Артемий Люгер - Быть киллером

И всё-таки сейчас надо было думать о другом. Я отогнул край своей подстилки и внимательно рассмотрел участок раскрошившегося бетона. Осмотрел и решил, что стоит попытаться отковырять кусок, могущий послужить оружием. Не жалея ногтей, я выцарапывал из щелей мелкие кусочки и отбрасывал их далеко в сторону. И после двухчасовой работы выковырял кусок бетона по моей прикидке грамм на четыреста-пятьсот. Это уже было кое-то… Я положил его под подстилку так, чтобы можно было быстро достать правой рукой. Весь день я разрабатывал подробный план действий, исполнение которого наметил на завтрашнее утро. Позавтракал, пообедал и поужинал, еда была, конечно, не ресторанная, но вполне сносная. Сходил пару раз, разумеется, под конвоем, в туалет, с которым тоже счёл нужным поближе познакомиться, и под вечер, устроившись поудобнее на своей кошме, постарался заснуть.

Проснулся я рано. На часах, которые мои тюремщики на мне оставили, было полшестого. Проснулся — и сразу вспомнил сон. Сон был, как все сны, хаотичный и малопонятный. Мы плывём с Дашкой на каком-то корабле. Море явно северное, холодное. Гуляем в обнимку по палубе. На палубе у бортика стоят спиной к нам Георгий Карпович и Анна Михайловна. К нам с Дашкой подходит Вадька с бутылкой пива в руках. Мы смеёмся, он рассказывает нам про свою виллу в Штатах. Дашка говорит «Не ври!» и отнимает у него бутылку пива. Вдруг я слышу крик, оборачиваюсь — и вижу, что Георгий Карпович толкает Анну Михайловну, стараясь сбросить её в море. Она сопротивляется — и вдруг падает вниз. И тут меня охватывает такое острое чувство потери, что я просыпаюсь.

Некоторое время лежу, стараясь успокоиться. Наконец. Прихожу в себя и заново обдумываю свой план. Теперь вся надежда на случай: повезёт — не повезёт. Окончательно успокаиваюсь и стучу кружкой по трубе. Стучу три раза — тишина. Ещё три раза — опять тишина. Начинаю стучать без перерыва. Наконец гремит замок и появляется заспанный охранник.

— Чего стучишь, падла? Я только-только заснул.

— Сочувствую, — говорю ему, не желая его злить, — своди меня в толчок и спи себе дальше.

— В толчок, — ворчит он и лезет в карман за ключом от наручников, — а потерпеть не можешь…

— Уже натерпелся, — отвечаю я и поднимаюсь на ноги, чтобы он привык к такому положению моего тела, чтобы оно не вызывало у него тревоги. Напасть на него я решил, когда он приведёт меня обратно. То, что сейчас я веду себя мирно, должно его успокоить. Он отцепляет наручник от трубы, и мы идём в уборную. Там я делаю своё дело и плещу себе в лицо водой из крана. Тем же путём мы возвращаемся назад. И когда он с наручником в руке наклоняется над трубой, я достаю из-под подстилки спрятанный там кусок бетона, медленно, чтобы не спугнуть, распрямляюсь — и что есть силы бью его этим куском по затылку. Не охнув, он падает. Первым делом я залезаю к нему под пиджак и вытаскиваю из наплечной кобуры пистолет. Взвожу, ставлю на предохранитель и засовываю за пояс. Потом беру из его руки ключ, снимаю со своей левой руки наручник и приковываю его к трубе. Чуть подумав, снимаю с его руки наручник, стягиваю пиджак и снова приковываю. Обшариваю карманы брюк. Так, кошелёк, не глядя — в карман пиджака. Какие-то ключи туда же — времени мало, надо торопиться. Осторожно открываю дверь, в кресле полулежит второй охранник. Очумело смотрит на меня и на наставленный ему в лоб пистолет.

— Тихо, — говорю я, — хочешь жить — слушайся дядю.

Он, похоже, намерен слушаться.

