Анатолий Афанасьев - Анатолий Афанасьев Реквием по братве

Из игорного зала по центральной лестнице он поднялся на третий этаж. План Санька стоял перед глазами. Вдоль коридора расположены массажные кабинеты, и в самом конце, рядом с туалетом — маленькая комната с противопожарным оборудованием, с железной узкой дверью, которая обыкновенно не запирается. В кладовке, кроме инструмента, куча пластиковых мешков и еще какого-то хлама: самое лучшее пристанище для черепахи-мамы, отсюда она распустит по этажам черепашек-деток. Если же кладовка окажется на запоре, остается туалет, но это хуже. В туалете не так много укромных местечек, разве что приподнять раму на окне или сдвинуть вентиляционную решетку. Для этой цели Бореньку снабдили кое-какими приспособлениями, но он надеялся, что они не пригодятся.

Беспечно покачиваясь, спасибо коктейлю «Кукарача», он одолел половину коридора, как вдруг из одной двери вывалилась растерзанная, с окровавленным лицом девица. Из одежды на ней было только махровое полотенце, обмотанное вокруг бедер. Наткнувшись на Бореньку, тупо на него уставилась.

— Я массажистка, — сказала грозно. — А ты кто?

Обойти ее он не мог, ослепленный покачивающимися сосками.

— Я тоже массажист, — ответил дружелюбно. — Но пока иду пописать.

— Пописать? — удивилась девица. — А ты знаешь, что эта сука придумала?

— Нет, не знаю.

— Старый хрен решил, что он Пикассо. А мы с Манькой два мольберта. Видишь, как извазюкал?

— Так это помада? — догадался Борис.

— А ты думал, сперма? — девица была пьяна и утробно захохотала над своей немудреной шуткой. — Слушай, почему я тебя раньше не видела?

— Я новенький.

Девица придвинулась ближе, обдав его мускусным запахом.

— Новенький, сделай одолжение… Принеси бутылку бурбона. У нас кончился, а он водку не жрет.

— А?.. Но…

— В буфете никто не отвечает. Сачкуют, сволочи. Принеси, сделай милость, одеваться неохота.

Действительно, судя по ее состоянию, одеться было бы для нее проблемой.

— Хорошо, — согласился Борис. — Только сначала пописаю.

Девица разглядывала его с интересом, щуря один глаз.

— А ты ничего мальчоночка, худенький — я таких люблю. Ладно, иди пописай и заодно покакай. Потом присоединяйся к нам. Старый хрен скоро вырубится, побалдеем без него. Поглядим, на что ты способен, новенький, — игриво ухватила его за ухо, прикусила за подбородок и чуть не раздавила мягкими, теплыми грудями. Боренька разомлел, пролепетал:

— Пойду, пожалуй…

Девица и сама некстати возбудилась, скользнула бедовой ручонкой к нему в штаны — еще бы минута и Боренька, пожалуй, распрощался бы со своей невинностью самым неожиданным образом, но вдруг из приоткрытой двери раздался грозный рык, напоминающий скрежет внезапно тормознувшего электровоза. Девица враз опамятовалась, сказала с уважением: «Большой человек! Директор свалки!» — и, сверкнув загорелыми ягодицами, исчезла за дверью.

Отдышавшись, Боренька поспешил дальше к заветной кладовке. В конце коридора оглянулся: пусто, лишь на том месте, где напала распутная баба, от ковровой дорожки струится сизый дымок.

Толкнул обитую железом дверь — не заперто. Но — темень, как в колодце. Раскрыл сумку, нащупал фонарик с длинной черной ручкой — все предусмотрела Таина. Вошел и прикрыл за собой дверь. Так и есть — каморка забита под завязку: мешки, бумажный хлам, инструменты. На стенах шеренга огнетушителей, каких он раньше не видел, вроде гирлянды сталактитов.

