Семен Резник - Амазонка

— Спасибо, Хосе! У тебя все?

— Да.

Купер выключил телефон.

Он вошел в кафе, когда висящие на стене часы с овальным золоченым циферблатом пробили пять раз. Купер быстрым шагом пересек вестибюль и открыл в дверь. Длинный узкий зал был уставлен двумя рядами столиков, в проходе между которыми сновали официанты. Купер сел за свободный столик, тут же подошел официант.

— Здравствуйте! Рад вас видеть. Что желаете? — он протянул меню в ярком твердом переплете.

Купер стал рассматривать меню. Здесь, на удивление, был хороший выбор.

— Мне бифштекс с кровью и немного томатов.

— Что-нибудь выпить, сеньор? — официант вопросительно поглядел на Купера.

— Пожалуй, крепкий кофе, — Купер закрыл меню.

— Хорошо, сеньор, — официант повернулся и ушел.

Гарри вынул фотографию Лопеса, положил на стол и прикрыл сверху меню. Едва успел он это сделать, как возник официант.

— Пожалуйста, сеньор, — он поставил на стол бифштекс и салат. И тут Купер обратился к нему:

— Слушай, дружок, мне бы хотелось с тобой поговорить, — бесцветным тоном произнес Гарри. Официант не удивился: он привык к причудам клиентов и наклонился к Куперу. — Я ищу одного парня. Хочу вернуть ему долг, но потерял его из виду, — он поднял меню.

Официант внимательно поглядел на фотографию.

— Ничем не могу вам помочь, сеньор, — произнес он после долгой паузы.

Купер вытащил удостоверение, раскрыл его и поднес к глазам официанта.

— Я точно не знаю этого парня, сеньор инспектор, — в глазах официанта мелькнул испуг.

— Жаль, дружок, жаль, — Купер принялся за бефштекс.

Когда он выходил из кафе, услышал позади шаги и обернулся. К нему быстрым шагом, почти бегом, оглядываясь, направлялся уже знакомый официант.

— Тот, кого вы ищете, бывает у нас довольно редко. Кристина Полонски знает его лучше. Она сейчас на смене. Вы можете с ней поговорить, — скороговоркой прошептал официант.

— Хорошо, дружок, я так и сделаю, — он повернулся и пошел обратно.

Он снова сел за столик и огляделся.

— Та, в голубой униформе, — шепнул неожиданно появившийся официант, протягивая меню.

Купер внимательно посмотрел на Кристину Полонски. Блондинка. Волосы, схваченные золотым тонким обручем, смазливое личико… Купер подошел к ней.

— Извините, я из полиции. Вы не могли бы мне уделить несколько минут?

Официантка растерянно оглянулась.

— Вас зовут Кристина Полонски?

— Да.

— Пройдемте со мной.

Они вышли в пустующий вестибюль.

— Вы знаете этого человека? — Купер вынул фотографию Николаса.

— Да.

— Мне надо поговорить с вашим другом, — произнес инспектор.

— Но кто сказал, что это мой друг? — девушка подозрительно глянула на него.

— Он сам и сказал, — соврал Купер.

— Я не знаю, где его найти. Зачем он вам?

— Он проходит по одному делу в качестве свидетеля.

Девушка надолго задумалась:

— Хорошо, я сведу вас с Николасом.

— Мне бы хотелось, чтобы наша беседа осталась между нами, поэтому нас сводить не надо. Вы мне скажите, где его можно найти.

Немного подумав, Кристина назвала улицу и дом.

Вечером того же дня вдребезги пьяный Николас Лопес был доставлен в полицейский участок. Купер решил позвонить сенатору.

К его удивлению, тот оказался дома:

— Здравствуйте, сеньор Перес! Это Купер из криминальной полиции. Не знаете парня по имени Энрико? Он пару раз приходил к вашей дочери Дорис. Вы его видели? Может, знаете, кто он?

