Роман Белоусов - Ошибка сыщика Дюпена. Том 1

Естественно, что польза от таких стражей порядка, как констебль и дряхлый сторож, была весьма небольшая. Хотя они и трудились в поте лица, несмотря на то что их работа, как заметил Дефо, «не приносила ни прибыли, ни удовольствия, а была невыносимым трудом, часто абсолютно напрасным и непродуктивным».

В 1718 году были приняты два законодательных акта, сыгравших немаловажную роль в судьбе героев лондонского дна.

Один из этих актов — «О перевозке» — предписывал в целях снабжения колоний рабочей силой пересылать осужденных преступников за океан. Правда, и до этого, с тех пор как англичане в начале XVII века обосновались в Америке, туда на поселение высылали уголовников. Так, до 1700 года в Виргинию на плантации было отправлено около 4500 человек. Теперь число их значительно возрастало — началась оптовая торговля ссыльными. Суда с «живым товаром» — в трюмы заталкивали от 100 до 300 заключенных — регулярно совершали рейсы за океан. Об этом говорят сохранившиеся «накладные на ссыльных». С доверенным лицом (во времена Дефо им являлся некий Джонатан Форвард) заключался договор на перевозку заключенных, по 40 фунтов за каждого. Форвард подписывал накладную, обязуясь доставить «живой товар» к месту назначения. По прибытии капитан получал от местного мирового судьи «Свидетельство о высадке». В список заносились лишь те, кто остался в живых за время долгого и тяжелого плавания, — высокая смертность была обычным явлением. Капитан судна отправлялся со «Свидетельством о высадке» в Лондон, чтобы получить заработанные деньги. Ссыльных же продавали на плантации по 10 фунтов за душу. Возвращение в Англию каралось смертью. И тем не менее, хлебнув райской жизни на плантациях, многие рисковали вернуться, надеясь укрыться в многолюдном Лондоне. Но немногим это удавалось: одни погибли на виселице за незаконное возвращение, другие — попав за новые преступления.

Дефо был хорошо осведомлен о механике подобных перевозок. И, видимо, его перу принадлежит статья, напечатанная в январе 1723 года в «Ориджнел уикли джорнэл», где обсуждался вопрос, почему осужденные упрямо возвращались из сравнительно безопасных мест в полный опасностей Лондон.

Что касается описания путешествия и возвращения Молль Флендерс — героини Дефо из ссылки, то и сегодня это ценное свидетельство для исследователей. В одном лишь писатель погрешил против истины. Массовая ссылка заключенных, как было сказано, началась после принятия акта «О перевозке». Действие же в романе Дефо происходит в конце XVII века, когда ссылка еще не приняла такого размаха.

Согласно другому акту парламента, те, кто брал вознаграждение за возвращение украденных вещей, карался как уголовный преступник.

Этот акт был направлен непосредственно против Джонатана Уайлда и ему подобных, всех тех, кто выступал в роли посредников между потерпевшими и грабителями. Это было и выгоднее, и безопаснее с точки зрения преследования по закону. К тому времени Уайлд стал достаточно богатым, а главное, знаменитым на весь Лондон. Так что было ради чего менять технику бизнеса, чтобы легче обходить закон. Связь с клиентами он осуществлял через посредников. Иногда по его совету жертвы воров помещали объявления в газетах о пропаже вещей, обещая вознаграждение тому, кто найдет украденное, и что «никаких вопросов задаваться не будет».

Сменив, таким образом, в который раз технику воровского бизнеса, Уайлд переменил и место жительства. Он поселился в шикарном особняке на Олд-Бейли. И в этом была особая причина. Наглость его не знала предела: на этой же улице находился знаменитый суд Олд-Бейли. Здесь с некоторых пор частым посетителем стал Джонатан Уайлд. Чтобы не утруждать себя и не тратить время на дорогу в суд, он и выбрал дом на этой улице рядом с Олд-Бейли, где жил со своей шестой женой, охраняемый верными слугами — бывшими каторжниками.

Зачем, однако, понадобилось Уайлду так часто бывать в суде? Казалось, наоборот, он должен был всячески избегать показываться там. Но нет, напротив, Уайлд являлся туда как свой человек.

Его власть над преступным миром была огромна. Он не терпел, когда кто-либо пытался обойтись без его покровительства, и был непримирим к оказывавшим неповиновение, к тем, кто стоял на его пути. Непокорные и строптивые, чересчур самостоятельные попадали в его записную книжку — это значило, что человек обречен. Рано или поздно намеченная жертва должна была предстать пред судом. Каково же было изумление подсудимого, когда в качестве свидетеля обвинения на суде выступал сам Джонатан Уайлд. Осечки с его стороны быть не могло — лжесвидетельство каралось как уголовное преступление. Поэтому, если недоставало улик, Уайлд подкупал других свидетелей, если и этого было мало, мог купить любого присяжного, а то и самого судью, многие из которых, как филдинговский продажный Скуизом, превратили правосудие в прибыльное дельце. (И вообще «мерзавец в мантии судейской», по словам Д. Свифта, экземпляр, часто встречавшийся в то время. Достаточно назвать главного судью Джона Попема при короле Якове I. По слухам, свою «карьеру» он начал на большой дороге, сменив, однако, вскоре наряд бандита на судейский. Облаченный в мантию, Джон Попем оставался, по существу, все тем же разбойником — по размерам получаемых взяток он намного превзошел всех своих коллег.) Одно время, например, Уайлд был неофициальным помощником Чарлза Хитчека, начальника городского сыска, огромный доход которого не облагался налогом.

Своим вероломством Джонатан Уайлд превзошел многих подобных ему оборотней — Макданиеля, Берри, Эгана и Сэлмона, чьи похождения и мошенничества закончились на виселице.

В этом смысле одного с ним поля ягода и «лихой парень» Ванька Каин, «славный вор, разбойник, доноситель сыскного приказа», живший в одно время с Уайлдом, и знаменитый Франсуа Видок, закоренелый каторжник, ставший главой французского розыска.

Очень скоро Уайлд приобрел славу «главного воро-ловителя». И действительно, в его власти, как он похвалялся, было повесить любого вора метрополии. Враги и сотоварищи пребывали в страхе, у публики же он имел репутацию полезного и непреклонного борца с преступностью. Всего по его доносам повесили сто двадцать человек.

Именно об этом шантажисте, то есть о Джонатане Уайлде, грозившемся, что выдаст некую воровку-карманщицу, если она не станет делиться с ним своей добычей, и шла речь в заметке, опубликованной в «Ориджнел уикли джорнэл». Но кто ее написал и передал в журнал?

Не рук ли Дефо это дело? Ведь тем летом ему частенько приходилось бывать в Ньюгейтской тюрьме, где он навещал своего редактора Миста, посаженного за долги. Надо ли говорить, что Дефо, сотрудничавший в журнале, пополнял, как обычно, свою память фактами из жизни героев преступного мира. И ничего удивительного, что его внимание привлек рассказ рецидивистки Молль, интересный не только сам по себе, но еще и потому, что разоблачал методы ненавистного Джонатана Уайлда.