Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

Поднявшись к своему кабинету, Кирилл обрадовался, что Хельви не ждёт его для дальнейших объяснений, и толкнул дверь. Теперь Стефана караулил сам Инсар, что, впрочем, было лишним.

Раненый лежал на кожаном диване, и сквозь повязку на колене уже проступила кровь. Стефан бормотал что-то, действительно по-шведски, но записывать его слова на диктофон Кирилл уже не мог, да и не хотел. На лбу Стефана проступила испарина, и пересохшие губы запеклись.

— Всё сделал, как вы сказали, — вполголоса доложил Инсар. — «Скорая» будет через десять минут. Мужиков предупредил — будут молчать.

— Ну, и отлично. Побудь тут пока до их приезда, а я своего гостя встречу, — устало сказал Кирилл, чувствуя, что теперь и ему, как Алексею, очень хочется напиться.

А Стефан никак не мог выбраться из наркозной одури, хоть и понимал, где находится и что его теперь ждёт. И видел около себя Льва Райникова — загорелого, обветренного, в тельняшке и весело мерцающих очках. А потом — его же, мёртвого, в дорогом полированном гробу. И руки, которые когда-то легко управляли моторной лодкой и удерживали рвущегося в небо китайского воздушного змея, теперь неподвижно лежали на атласном белом покрывале.

Даже сейчас, в забытьи, Стефан вспоминал крохотную ссадину на правом указательном пальце отчима и думал, что ей так и не суждено было зажить…

— Я с твоей матерью говорил, передавал привет. Нет, не по телефону, не бойся. Мы совершенно случайно встретились на юбилее общего знакомого. Он ещё очень давно жил с нами в общежитии, а теперь большим человеком стал. Думаю, нас там никто не услышал. Вечеринка камерная, все свои. Нора прямо-таки расцвела от счастья, что хоть ты нашёлся. Просила тебе передать, что тот мальчик, о котором ты очень беспокоишься, к сожалению, бесследно исчез. Думаю, ты понял, о ком идёт речь, а меня это вряд ли касается. Когда встретитесь с Норой, она тебе всё подробно расскажет. Только не терзайся, если сейчас услышал дурную весть. Этим горю не поможешь. Береги себя, а остальное приложится, понадеемся…

Артур вскочил, сел на широкой тахте. Долго слушал, как скрипит старое дерево за окном. Даже днём здесь плотно задвинуты шторы. Сжав голову руками, Артур раскачивался из стороны в сторону, по-волчьи воя сквозь стиснутые зубы и совершенно позабыв о хозяевах этого дома.

Отец был здесь вчера, и его слова вернулись к Артуру во сне. Заставило их всплыть из тягостного забытья, снова всё вспомнить непередаваемо жестокое, адское отчаяние, на пике которого люди обычно кончают с собой. Но пистолета у Тураева не было, да и не хотелось осквернять чужой, намоленный дом.

Комната, где прятали гостя, была сплошь застелена коврами. Их не было разве что на потолке. И сейчас Артур, спустив босые ноги на мягкий ворс, вдруг ощутил непреодолимое, даже болезненное желание расстелить коврик и встать на молитву, как делали всё, живущие здесь. И не страх прослыть среди них белой вороной, а потребность воззвать к Всевышнему гнала Артура с постели, нажимала на шею, на спину, заставляя опуститься на колени и коснуться лбом ковра.

Но Тураев не знал, как правильно молиться. И потому только тяжело, хрипло дышал, вцепившись в свои волосы, выдирая их клочьями, с треском разрывая на груди одежду. Именно так выражали свою скорбь многие поколения его предков; и он бессознательно делал всё то же самое, хотя никто и никогда не рассказывал ему об этом.

Где же Стефан? В изоляторе или в другом, ещё более страшном месте? Даже с матерью не перекинуться словом, ничего от неё не узнать. И нет никакого смысла в том, чтобы возвращаться в Москву и пытаться помочь парню. Только угробишь себя и ничего не добьёшься. Сгинешь, как Стефан, будто брошенная в огонь ветка.

От осознания своего бессилия Артур буквально терял рассудок, потому что не привык вот так сидеть и ждать, забившись в тёмную щель, как таракан. Значит, «мамка» Шубина была наживкой, и не зря ныло сердце, когда Стефан собирался на эту встречу…

Названный сын помнил о нём постоянно, послал предупреждение от края бездны, где, судя по всему, и сгинул. Бесследно или нет, станет ясно потом. Но этой ночью Артур ясно ощутил, что туго натянутая нить, которая всю неделю заставляла болеть и кровоточить его сердце, вдруг лопнула, и боль прошла. Но облегчения не наступило. Из всех углов комнаты поползла страшная тишина, и она казалась ещё тяжелее недавней паники.

Артур протянул непослушную, дрожащую руку к часам, потому что оказался вне времени, все месяца и года, вне дня недели. И попытался вынырнуть из неумолимо засасывающего его омута.

Двадцать третье февраля, пятница. Праздничный день для всей страны и одновременно — трагическая дата для живущих в этом доме. Священный день недели и шестьдесят третья годовщина высылки в Казахстан, которую отец пережил младенцем. И ещё — День защитника Отечества, законный выходной день даже для тех мужиков, которые в юности азартно «косили» от армии. Сегодня все они будут выпивать, закусывать и принимать подарки.

Тураев понял, что рыдает, закрыл лицо руками и откинулся назад. Слёзы текли по небритым щекам, лились за ворот, в рукава, даже на колени. Семь недель назад Лёвка Райников повернул свой джип на его заправку, и сегодня наступила развязка. Вернее, должна наступить, потому что именно семь недель длится Великий Пост…

Итак — тупик, полный и окончательный. Сколько ещё придётся просидеть в этой комнате у дальних родственников, не имея возможности даже высунуть нос на улицу Долгопрудного, не говоря уже о Москве? Пока досье не передано по назначению, объявляться смертельно опасно. Но нет никого на всём делом свете, кто теперь мог бы продолжить дело. За матерью, за Райниковыми, за всеми, кто хоть как-то соприкасался с Артуром, пристально следят.

Отец говорил, что недавно, с большим опозданием, в его ВУЗе появились люди с милицейскими «корочками». Они дотошно выспрашивали у охранников, не шастают ли по коридорам подозрительные люди, которые якобы торгуют наркотиками. Впрямую имя Артура не называли, но просили секьюрити быть бдительными и немедленно сообщать в милицию, если увидят кого-то из дилеров, изображённых на снимках.

Тот парень, что дежурил вечером неделю назад, испуганно сообщил отцу, что одним из разыскиваемых барыг оказался именно Артур. Но это, конечно, ошибка — такого быть не может! Отец успокоил охранника, объяснив, что снимки тоже видел, и наркоторговец просто внешне очень похож на Артура. Но, как бы там ни было, и этот последний путь к спасению перекрыли братья Василенко. Ладно, что тем вечером они опоздали, и Артуру удалось уйти…

Да, удалось, но сейчас положение осложняется. Живущим в Подмосковье кавказцам не хочется ссориться с властями. Даже если родственники будут хранить тайну, могут донести соседи. В землячестве все, как на ладони. Религиозная община живёт одной большой семьёй, и женщинам болтать не запретишь. Ну, пройдёт неделя, потом ещё одна, а дальше «маски-шоу» сюда завалятся, если к тому времени не выплывет досье.