленькая женщина с благодушной улыбкой.

В голове роились противоречивые мысли. С одной стороны непреодолимо хотелось увидеть тайник и найти брата Мери, с другой — боязно опять окунуться в криминальный мир.

Прошла неделя. Как-то, валяясь на диване, Нина увидела по телевизору утонченное лицо итальянского аристократа. Затем ее слух уловил слова переводчика, от которых ей стало жарко.

“Вот уже больше ста лет ведется поиск двух украденных полотен Рембрандта — это картины “КАРТОЧНАЯ ИГРА” и “ДЕМОН СОБЛАЗНЯЕТ ВЛАСТЕЛИНА”. Цена полотен измеряется десятками миллионов фунтов стерлингов. Сердце Золотоножке подсказывало, что именно эти картины хранятся в Гатчинском тайнике.

Даже мысли, а не только обладание большими деньгами, обостряют чувство опасности. Как-то подсознательно Золотоножка ощутила, что за домом следят. По ночам возле дома слышались приглушенные шаги, из коридора порой долетал непонятный скрежет.

Нина свернула карту Гатчинской усадьбы, сначала тщательно запаяла при помощи утюга в целлофан, затем поместила в металлический цилиндр, предназначенный для хранения продуктов. Не дожидаясь сына, вызвала по телефону такси и уехала в деревню. Через два часа, когда застолье с родителями подошло к концу, Нина вышла в густой сад и под старой черешней глубоко закопала цилиндр. На следующий день около 9-ти утра она уже была дома. Буквально через 15 минут по ее приходу раздался звонок. Сын сообщил, что в эту ночь дома не ночевал. Нина пошла в библиотеку. “А ведь на верхних полках я пыль так и не убрала” — вспомнила раздосадованная женщина и отправилась в кладовку за раскладной лестницей. Еще через минуту Нина включила в библиотеке специальное освещение, где лампами служили бутафорные книжные тома, вмонтированные в стеллажи таким образом, что несведущему человеку отличить их от настоящих книг было невозможно. Голубоватый яркий свет осветил гордость Нины — огромную библиотеку. При первом же взгляде на книги сердце Золотоножки обмерло. Выстроенные под шнурочек корешки книг теперь напоминали строй добровольцев, которые о дисциплине знали только понаслышке. Как бы в подтверждение визита непрошеных гостей на корешках книг отчетливо были видны многочисленные отпечатки пальцев.

Сердце бешено заколотилось. Нина поняла, что на спокойной жизни на свободе можно поставить крест.

Неведение всегда сопряжено с душевными страданиями. “Кто и с какой целью проник в квартиру?” — размышляла Нина. Казалось невероятным, что о карте Мери может знать кто-то на стороне. “Зэчки разошлись по этапам. Ночных бесед Мери и Золотоножки никто не слышал. Мери ушла навсегда. “ Золотоножка терялась в догадках. Опять же, ее враги, которые упрятали ее в тюрьму, были “овощи” с другого поля. Их могла интересовать только смерть Золотоножки. Для этого у них не было необходимости проникать в квартиру, рыться в книгах. Размышления и поиск всегда приносят результат. “Кто-то знает о законсервированных картинах, стоящих миллионы фунтов стерлингов”, - пришла к выводу Нина. Внезапно лицо женщины озарила лукавая улыбка. Нина открыла шкаф с письменными принадлежностями и не задумываясь скопировала на тетрадный лист карту Острова Сокровищ» из знаменитого романа Стивенсона заменив существующие обозначения от себя массой иксов с игреками.

Домой она возвратилась поздним вечером. Кейс с картой лежал на прежнем месте, но в том, что карта побывала в чужих руках, у Нины не было сомнения. Еще через час она позвонила подруге, что уезжает в Крым отдыхать.

— Кажется, клоп отлично сработал, и мы с вами разбогатели, — процедил, разглядывая карту, Олег Князев. Каждое слово он произносил с непонятной брезгливостью, Герману порой казалось, что произносить слова начальнику спецотряда “Саламандра” было невыносимо тяжело. “Посоветовать ему дать обет молчания, что ли? Ладно, сделаю это когда буду готов уйти с арены. А может и влеплю пулю промеж глаз. — тешил себя надеждой 40летний полковник.

— Но карта довольно странная, — продолжил Князев. — Сплошная вода и этот остров. Сразу видно, тайник где-то под Питером. Что касается иксов, над ними придется поработать. Шифр больно дурацкий, а из этого следует, что может быть и не разгаданным. Тогда, Герман, тебе придется Золотоножку отловить и прогладить утюгом, чтобы раскололась! Но эго оставим на последний момент. Предполагаю, билеты она возьмет на поезд в Крым, а сама же махнет к холодному морю.

Видавший виды гебешник Герман Войцеховский удивлялся Князеву. Удивительная прозорливость этого человека, умение не светиться были доведены до совершенства. Практически никто из укомплектованного спецами подразделения «Саламандра» раньше не слышал ничего о Князеве. Ходили слухи, что до перестройки он был резидентом в Южной Америке. Другие заверяли, что его лицо несколько раз мелькало в окружении генерала Стерлигова младшего. И вот здесь на Украине, никого и нечего не опасаясь, этот человек заявляет: