Лев Златкин - Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]

Кобрик достал шифрованную записку Хрусталева и отдал ее Григорьеву. Она уже не представляла для него никакой ценности: данное слово потеряло смысл после смерти того, кому это слово было дано.

— А твою записку отдать тебе? — спросил он насмешливо. — Или ты уже забыл, что тоже просил меня об одолжении?

Григорьев рассмеялся:

— Оставь ее себе на память обо мне! Или выброси, если будет неприятно!

Кобрика наконец заметила жена-невеста. Она пулей вылетела из машины и с воплями восторга бросилась к любимому.

Григорьев решил не мешать горячей встрече жениха с невестой и ушел по-английски, не прощаясь, тем более что Кобрик тоже забыл о его существовании, бросившись навстречу жене-невесте.

Григорьев не стал терять время, любуясь встречей влюбленных, а поторопился свернуть за угол тюрьмы, подальше от глаз Кобрика.

Там его тоже ждала машина.

Григорьев открыл дверцу и сел рядом с водителем.

— Товарищ полковник, разрешите доложить!.. — начал он.

Но водитель его прервал:

— Глохни, капитан! Не выходи из роли! Записка у тебя?

— Ксива, шеф! — рассмеялся Григорьев.

— Ты, надеюсь, понял, что тебе придется лезть в это чертово болото? — сказал ему полковник. — Больше некому. Скажешь, что откупился…

— Отмазали! — опять поправил шефа Григорьев. — А кого мы ждем?

— Увидишь! — загадочно сказал полковник. — У тебя это какая ликвидация?

— Не считал! — глухо ответил Григорьев. — Трудна только первая, а дальше дорога гладкая. Не пойму только, зачем нужна была такая сложная комбинация. Можно было сделать все значительно проще…

— Когда ты дослужишься до моих погон, ты сам поймешь, что простое наверху считают легким и не ценят, а наворотишь им с три короба — только охают да ахают. К тому же ты и сам понял, были задействованы сразу три цели. Устранение Хрусталева — самая легкая часть, ее действительно можно было поручить какому-нибудь уголовнику типа Телка. Но войти в логово, где ошивался Хрусталев, нам было трудно, а теперь тебе дорожку указали.

— А Кобрик? — спросил Григорьев. — Он нам зачем?

— У меня на него далеко идущие планы. Его будущий тесть наш враг. А иметь своего человека в стане врага очень неплохо, скажу тебе.

— Вы уверены, что Кобрик будет работать?

— Стопроцентно работает только Госстрах!.. И Гос-ужас! — добавил он, улыбаясь. — Но у нас есть на него такая уздечка, что будет грызть удила!

Григорьев сразу понял игру руководства и ничего не имел против. Но он был страшно заинтригован, чем же Кобрика «взяли»?

«Не его же участие в сдаче Поворова? — подумал он. — Это милый пустячок, который простит не только жена или тесть, но и общество»…

— Вы не меня ждете? — услышал он над ухом знакомый женский голос, от которого по телу пошел приятный холодок.

Это могла быть только Ольга. И это действительно была она.

Ольга села в машину, улыбнулась призывно сразу двум сидевшим впереди мужчинам, с которыми она была близка в свое время, и сказала:

— Вперед!

Григорьев сразу понял, на каком поводке будет ходить отныне Кобрик.

— Вы задействовали самое сильное оружие из своего арсенала, шеф! — склонился он перед мастерством полковника. — Перед Ольгой устоять невозможно!

Смех Ольги прозвучал серебряным колокольчиком:

— А что мы стоим? Григорьев из тюрьмы выписан, я там больше не работаю… не пора ли нам исчезнуть из этого места?

Полковник рассмеялся и рванул машину с места.

Милицейский УАЗ по узкой грунтовой дорожке обогнул здание Института криминальной медицины, и свет фар машины уперся в огромные железные ворота.

Молодой водитель «уазика» громко просигналил несколько раз в темпе траурного марша Шопена из какой-то там сонаты. Капитан Тупин не помнил.

Он вообще-то не должен был ехать на этой машине, но легковая сломалась, а сколько времени будет чинить ее шофер, никто не знал. И капитан, с условием, что затем его отвезут домой, поехал отвозить в морг института труп самоубийцы.

У работника прокуратуры возникли сомнения, не помогли ли самоубийце повеситься. Поэтому труп пришлось отвозить в институт, хотя для капитана Тупина дело было уже закрыто.

«Траурный марш» не возымел никакого действия на служителя морга, и ворота железно стояли закрытыми.

— Заснул, старый хрыч? — завопил что было силы водитель. — Открывай!

И он опять проиграл так полюбившийся ему марш.

— Спирт пьет, зараза! — беззлобно, даже с оттенком зависти, произнес старшина. — Нет, чтобы ближнего угостить.

— Угостит, вот только шнурки погладит и угостит. Метиловым. В лучшем случае ослепнешь.

— Чичин, перестань балагурить! — приказал Тупин.

— Слушаюсь, товарищ капитан! — ухмыльнулся Чичин. — Разрешите, я ворота открою, а то до утра простоим.

— Действуйте! — согласился капитан, которому хотелось побыстрее добраться до теплого бока жены.

Водитель выскользнул из машины и кошкой ринулся на забор. Через несколько секунд он уже оказался по ту сторону, во дворе. Лязгнули засовы, и тяжелые ворота медленно распахнулись, открывая взору темную пасть маленького дворика.

Чичин легкой спортивной пробежкой преодолел метры, отделявшие его от руля машины, и они наконец въехали во двор.

Старшина и Чичин не раз бывали в морге института и все знали. Да и всех. Старшина всю жизнь проработал на «труповозке» и повидал всякого. И капитан Тупин поэтому не знал даже его фамилии. На «труповозке» ему впервые пришлось прокатиться.

— Может, сходите за стариком? — предложил капитан, уже начиная жалеть, что не дождался, когда починят его служебную «волгу».

— Бу сделано! — рявкнул Чичин и ловко выпрыгнул из машины.

Старшина выполз медленнее, сказывался возраст, и долго разминал поясницу. Но затем довольно резво двинулся за Чичиным.

Оба скрылись за обитой светлой жестью дверью, а капитан решил немного подремать, чтобы со свежими силами добраться до горячего бока жены. Но едва первая волна легкого сна коснулась его, как из подвала раздался такой страшный крик, что Тупин вылетел из машины, как пробка из бутылки с шампанским.

Едва Тупин открыл широкую, тоже обитую жестью дверь, как его чуть не вырвало от трупно-формалинного запаха.

Но застывший старшина и нервно почесывающийся Чичин замерли на месте не от запаха. У стены перед ними сидели трое. У одного в руке была бутылка, у другого стакан. И все бы ничего, если бы все трое не были бы абсолютно голы и с номерами на теле.

— Это старик так шутит? — спросил зло капитан.

От его злого голоса сослуживцы очнулись.