Василь Быков - «Подвиг», 1989 № 05 [Антология]

— Будет, — благодушно заверил ее Демин. — Это я вам обещаю. А дела действительно не люблю откладывать в долгий ящик. Поэтому я сегодня здесь. Поэтому не вызвал вас повесткой для допроса, поскольку время дорого.

— Что вы имеете в виду? — Равская протянула блокнот. Демин взял его, внимательно прочел написанное, склонил голову набок, еще раз окинув взглядом всю страницу.

— Что я имею в виду? Все. Например…

— Простите меня, пожалуйста, — перебила его Равская. — Не могу разговаривать, когда передо мной стоит немытая посуда.

— Клюнула? — тихо спросил Кувакин, когда Равская вышла.

— Как видишь. Прекрасный образец почерка. Вот полюбуйся. — Он вынул блокнот и показал страницу, исписанную только что Равской. — Эта красная паста, шариковая ручка, эти остроголовые буквы тебе ничего не напоминают?

— Да ведь записка на газетном клочке… С перечислением курса валют… Значит, она?! — восторженно прошептал Кувакин.

— Если эксперты подтвердят, — невозмутимо ответил Демин, пряча блокнот.

Равская еще у двери внимательно окинула взглядом обоих, но, не заметив ничего подозрительного, легко прошла в комнату иуселась в кресло.

— Ну, молодые люди, — сказала она игриво, — продолжим наши игры. Я вас слушаю. С сумочкой мы все выяснили. Кофе тоже снят с повестки дня. Что вас еще интересует?

— Вы замужем? — спросил Демин невинно.

— Ого! У вас темпы, я скажу…

— У нас очень невысокие темпы. Анкетные данные положено выяснять в самом начале допроса. Но поскольку мы гости, то не решились начать с этого. Закон, надеюсь, нас простит, да и вы тоже, возможно, не будете в обиде… Итак, вы замужем?

— Была. Сейчас — нет.

— Развелись?

— Да, — сказала Равская отчужденно, давая понять, что не ожидала столь бесцеремонных вопросов. — Могу заверить, что данные в моих документах полностью соответствуют реальному положению вещей.

— У вас есть дети?

— Да. Дочь. Она в интернате. Я беру ее на выходные дни.

— Выходит, она с вами не живет?

— Она в интернате, — повторила Равская.

— Есть еще родные? — спросил Кувакин.

— Мать. Она очень больна. Сейчас в больнице. Сердце. Кстати, это ее квартира. Поэтому меня несколько удивляет… и настораживает то обстоятельство, что вы решили искать меня именно здесь.

— Сколько вам лет? — спросил Демин.

Равская помолчала, затянулась сигаретой, выпуская дым вверх, к потолку, к режущей глаза хрустальной люстре. Потом ткнула сигарету в опять же хрустальную пепельницу и жестко, по-мужски раздавила ее.

— Боже, какой приятный разговор был… И вдруг — сколько лет! Сколько бы мне ни было лет, все равно это не является уличающим фактором. В чем бы то ни было. Неужели вы не могли удержаться от столь неприятного вопроса?

— Не мог, — вздохнул Демин. — Товарищу Кувакину, который в данный момент записывает ваши ответы в протокол, положено занести туда и дату вашего рождения, и место работы, и семейное положение… Там, в бланке протокола для всех этих данных специальные графы нарисованы, — терпеливо произнес Демин.

— Мне сорок пять лет, — без выражения сказала Равская.

— Сорок пять?! — удивился Кувакин.

— А сколько бы вы дали?

— Ну… Тридцать пять, — покраснел тот.

— Спасибо, — горделиво улыбнулась Равская и, невольно скосив глаза, посмотрела на себя в зеркало.

— Ваша мама в какой больнице? — спросил Демин.

— Неужели вы и ее будете допрашивать?

— Если позволят врачи, — невозмутимо ответил Демин. — Так в какой она больнице?

— В семнадцатой. Почтового адреса я не знаю.

— Семнадцатая? — переспросил Демин. — Хорошая больница. Но она не в вашем районе?

— Ну и что? — улыбнулась Равская. — Вы сами говорите, что это хорошая больница. Могу заверить — если бы я знала, что где-то есть больница еще лучше, то моя мама лежала бы там. Когда речь идет о родителях, я могу вам сказать без ложной скромности…

— Кто живет в вашей квартире? Простите, что перебил…

— Никто. Она временно пустует. Это ведь не преступление? Мы с мамой собираемся обменять две наши квартиры на одну большей площади, но пока не собрались… То она болеет, то мне некогда…

— Вашей квартирой кто-нибудь пользуется?

Равская некоторое время молчала, удивленно глядя на Демина, как бы совершенно не понимая вопроса.

— Ах, вы об этом, — она вынула из пачки еще одну сигарету, не торопясь прикурила, затянулась, запрокинула голову и опять пустила дым к потолку. — Боюсь, что мне опять придется сказать несколько нехороших слов об этом недоумке… Я имею в виду Татулина. Дело в том, что он как-то попросил у меня ключ от той квартиры. К нему, видите ли, приехали гости, а разместить их негде. Ведь вы знаете, поселиться в гостиницу в наше время — дело невозможное. Не в Европе живем.

— Татулин часто пользовался вашей квартирой?

— Один раз, насколько мне известно. Правда, его родственники жили там около недели… А что, разве он… — Равская не решалась закончить вопрос.

— Он вернул вам ключ?

— Не помню… А знаете, кажется, нет. Да, действительно, вот сейчас припоминаю — ключ он не вернул. Но я так доверяла ему… У него есть своя квартира, совсем неплохая, мне и в голову не приходило…

— У вас настолько близкие отношения с Татулиным, что вы можете дать ему ключ от собственной квартиры, даже не требуя вернуть его обратно?

— Нет, конечно, не настолько близкие… Но этот случай у меня просто выпал из головы.

— Татулин утверждает, что вы дали ему валюту для продажи. Это верно? — спросил Демин.

— Что верно? — засмеялась Равская. — Вполне возможно, что он действительно это утверждает.

— А если всерьез?

— Откуда у меня валюта, товарищи дорогие?! У меня ставка сто сорок рублей.

— Сто сорок? — Демин невольно обвел комнату взглядом.

— Ах, не смотрите на меня с упреком! — воскликнула Равская. — Это все мамины сбережения. Видели бы вы мою квартиру — вы бы знали, как можно обставить ее, получая сто сорок рублей в месяц.

— Мы ее видели, — как бы между прочим сказал Демин.

— Уже?! Господи…

— Вы давно там были, Ирина Андреевна?

— С полгода, наверно, уж, может, и больше…

— Соседи утверждают, что вы были там совсем недавно.

— Ну… Если соседи утверждают. — Равская не смогла скрыть брезгливой гримасы. — Им виднее.

— Они правы?

— Я сказала то, что сказала.

— В таком случае потребуется очная ставка, — сказал Демин больше Кувакину, нежели Равской. — Ты, Коля, отметь это расхождение в показаниях.

— Очная ставка? Боже, сколько формальностей… Знаете, чтобы избавить и себя, и вас от ненужных хлопот, дурацких формальностей, я готова признать… Вернее, готова просто согласиться с тем, что я была в своей квартире недавно. Дожили! Дожили! Приходится отвечать на вопрос о том, когда ты был в собственной квартире, зачем ты приходил в собственную квартиру, чем ты занимался в собственной квартире! — Равская подняла руки кверху, как бы призывая в свидетели высшие силы.