— Лицом к стене, — говорю я, — и не вздумай тянуться за оружием.

Он послушно становится лицом к стене. Повинуясь моим командам, опирается на неё обеими руками и делает шаг назад. Я упираю пистолет ему в поясницу, левой рукой лезу под пиджак и достаю его пистолет. Затем, отступая на шаг назад, сильно бью рукояткой пистолета по затылку. Он валится на пол. Я подтаскиваю его к батарее и приковываю к ней, наручники, слава богу, есть у обоих. Обшариваю карманы пиджака, забираю кошелёк и тихо выскальзываю из здания.

Как я и предполагал — добротная немецкая постройка. Большой склад или что-то в этом роде. Рядом какие-то здания такого же вида и назначения. Окраина города. Через пару сотен метров за деревьями поблёскивает пруд. Останавливаюсь под деревом и проверяю содержимое бумажников. В обоих пятьсот двадцать долларов и шесть тысяч рублями. Какие-то карточки, автомобильные права и тэ дэ складываю в один кошелёк, добавляю туда ключи и пару камней и кидаю в пруд. Вслед за ним летит один пистолет. Подумав. Туда же кидаю второй. Пиджак мне малость великоват. Чуть засучиваю рукава, одно время в Питере это было модно. Молодой человек, одетый по устаревшей моде, с лёгкой небритостью на лице — ничего страшного, бывает и хуже.

Медленно двигаясь к центру, обдумываю, что мне делать дальше. Оставаться в Калининграде значило подвергать себя опасности встречи с Вадимом Сергеевичем и его командой. Путей отсюда было только два: в Польшу и в Литву. Документов у меня нет, по-польски я не говорю, если и можно договориться с российскими погранцами — за доллары, то поляки меня всё равно не примут и отправят обратно, хорошо, если не под конвоем. Значит, в Литву. Русские пограничники не страшны, литовские по старой памяти почти все говорят по-русски, значит можно, по крайней мере, объясниться, да и доллары они тоже уважают. Там добраться до Вильнюса и идти сдаваться в американское посольство. Так, мол, и так, имею компромат на сотрудников советского КГБ. Может не сработать? Может. Но другого варианта всё равно нет. А пока надо где-то пересидеть до вечернего автобуса на Вильнюс. Почему вечернего? — Потому что вечером погранцы уже зевают и только и мечтают добраться до койки, знаю по афганской границе.

Не спеша добрался до центра города. В магазине «24 часа» купил сигарет, колбасы, хлеба и «фанты». Ещё взял энергетический напиток с римскими цифрами на банке. Перекусил на скамейке в небольшом сквере. Чтобы не тянуло в сон, выпил энергетический напиток и немного взбодрился. Скамейка стояла в тени, обзор был хороший, можно было немного расслабиться. Расслабиться и ждать. Умение ждать — профессиональное качество киллера, — говаривал мой первый шеф, отец этой сучки Дашки. Спасибо, Михаил Петрович, но я эту мудрость знал и до вас, когда был снайпером. Когда-то я это хорошо умел — ждать, но сегодня это занятие давалось мне тяжело. Я просидел на скамейке ещё три часа и зашёл в ближайшее кафе, только чтобы убить время. Без аппетита съел зелёный салат, бифштекс и с удовольствием выпил чашку чёрного кофе. Вернулся на свою скамейку и просидел ещё два часа. Всё, можно двигаться к автовокзалу.

Медленно, осторожно, стараясь держаться теневых сторон улиц, я продвигался по Калининграду, как разоблачённый разведчик по вражеской территории, менее всего желающий встретить связника. И вдруг в группе людей, пересекающей улицу, мне в глаза бросилась ярко-рыжая шевелюра. Боясь поверить своим глазам, я вгляделся пристальней… И через мгновенье убедился: Сеня! Сеня — мой знакомый по курсам английского, с которым мы почти подружились, и который уехал в Штаты, где «погром» является настоящим английским словом, заимствованным из русского языка и (когда-то) действительности.