— Инспектор, моя дочь взрослая самостоятельная девушка. Я ей полностью доверяю, поэтому не интересуюсь, с кем она дружит, и никакого Энрико не знаю.

— Но ваша дочь говорила, что он с отцом был однажды принят вами…

— Моя дочь просто что-то путает. До свиданья, инспектор. — Купер с минуту держал трубку, из которой чуть слышны были частые гудки. Получалась нелепая ситуация: один из двоих, отец или дочь, врет. «Допустим, Дорис говорит правду. Тогда непонятно, почему сенатор скрывает, что встречался с Энрико и его отцом. Почему он врет? В Лиме живут тысячи людей по имени Энрико. Вообще, можно опросить прислугу: видели ли они гостей. Тут еще этот чертов Лопес, — Купер вздохнул и включил телевизор. Показывали очередной боевик. Купер их не любил, ибо все происходящее было так далеко от действительности. Это очень раздражало инспектора, и на сей раз он поспешил выключить телевизор. — Чашечка кофе, тебе не повредит, старик», — подумал он и пошел на кухню.

Чуть позже он расстелил постель и, раздевшись, нырнул под одеяло. В последнее время даже там, в Рио, он долго не мог заснуть. Лежал с закрытыми глазами и думал. Смерть Долорес совсем выбила Гарри из колеи, и в своих ночных бдениях он много времени посвящал ей. Двенадцать лет совместной жизни не прошли бесследно. Долорес часто являлась ему во сне, и тогда он не мог заснуть до утра.

Кстати, машину, которая ее сбила, так и не нашли. Купер был уверен, что наезд был не случайным. Он тогда очень глубоко копнул в нашумевших делах. Была ликвидирована крупнейшая партия наркотиков. Видимо, кто-то решил наказать строптивого инспектора, и он лишился жены. За дюжину лет он привык к домашнему уюту, и с ее гибелью Гарри решил, что все кончено, поэтому и отдавался работе. А друзья его, видимо, напрасно питали иллюзии насчет «правильного образа жизни» Купера.

Время шло, а Купер и не думал что-нибудь менять в своей жизни. Вот и сегодня, лежа в постели, он стоил планы на завтрашний день. А день предстоял чертовски насыщенным. Гарри уснул заполночь, а проснулся в семь. В девять он уже докладывал комиссару Костанеде, как продвигается запутанное дело о гибели сына Переса. Он доложил, что наметились три следа, три версии, двое подозреваемых. По бесстрастному выражению лица шефа нельзя было понять, доволен ли он. Надо сказать, что комиссар никогда не кричал на подчиненных, а только журил. Он молча выслушивал собеседника до конца, никогда не перебивал, затем в вежливой форме устраивал разнос, если подчиненный того заслуживал.

— Итак, Гарри, — как всегда, начал комиссар, — ты говоришь, что напал на след. Поздравляю! А не может ли случится, что мальчонку отравил дворецкий… или кухарка? А, Гарри?

— Но, сеньор комиссар, эти люди давно служат у Переса, — парировал Купер.

— Ну и что? Вдруг у них появились мотивы… ну, например, сенатор кого-то смертельно обидел. Что, Гарри, такого не может быть?

— Может, нельзя исключать и такое. Но эти двое, Лопес и загадочный Энрико — посторонние. Значит — основные подозреваемые.

— Я бы так не говорил. Кстати, почему ты называешь Энрико загадочным? За это время можно было узнать его фамилию. И вообще, почему-то подсознание, или, что то же самое, интуиция, зачастую неверно подсказывает нам, кто виноват, и мы набрасываемся на совершенно невинного человека. В то время, когда преступник остается вне подозрений. И сейчас, дорогой Гарри, — он обошел стол и встал напротив Купера, — твой Лопес и Энрико имеют такой же шанс быть преступником, как кухарка или дворецкий. Ты согласен, что расследование ни на йоту не продвинулось?