Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

— Трудно решить, потому что ситуация действительно странная. Мам, может, вернёшься домой?

Артур, принимая доводы Арсения, как можно нежнее взял Нору под локоток.

— Мы с Павлом прекрасно управимся. Вещей там немного, и с комендантом всё утрясём. Хватит меня за ручку водить — я давно уже большой мальчик. Хочешь, для твоего успокоения Арсения с охранниками прихвачу? Сейчас тебе такси вызовем, и поедешь домой, ладно? Честно говоря, мне тоже не нравится интерес следователя к нашей поездке, тем более что кончать меня уже смысла нет. Я не скрываюсь от них, и по поводу питерских заморочек явился бы на допрос…

— Нет, ни за что! — Нора вырвала свой рукав из цепких пальцев сына. — Или мы возвращаемся все вместе, или я еду с вами! Не отпущу тебя одного, тем более если грозит опасность… Я что, последняя стерва — родного сына в беде бросать?! Мы должны быть вместе…

Нора вдруг вспомнила всю их жизнь. Перед глазами возник чернявый мальчик в ясельном манеже; потом он же, чуть подросший, — в круглосуточном детском саду. Вечно зарёванный карапуз был тогда для неё не столько радостью, сколько обузой. И с Альбертом они не ладили, разрывали сердце Норы своими скандалами. Видно, вся жизнь Артура горемычная так сложилась потому, что не долюблен был он матерью. А, значит, и с женщинами у него потом всё вышло плохо…

— Сопровождение ни во что вам не обойдётся! — поспешил успокоить Арсений, потому что Тураев мог сопротивляться и по этой причине. — Пусть ни тебя, ни Нору Мансуровну денежный вопрос не волнует.

— Ладно, едем все вместе! — решил Тураев. — Я не круглый идиот, и мерами безопасности не пренебрегаю…

Он вдруг заметил выходящего из аллеи Пашку Бушуева — в джинсах, короткой кожаной куртке, без шапки. Свежий ветер взметнул торчком пепельную шевелюру парня, а вот лицо у него было напряжённое, даже испуганное.

— Ну, вот, наконец-то все в сборе! — облегчённо вздохнул Артур. — Твои хлопцы с оружием? Отлично! Едем на двух джипах — вас трое и нас трое. Для вещей места хватит — у меня их там немного. Но только прежде чем мы отсюда вырулим, Арсений должен позвонить следователю и сказать, что, по его сведениям, мы от визита в Дорохово отказались. По дороге, конечно, будем проверять «хвост» — как без этого? А детализация покажет, что ты звонил из Кунцева, и расшифровка никаких вопросов не вызовет. Но только в пути и до тех пор, порка мы не вернёмся в Москву, никто из нас не должен пользоваться мобильниками, иначе засекут. Паштет, подойди сюда! — позвал Артур деликатно стоящего в стороне Бушуева.

Тот не раз говорил, что так его частенько называли в фирме.

— Познакомься! Это Арсений Райников, двоюродный брат моего покойного друга. Он с двумя вооружёнными охранниками будет сопровождать нас в сегодняшней поездке. Не волнуйся — чисто на всякий случай…

— Артур, беда случилась! — Бушуев, пожав руку Арсению и дождавшись, когда тот уйдёт к своему джипу, зашептал, даже не обращая внимания на Нору. — Ко мне ночью из Питера маруха Модерниста приехала, Кира…

— И что? — Тураев почувствовал, как по его щекам поползли колкие мурашки.

— «Вскрылся» он в камере, вены взрезал. Я так понимаю, что колоть начали насчёт известного дела, а он не хотел рисковать. Понял, что за так не выскочишь. Придрался к какой-то пустяковине, вроде как адвоката к нему поздно допустили — и психанул. Нашли его утром уже — холодного…

— Умеют же работать, когда хотят! — бешено и тихо произнёс Тураев. Он имел в виду своих бывших коллег.

Ни сказав более ни слова Бушуеву, взяв мать под руку, он пошёл к «Гелендвагену». Старался не вспоминать встречу с Модернистом на Кушелевке. Ещё одна жертва на его грешную душу, ещё одна. Вор — не вор, а всё равно человек…

— Вы о ком сейчас говорили, сынок? — обеспокоенно спросила Нора.

— Наш общий знакомый с собой покончил, — неохотно ответил Артур. — Давай, мам, не будем об этом. Тяжело до невозможности, а силы мне нужны для другого…

Они уже возвращались в Москву, и заходящее точно на западе солнце светило им в спины. Из-за кое-как размещённых в багажнике и в салоне вещей Артура Норе неудобно было жаться на заднем сидении. А место рядом с сыном занял Паша Бушуев, который здорово поработал сегодня грузчиком.

Нора, уже успокоившаяся, активная, уверенная, про себя ругала Арсения за не к месту поднятый переполох. Но потом, как всегда, быстро остыв и перестроившись, она воздала должное предусмотрительности и бескорыстию Лёвиного кузена. Ведь если бы Арсений не позвонил сегодня следователю от проходной клиники и не сказал, что путешествие отменяется, всё могло сложиться и по-другому. Нора удобнее устроила на коленях коробку с небольшим телевизором и снова задумалась.

Артур с Павлом всю дорогу шёпотом говорили про какого-то уголовника, которого вчера нашли мёртвым в «Крестах», но из-за собственной безопасности Нора особенно не волновались. Она верила в профессиональную состоятельность сына и целиком полагалась на него. Артур и Павел преспокойно курили, стряхивая пепел в окна, потому что дорога была чистой от подозрительного транспорта.

Но никто из них даже не подозревал о том, что сразу после отъезда двух джипов из Дорохова комендант общежития поднял трубку и набрал номер того самого следователя, что связывался с Арсением Райниковым. Именно по его распоряжению комендант настаивал на срочном визите Артура в Дорохово, и сейчас с облегчением отчитался о выполнении задания.

Этот суровый и немногословный дядька старой закалки свято верил в самые лучшие намерения органов внутренних дел. И ничуть не удивился тому, что они интересуются вышедшим по УДО убийцей трёх человек. К Артуру комендант никогда не испытывал тёплых чувств и очень радовался, что сомнительный жилец выехал. Комнату уже выговорили для себя четыре гастарбайтера-таджика, не забывшие «поблагодарить» доброго начальника.

Автомагнитола пела очень красивую, лиричную песню из «Гардемаринов», и Норе почему-то стало грустно. Она родилась зимой, в январе, но особенно любила весну. Вот такую, как нынешняя — с осевшим снегом на полях, с мокрыми, дымящимися проталинами, с кое-где пробивающейся травкой. С высоким чистым небом, с птичьим чириканьем в голых ветках деревьев, с предчувствием какой-то новой, хорошей жизни, которая будет наградой за перенесённые страдания.

Наверное, весна так дорога была ей и из-за дня рождения Альберта, который впервые пройдёт без него. Нора поедет на кладбище в своей машине, потому что Артур вряд ли захочет почтить память отчима. А ведь мог бы вспомнить про Альберта и доброе — не может один человек делать другому только зло. И если Артур не вспомнит по-хорошему мужа своей матери, то поступит очень непорядочно.