Леонид Влодавец - Мародеры

— Люсь, выходи! Поговорить надо.

Из правой дверцы «Волги» выбралась дама в голубом плаще, не спеша обогнула капот автомобиля и довольно уверенной походкой приблизилась к не очень вежливому джентльмену.

— Ну что ты мне хотел сказать, Юрочка? — голос у дамы был весьма прохладный. — Может быть, что-нибудь умное? Юрочка умного не знал и пробухтел:

— Люсь, ну чего ты? Все ж так клево начиналось…

— Когда все клево начинается, это еще не гарантия, что все так же клево и закончится. В ресторан я пошла, потому что мне сейчас тошно, а вовсе не из-за твоей неотразимости. Ты вообще-то разницу между съемными бабами и несъемными чувствуешь? Да, я выпила. За упокой души, понял? Если я тебе разрешила меня на дачу отвезти, это еще не значит, что я с тобой трахаться собиралась. Тем более — здесь, в этом дерьмовом лесу. Отсюда до свалки три километра, даже через лес вонь чувствуется. И вообще, на что ты надеешься, а? У меня Балясина убили, понимаешь? А ты ногтя его не стоишь, «шестерка» поганая!

До ушей Никиты долетели всхлипы. Юрик, как показалось Ветрову, попытался обнять Люсю за плечи с целью утешения, но та зло отстранилась.

— Отцепись! Утешитель нашелся! Хоть бы постыдился, блин, ведь другом Вальке считался…

— Люсь, ведь нету его. И не будет. А ты, между прочим, даже не вдова. Тебя на его похороны вообще не пригласят.

— А я сама приду, без приглашения. Это не свадьба.

— Да ты что! Тебе ж Альбина глаза выцарапает…

— Не болтай, чего не знаешь.

— Я не знаю? Да я все знаю!

— Что знаешь?

— Братаны толкуют, что ты его под выстрел сдала…

— Кто толкует, конкретно?

Юрик, похоже, с некоторым опозданием сообразил, что разгласил нечто лишнее.

— Да так, некоторые… — промямлил он.

— Нет, дорогой, это не ответ. И не говори, что сказал тот, кого я не знаю.

Я всех знаю.

— Да какая разница? Сказали — и все. Если б ты мне дала, я бы, может, и сказал, а так — на хрен мне это нужно, на братву стучать.

Плюх! — Люся сильно хлестнула верзилу по роже.

— Ты чего ударила меня, лярва вонючая?! — взревел Юрик. Хлобысть! От ответной оплеухи, нанесенной им изо всех сил, Люся отлетела метра на два и упала в грязь. Юрик подскочил, пнул ее ногой раз, другой, третий, потом рывком поднял оглушенную бабу на ноги, подтащил к «Волге» и бросил животом на капот.

— Я тебя, сука, научу уважать… — рычал он, задирая плащ вместе с подолом юбки. — Лежи, убью!

Люся попыталась вырваться, но Юрик сильно тюкнул ее лбом о крышку капота.

Жалобно треснула ткань, Юрик, придавив Люсю к капоту, сорвал и отшвырнул в сторону трусики. Но в этот момент она, видимо, немного очухалась и крепко лягнула насильника по мужским частям, и не чем-нибудь, а острым и тонким каблучком. От острой боли Юрик взревел, как раненый носорог.

— У-а, бля-а-а! С-сука!

— На, гад! — Люся развернулась и изо всех сил пнула Юрика в морду, да так, что тот ошалело сел на задницу.

Не дожидаясь, пока верзила придет в себя, Люся кинулась бежать, но не в лес, а по дороге, в сторону Никиты.