Боренька вынул из сумки черепаху-маму, погладил по черной головке с усиками: не подведи, родная. На жестяном брюхе, на мини-усилителе высветил нужный код. Повесил фонарик на гвоздь и, раздвинув мешки, уместил черепаху в уютную норку. Сверху прикрыл ветошью. Все проделал быстро, без суеты, по-прежнему ощущая приятное жжение в паху.

Приоткрыл дверь — никого. В сумке оставалось еще семь маленьких черепашек, их предстояло расположить в определенных местах, причем две в зале с игорными автоматами, где Борис уже побывал. Туда он и направился, чуть ли не насвистывая себе под нос. С каждой минутой чувствовал себя все увереннее, хотя понимал, что такая бесшабашность скорее напоминает некую анестезию чувств, чем самообладание.

В игровой зал вернулся беспрепятственно, правда, на лестнице столкнулся с веселой компанией — двое мужчин и три эффектные девицы поднимались навстречу, но не обратили на него никакого внимания, — добрый знак, означающий, что он вписался в здешнюю атмосферу. В зале снова уселся за стойку на высокий табурет, но теперь рядом с ним оказался светловолосый крепыш лет двадцати семи, типичный плейбой со скучающим взглядом. На Бореньку едва повел глазами, сосредоточенно сосал виски с содовой через пластиковую соломинку.

— Лимонный сок с ромом, — бодро провозгласил Интернет, чувствуя, что, возможно, совершает роковую ошибку, но действуя словно по наитию. Бармен покосился на него с выражением прежнего недружелюбия, намешал питье и толкнул стакан по стойке. И тут же вернулся к разговору со светловолосым, с которым, судя по всему, приятельствовал.

— И что ты ей сделал? — спросил с любопытством.

— А ничего, — раздраженно отозвался крепыш. — Сунул штуку, чтобы не гундела.

— А что Паук?

— Да ему по барабану. Лишь бы сверху не капало.

— Паскуда! — оценил бармен. — Таких надо сразу давить. Они деликатного обращения не понимают.

— Как давить, — возразил крепыш. — Хата его и товар с хвостом.

Боренька решил, что мешкать не стоит. Сунул руку в наполовину расстегнутую сумку, достал одну черепашку и, повернувшись боком, пытаясь охватить взглядом сразу весь зал, приладил ее в углубление под стойкой, намеченное еще в первый заход. Черепашка прилипла к поверхности с легким, едва слышным щелчком.

Наполовину выпитый коктейль зажегся в желудке маленьким костерком. Голова чуть-чуть закружилась, но это не страшно. Он вполне себя контролировал.

— У этого гандона, — с раздражением продолжал крепыш, — такое о себе мнение, будто у него две тыквы вместо одной.

— Я и говорю, — поддержал бармен. — Давить надо прямо в колыбели.

Боренька слез с табурета и подошел к одному из автоматов, на котором играл длинноволосый пижон в нейлоновой куртке. Сливал жетоны в щель горстями, дергал рычаг, нажимал какие-то кнопки, но, видно, ему не очень везло, потому что не прошло минуты, как он, не оборачиваясь, буркнул:

— Не стой за спиной, не люблю.

Борис отошел, пошатался по залу среди публики, изредка бросая взгляды на бар. Там все спокойно: бармен беседовал с крепышом, обсуждая мерзкое поведение гандо-нов, которых надо давить, и черепашка не светилась. Наконец Боренька пристроился к свободному автомату, предварительно его облюбовав. С задней стороны на корпусе достаточно места, чтобы упрятать всех оставшихся черепашек, вопрос только в том, как проделать это незаметно. Он оставил сумку на стуле и сходил к кассе, где наменял жетонов. В зале было так накурено, что у экологически чистого Бореньки начали слезиться глаза. Не успел он прокрутить свои сорок жетонов, выжидая момент, когда можно будет сунуть руку за спину автомату, как сбоку пристроился молодой человек и стал давать советы: