Артемий Люгер - Быть киллером

Было у меня о чём подумать и кроме работы. Мои отношения с Людой стали потихоньку разлаживаться. Мне казалось, что я по-прежнему привязан к ней, слова «любовь» я избегал даже в мыслях, может быть потому, что за ним маячило слово «женитьба», а к ней я был не готов, да и Людин рассказ о сделанном ей аборте и его последствиях держался где-то на периферии сознания. Я был уверен в том, что она, как человек, лучше Даши во всех отношениях, и что любит меня больше и искреннее (в Дашке в этом отношении я вообще сомневался), но и отказаться от Даши совсем я не мог. Я сказал, что Люда была лучше во всех отношениях, но здесь я кривил душой. В одном отношении, мне совсем не безразличном, Дашка здорово превосходила мою скромную подругу. В той постоянной, почти девичьей застенчивости, с которой Люда отдавалась мне, была своя и немалая прелесть, но то сексуальное буйство, которому предавалась в постели Дашка, действовало на меня просто завораживающе. Если Людины ласки будили во мне нежность, то Дашкины будили во мне самца, жаждущего безоглядной нерассуждающей страсти — и эту страсть получающего. Иногда я ловил на себе Людин взгляд — в её глазах со всегдашним вопросительным выражением я замечал, ну, что ли, искру недоверия.

Она ничего не спрашивала и только раз сказала:

— У тебя всё в порядке? По-моему, ты за последнее время как-то изменился.

А один раз она обняла меня и отпрянула, пробормотав:

— Какие противные духи…

— Люда, — сказал — я, посмотрела бы ты, какие к нам приходят дамы, иногда такие страшные — и я каждую под ручку вожу между машинами.

— Разве это дело охранника, — спросила Люда, — для этого есть администратор или не знаю кто…

— Конечно, — тотчас согласился я, — но иногда его не бывает на месте, а клиента упускать нельзя.

Как мне выйти из положения между двумя огнями я не знал — и решил положиться на судьбу — куда-нибудь вывезет…

Долго думать на эту тему не пришлось. В одну из суббот меня вызвал к себе Вадим Сергеевич, как всегда к себе домой и как всегда через Вадьку.

— Ну, как работа? — спросил Вадим Сергеевич, когда я зашёл к нему в кабинет, сел и закурил, по его предложению, свой «Кэмэл».

— Работа как работа, — сказал я, — в общем, нормальная.

— Нормальная — это хорошо, — сказал Вадим Сергеевич, — но, думаю, тебе пора переходить на следующий уровень. Полюбовался на машины — пора на них ездить. Теперешняя работа у тебя такая: у нас в Калининграде филиал, иногда мы отсюда туда перегоняем машины. Этим ты и будешь заниматься. Водишь хорошо?

— ГАИ не жалуется, — сказал я.

— Пожалуется — успокоим, — обронил Вадим Сергеевич, — но что не жалуются — хорошо. Едешь в Калининград через Литву, конкретно — через Вильнюс. В Калининграде, в Вильнюсе бывал?

— Не случалось, — сказал я, — один раз только в Таллинне, со школьной экскурсией.

— Ну, теперь посмотришь. Калининград — ничего особенного, а Вильнюс прекрасен. Гора Гедиминаса, Собор Петра и Павла, Арсенал, Барбакан… Поездки будут не утомительными, не бойся. До Вильнюса семьсот километров. Там тебя встретят и определят на ночлег. Утром едешь в Калининград. Там тебя тоже встретят. Отдашь машину, получишь расписку и билет на самолёт. Возвращаешься воздухом. Утром сразу сюда, отдаёшь расписку и, если будут, устные сообщения — и то и другое только мне. И два дня в твоём полном распоряжении. Два дня и две ночи, хватит и на Люду и на Дашу. Мне в твои года хватало.

И, заметив, что мне этот разговор неприятен, сказал:

— Извини. В Вильнюсе поставишь машину на привокзальной площади, у гостиницы «Гинтарас». Человеку, который тебя встретит (время я тебе скажу), Александру Петровичу (опять Петрович, с тоской подумал я) — подаришь сувенирчик, который я тебе дам. Переночуешь — и в Калининград. Там уже наш салон, адрес я тебе тоже дам. Отдашь машину Ивану Карловичу, получишь расписку, ну да что я тебе повторяю, голова у тебя молодая, запомнишь с первого раза. Транзит через Литву у нас налажен. Тебе уже делают паспорт с многократной визой, в среду получишь его и литы, это литовские деньги — и вперёд. Оплата не бог весть какая, но побольше, чем получал до сих пор. Хватит и на литовские цеппелины, и на японские суши по возвращении. Если будут какие вопросы — только ко мне. Ну, дуй!

За несколько дней до поездки я заехал к родителям, которых, особенно в последнее время, не баловал визитами. Мама говорила, что я наношу им «докторский визит» — ровно десять минут.

— Ты не приходи пару месяцев, — говорила она, — собери по десять минут, а потом приди на час, угощу тебя варениками, которые ты любил, пока не стал такой деловой.

— А что это за новая работа? — спросил более прагматичный отец.

— Пока ещё не знаю, — вяло отбрехивался я.

— Многие знания порождают многую печаль, — процитировала домашняя библиотекарша, — хотя нашему сыну такая печаль, по-моему, не угрожает. Выслушав все наставления и приведя в порядок купленную мною месяц назад микроволновку, я расцеловал родителей и сбежал.

Новая работа нравилась мне куда больше предыдущей. Калининград меня не заинтересовал, несмотря на свою необычность: там ещё сохранились развалины времён войны, которые я раньше видел только на газетных и книжных фотографиях. Но Вильнюс меня покорил. Выезжая рано утром, к часу дня я был уже в литовской столице, минуя по пути Белоруссию. К моему удивлению оказалось, что с Литвой у России нет общей границы, если не считать границу с Калининградской областью. Повстречавшись с Александром Петровичем, передав ему сувенир от Вадима Сергеевича и оформив номер в гостинице, я на весь день оказался предоставленным самому себе. Обычно от гостиницы я спускался по узкой улочке до средневековых Острых Ворот, проходил сквозь них и шёл старинной красивой улицей — мимо нескольких костёлов, православного Духова монастыря до ратушной площади. Потом по такой же старой улице, где обязательно пил вкусный кофе с каким-нибудь литовским пирожным, не торопясь шёл к главной площади столицы, где возвышался Кафедральный Собор, за которым высилась гора с руинами средневекового замка — башня князя Гедиминаса, основателя города. Замечательные кафе, уютные пивные бары с великолепным обслуживанием, доброжелательные люди, не похожие на то жлобьё, что наполняет питерские бары, где продают бессовестно разбавленное пиво — короче, Вильнюс нравился мне всё больше и больше, и я был совсем не против оставаться на этой работе как можно дольше. Но, как известно, всё хорошее кончается быстро.

Однажды, когда я был вызван к Вадиму Сергеевичу, я застал в его кабинете человека примерно того же, что и мой хозяин, возраста с такой же, явно выдающей их общую профессию, выправкой.