Владимир Плотников - По остывшим следам [Записки следователя Плетнева]

— Не отчаивайся. Надо думать, махнул в Новгород. Ближайший поезд из него идет на Чудово, а оттуда можно податься куда угодно — и с концами… Фотокарточка-то есть?

— Нет, — ответил я. — Только словесный портрет.

— Вот что, — предложил Виталий Павлович. — Попробую связать тебя с новгородским угрозыском, договаривайся сам.

Через некоторое время он подал мне трубку:

— Говори.

Я схватил ее и услышал голос Кислицына:

— Дима, это ты?

— Да, да! Слушай меня внимательно, Коля! Только что из Пролетарки уехал Ухов. Может быть, подастся на Чудово. Фотографией не располагаю. Записывай словесный портрет…

И я продиктовал Кислицыну все, что знал о внешности Г ришки.

— Что Ухов имеет при себе? — спросил Кислицын.

Я не был готов к такому вопросу:

— Чемодан, а может, вещмешок… черт его знает!

— А из документов?

— Наверное, паспорт, военный билет, трудовую книжку…

— Не жирно, — подытожил старший оперуполномоченный. — Таких на Новгородчине тысячи.

— Понимаю, — ответил я, — но надо что-то придумать. Если упустим — конец.

— Ладно, — пообещал Кислицын. — Приезжай прямо на вокзал.

Начальник милиции вышел вместе со мной на шоссе и сам «отловил» для меня попутку. Когда я подъехал к новгородскому вокзалу, поезд на Чудово уже стоял у платформы. Пассажиры штурмовали вагоны. Я отыскал пикет милиции и у входа в него столкнулся с Кислицыным.

— Сняли двенадцать человек, — прошептал оперуполномоченный, — решай, что делать. До отхода поезда остается пять минут.

Он распахнул дверь в пикет, пропустил меня вперед, и я оказался в кругу парней, похожих друг на друга, как близнецы: все были высокого роста, блондины, с правильными чертами лица, в шапках-ушанках, ватниках, брюках и сапогах.

— Ваши документы! — потребовал я.

Часть парней подала паспорта. Ухова среди них не было.

— А у вас? — обратился я к остальным.

— Они без документов, — сказал Кислицын.

— Тогда пусть назовут фамилии…

Парни подчинились, но никто из них фамилию Ухова не произнес. Я и верил, и не верил им! В этой ситуации только предъявление их на опознание могло развеять сомнения, но девчата были далеко, а поезд вот-вот должен был отправиться. И я решил не задерживать парней. Даже если бы среди них нашелся Гришка, из-за него не могли страдать остальные.

Поезд ушел, с его уходом опустел вокзал, надежда на раскрытие преступления снова рухнула. Мне хотелось бросить все и уехать в Ленинград, но Кислицын, который после провала операции не проронил ни слова, неожиданно спросил:

— С чего ты решил, что Ухов подался в Новгород? Может, он остался в Пролетарке?

Такой вариант казался мне маловероятным, но и не мог быть исключен полностью. Он требовал доработки. Возвращаться к тому, что совсем недавно казалось пройденным этапом, не хотелось, однако другого выхода не было, и я скрепя сердце выехал в Пролетарку.

Несмотря на позднее время, работа в райотделе милиции кипела. В тесных коридорах сидели, ожидая вызова, люди, из кабинетов доносились телефонные звонки, голоса. Не задерживаясь, я прошел к кабинету начальника, открыл дверь и рядом с ней, на стуле, увидел зайцевского участкового.

— У нас совещание, — шепнул Иван Васильевич. — Скоро закончится.

Действительно, долго ждать не пришлось. Как только участники совещания стали расходиться, я вошел в кабинет и поделился с Потаповым своей неудачей.

— А ты думал, что все у тебя всегда будет хорошо? — спросил Виталий Павлович. — Напрасно. Давай лучше подумаем, где ты заночуешь. К себе не зову, положить негде — гости одолели. Могу устроить в общежитии стекольного завода или здесь, на диване. Матрац, подушка и одеяло есть.

Я предпочел остаться на ночлег в кабинете и, чтобы не мешать Потапову давать последние указания своим подчиненным, вышел в канцелярию. В ней я увидел одиноко стоявшего маленького неказистого лейтенанта. Неожиданно лейтенант взял меня за рукав и потянул в сторону:

— Можно с вами поговорить? Вы ищете Ухова?

— Да.

— Он здесь, в Пролетарке…

Я еще не опомнился от только что перенесенного потрясения и не верил, что мне может вот так, ни с чего, повезти.

— Часов в семь вечера, — продолжал между тем лейтенант, — я подошел на площади к двум парням. Они еле держались на ногах и пытались останавливать машины. Одного, местного, я знал. У второго попросил документы. Он предъявил паспорт и военный билет на имя Ухова. Я уговорил их уйти с дороги, проспаться и тогда ехать, куда хотят. Они согласились, и местный увел Ухова к себе домой.

— Слушай, помоги! — взмолился я, поняв, что лейтенант не шутит. — Век буду помнить!..

— У меня есть встречная просьба, — ответил лейтенант. — Помогите снять взыскание…

Такого поворота событий я не ожидал. В другой обстановке я, не размышляя, послал бы вымогателя подальше, а тут как-то робко и вроде даже сочувственно поинтересовался у него:

— За что получил?

— За опоздание на работу, — ответил лейтенант.

— Опоздания разные бывают…

— Жена уехала в Новгород, обещала утром вернуться и не вернулась. Пришлось самому ребенка в садик отводить.

— Если так и было, обещаю помочь, — сказал я.

Лейтенант загремел каблуками по лестнице, а я вернулся в кабинет и рассказал о разговоре Потапову.

— Вот шельма, нет бы доложить, а он еще условия ставит! — возмутился Виталий Павлович.

— За что он выговор получил? — спросил я.

— За дело, за опоздание на работу. Распустились, понимаешь, одному дрова привезти, другому ребенка отвести, третьему жену в поликлинику отпустить…

— Но ведь это действительно бывает необходимо. Снимите с него взыскание. Если он задержит Ухова, я поставлю перед областным начальством вопрос о его поощрении. Вам будет неудобно.

Начальник недовольно взглянул на меня:

— Тоже заступник нашелся! — И после длительной паузы, прикинув что-то в уме, сказал: — Посмотрим… Парень он в общем-то неплохой, цепкий… А проучить его нужно было, чтобы не злоупотреблял, и вообще, для порядка.

В это время позвонили из дежурной части. Потапов встал:

— Пошли, посмотрим. Доставил-таки, шельмец, твоего Ухова!

Мы спустились к дежурному. Там на скамейке лежал долговязый, белобрысый парень и мычал. Дежурный подал мне документы парня. Да, это был Ухов. Рядом сидел его приятель. Он молча переводил вытаращенные глаза с дежурного на начальника, с начальника на Гришку и вновь на дежурного. Я задал ему несколько вопросов и, узнав, что с Гришкой он познакомился только сегодня, отпустил домой. Ухова же я попросил перевести в камеру, до вытрезвления.

Ночью мне не спалось, не давали покоя мысли о предстоящем допросе Ухова. Утром сквозь дремоту я услышал шаги. Дверь в кабинет открыл Потапов.