Инна Тронина - Непреклонные

— Ну, спасибо тебе, Женька! — Швоев быстро пошёл к своей машине, до хруста в пальцах сжимая мобильник. — Предупредила… И тёще спасибо. Я объясню тебе всё потом. А сегодня не жди меня ночевать. Ромку поцелуй за меня. Скажи, что папку срочно в командировку услали…

— Сашка, да ты же с ума сошёл! Я ничего не понимаю! Как не приедешь ночевать? А куда поедешь? К матери? К друзьям? Да отвечай же!

— Я тебе открытым текстом ничего говорить не буду, — тихо ответил Швоев.

А глаза его бегали воровато и неуверенно, выискивая во дворе незнакомого дома какие-нибудь подозрительные машины. Но пока Швоев ничего не замечал, и это его успокаивало.

— Говорю, что сейчас нужно срочно уехать. В фирму больше не вернусь. Потом сумею тебя найти и расскажу, как было дело. Но не сейчас, Жень, только не сейчас. Всё будет хорошо, слышишь? И не плачь! Нам сегодня нельзя встречаться…

— Значит, правда! Что ты наделал?! — истошным голосом заорала Евгения, но Швоев уже выключил телефон.

Не помня себя, она металась по квартире, нажимала на кнопки телефона, всё время забывала номер и начинала снова. Слёзы ручьями текли из её глаз, а искусанные губы шептали проклятья — себе, мужу, милиции, злодейке-судьбе. Похоже, что Сашка ничуть не удивился. Значит, он ждал, допускал твое развитие событий. Поблагодарил за предупреждение и сказал, что ночевать не приедет. Пустится в бега, потеряет хорошую работу в фирме, заставит их с Ромкой страдать, жать, теряться в догадках.

Неужели он убил?.. За что? Да, тогда Сашка ещё был на Урале. Вернулся, получается, через два дня после убийства. Но он же совершенно не был похож на человека, который только что совершил самое тяжкое из всех злодеяний. Кажется, погибшая была многодетной матерью. Папа что-то такое говорил. Девять детей из-за Сашки остались сиротами…

Это нереально. Надо ещё раз позвонить. Где он будет прятаться-то? И на что всё это время будут жить они с Ромкой? Зарплаты кассира в метро не хватит даже на текущие расходы, не то что на оплату долгов. И за квартиру нужно вносить ежемесячно… Какой ужас! Только что всё было так просто, так спокойно! Ёлка на балконе, наступающий Новый год, приготовление ужина… Теперь, получается, и ужин-то готовить некому. Нет, несмотря ни на что, у неё есть Ромка. Сейчас он прибежит и попросит есть, нагулял аппетит на таком-то холоде…

Звонок в дверь прервал горячечные бормотания Евгении. Она опрометью бросилась в прихожую, больно ударившись плечом о косяк. Непослушными пальцами оттянула «собачку» одного замка, повернула ключ в другом. Сашка не мог так быстро приехать домой. Наверное, это сын, который наконец-то замёрз во дворе и решил вернуться в тепло. Всегда приходилось долго кричать с балкона, но на сей раз мальчишка пришёл сам.

На пороге стоял Ромка, весь в снегу, с санками на плече. Щёки его пылали даже при синеватом свете трубки, укреплённой над дверью. А рядом с ним Евгения увидела невысокого, но плечистого мужчину в дорогой кожаной куртке на меху и рыжей лисьей шапке.

Даже пребывая в смятении. Евгения заметила, что мужчина этот очень красив. Большие светлые глаза, брови с изломом, тонкие черты лица, едва заметные, но очень пикантные усы с бородкой. Мужчина улыбнулся ей, как старой знакомой, и на его щеках появились ямочки.

— Евгения Анатольевна Швоева?

Он протянул не милицейское удостоверение, а пластиковую карточку со своей фотографией. Евгения хотела прочитать, что там написано, но не смогла, и только раскашлялась.

— Мама, ты чего? — Ромка дёргал её за рукав. — Мам, я же пришёл. Ты даже не звала! Я не слышал, честное слово, извини…

— Пришёл и меня привёл. — Мужчина взял у полубеспамятной Евгении карточку. — Давайте всё-таки пройдём в квартиру, а то неудобно на лестнице разговаривать. Меня зовут Озирский Андрей Георгиевич. Я — директор охранно-розыскного агентства. Мне очень нужно как можно скорее побеседовать с вами. И с вашим мужем! — выделил последнюю фразу Андрей.

— Мужа дома нет.

Евгения слышала свой голос, будто со стороны. Она подхватила на руки сына, который ещё не снял куртку и шапку, крепко прижала его к себе.

— И он не придёт сегодня…

— Он вам об этом сказал? — Озирский перестал улыбаться.

— Да, я позвонила ему по мобильному. Спросила, что происходит. Мама мне сказала, что отца на Урале допрашивали про Сашку…

— Евгения Анатольевна, скажите мне сразу, где сейчас находится ваш супруг. Если будете молчать, Швоева всё равно не спасёте. Более того, если он скроется от властей, его найдёт муж убитой им женщины. И, уж поверьте мне, не пощадит. Юрий Кулдошин служил в спецназе, а там шутить не привыкли. Лучше Швоеву сдаться милиции — по крайней мере, у него будет адвокат. И в этом случае Кулдошин обещал не мстить…

— А почему папа ночевать не приедет? — удивился Ромка, заглядывая матери в глаза. — Мам, он заболел, да? К врачу поехал? Или к бабушке?

— Он действительно совершил убийство? — неожиданно спокойно и сухо спросила Евгения. — Вы точно знаете, что это было так?

— Да, я это точно знаю. — Андрей Озирский, прищурившись, смотрел на несчастную женщину, прижимавшую к себе мальчика. — Сомнений уже не осталось. Вы должны сказать мне, где сейчас находится Швоев.

— Когда я говорила с мужем, он был на адресе. В Кировском районе, на улице Танкиста Хрустицкого. Он на машине, на красной «Део-Нексии». Скажите, за что Саша убил эту женщину?

Евгения жадно смотрела в глаза Озирскому. Почему-то ей казалось, что только этот человек способен реально помочь им с Сашей и Ромкой.

— Этого я пока сказать не могу, Евгения Анатольевна. Дайте номер телефона фирмы, где работает муж, — мне нужно узнать точный адрес. И скажите, где, в случае опасности, может попытаться укрыться Александр Викторович…

Евгения поставила Ромку на пол, и ничего не понимающий мальчишка, пыхтя, принялся стаскивать с себя куртку и сапожки. Оттаявшие его санки стояли в луже, С модных ботинок Озирского тоже стекали ручейки.

— Вот номер, смотрите. — Евгения быстро перелистала записную книжку. — А куда он надумал бежать, я не знаю. На Кирочной улице у него живёт мать. В Невском районе, на улице Дыбенко, — младший брат. Знаю телефоны нескольких друзей, но не думаю, что Сашка туда поедет. Андрей Георгиевич! — Евгения уцепилась за рукав Озирского и никак не могла разжать пальцы. — Я ведь помогаю вам! Я не хочу прятать его… У меня одно желание — чтобы мой муж остался в живых!

— Это зависит только от него самого. Если не наделает сейчас глупостей и не усугубит положение… — Озирский не договорил.

Евгения схватила его за меховые отвороты куртки, притянула к себе.

— Только не говорите ему, что я навела! Он больной, психически больной, понимаете? Он не простит. Он никакой измены не прощает!