Надо сказать, события разворачивались так быстро, и разговор так стремительно перерос в драку, что Никита не только не успел вмешаться, но даже не успел определиться, нужно ли вмешиваться вообще. От недостатка приключений еще никто не умирал, а вот от избытка, бывает, люди загибаются. Уже на стадии разговора между Юриком и Люсей ему стало ясно, что особой интеллигентностью эти ребята не страдают, да и вообще явно не сахарные. То, что между ними пошел мордобой, было вполне логичным явлением. Никита, конечно, не был сторонником безусловного права сильного пола на избиение слабого, но все-таки не мог не заметить, что эта самая Люся прямо-таки выпрашивала от Юрика ту самую плюху, которую в конце концов заработала. Он ведь ее неоднократно предупреждал предварительно, и в конце концов она его первая ударила. Как будто не знала, что за этим может последовать. Могла бы, наверно, понять, что уровень интеллекта у Юрика вполне позволяет ему хлестать даму по роже, пинать ногами и бить башкой об капот машины. И соответственно, быть поосмотрительней.

В общем, если бы эта самая Люся, истошно визжа, не помчалась вдоль по дороге к дереву, за которым стоял Никита, он, наверно, не стал бы вмешиваться во все эти разборки. Тем более что даже из того, что он успел услышать, можно было догадаться о близости данных товарищей к криминальным структурам. А у Никиты и так уже с ними проблемы накопились. Лишние вроде были совершенно ни к чему. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает…

Люсин длиннющий каблучок, который оказался полезен для лягания, для бега по лесной дороге был очень неудобен. Никита так и не понял, отчего он подломился: то ли Люся им за корень зацепилась, то ли за камень, то ли просто глубоко в грунт вогнала. Это не суть важно. А важно то, что девица, сломав каблук, еще раз полетела в грязь — рядом с растерявшимся Никитой. Тем временем Юрик, матюкаясь, вскочил на ноги и тигриными скачками понесся к упавшей беглянке, явно намереваясь втоптать ее в грязь, причем в самом прямом смысле слова.

Люся — она еще не видела Никиту, отскочившего от дерева в тень кустов, — попробовала подняться, но охнула от боли и осела наземь, после чего отчаянно заорала:

— Помогите! Убива-ают!

Конечно, вряд ли она надеялась, что сюда сбежится куча отважных мужиков, жаждущих защитить прекрасную незнакомку, но, должно быть, намеревалась напугать озверевшего Юрика. Тому, однако, все было по фигу. Он уже добежал до Люси и даже занес ногу для первого удара, когда из кустов грохнул выстрел, и Юрика отшвырнуло в сторону. Сразу он, правда, не упал, а выписал какой-то странный пируэт ногами, сделал какой-то уже не совсем живой шаг назад и лишь после этого грузно грохнулся в кусты.

Нет, Никита вовсе не собирался заступаться за Люсю. Напротив, он думал только о том, как бы остаться незамеченным. Но, видно, уж так судьбе было угодно, чтоб он, попятившись, зацепился за корень, потерял равновесие и опрокинулся спиной на куст, задрав правую руку вверх. А в руке-то был пистолет, не поставленный на предохранитель. Как и почему нажался крючок — Никита не припомнил бы, даже если б его об этом спросил прокурор. Потому что этот момент у него никак в памяти не отложился. Одно он мог сказать точно — не целился он в этого Юрика. А пуля, как известно, дура. Если будешь долго целиться — ни за что не попадешь, случайно пальнешь — и труп готов.

С минуту Никита ошалело сидел на мокрой траве с пистолетом в руке. Смотрел куда-то перед собой, где охала Люся, пытавшаяся подняться, но тут же опускавшаяся наземь с болезненными стонами. А чуть дальше, у кустов, где валялся Юрик, никаких шевелений не было.

Придя в себя, Никита поставил пистолет на предохранитель. Чтоб самому не застрелиться по нечаянности или эту самую Люську не застрелить. После этого спрятал оружие в карман и вытащил фонарик. Осветил Люську, которая кое-как выползла из грязи. Во что ее плащ, юбка и сапоги превратились — сказать страшно! Да и по лицу кровь из разбитого носа размазалась, синяки набухали, ссадина на щеке багровела — хороша, ничего не скажешь.