Елена Миронова - Пир во время войны

В Москве Жанне было бы безразличны определённые традиции, но здесь, в чужой стране, а, главное, в присутствии мужчины, который заинтересовал её, она вдруг захотела выглядеть настоящей английской леди.

Жанна ни секунды не сомневалась в том, что бабуля не просто забыла снять с головы дорогущий парик из натуральных волос, прекрасно выполненный и, безусловно, подходящий ей. Камилла Аскеровна попросту не желала мириться с четырёхзначной суммой на ценнике. И, сколько бы её внучка Жанна или сын Малик не уверяли в своей стабильной платежеспособности, Камилла Аскеровна упорно продолжала уносить обновки на себе. Много раз её уже ловили в московских магазинах, ещё чаще — нет. Продавцы то ли не замечали, то ли просто пожилая женщина благопристойного вида была вне подозрений, как жена Цезаря.

Жанна, неизменно сопровождавшая бабулю по бутикам, уже и ругалась, и запрещала ей совершать подобные поступки, и жаловалась отцу, Малику. Бабуля обычно побаивалась своего сына, но только не в этой ситуации. Каждый раз она клялась и божилась, что больше не притронется ни к одной вещи в магазине, но не проходило и месяца, как Жанна обнаруживала у неё очередную дорогую безделушку или новую одежду.

Не смогла она удержаться от соблазна и в «Харродсе», хотя перед этим Жанна провела с ней специальную беседу, после которой почувствовала себя выжатой и усталой. И вот надо же — бабуля, оказывается, в очередной раз не послушала её, и, если бы не Павлик, снова выполнивший роль переводчика, неизвестно, чем бы это закончилось…

Жанна поймала себя на том, что она не отрываясь смотрит на этого молодого человека. В первый раз в жизни ей понравилось в мужчине всё: и светлые, аккуратно подстриженные волосы, и серые глаза, и слегка выступающие скулы, а ямочки на щеках ей неудержимо хотелось поцеловать. Когда Павел улыбался, то был похож на ангела, и это покорило Жанну.

Она никогда не видела, что мужчины ТАК улыбались. И никогда не видела ТАКИХ мужчин — небрежно — элегантных, не нарочитых, мягких, добрых, чутких, не стесняющихся своей доброты. Казалось, что Павлик может решить все свои проблемы только лишь с помощью улыбки. Раз — и все вокруг тают. А Жанна привыкла совсем к другому оружию: она вооружалась резкостью и агрессивностью, и это всегда срабатывало. Оказывается, она даже не знала, что, помимо этого, существуют и другие методы.

Павлик что-то рассказывал, ямочки на его щеках появлялись и исчезали, а Жанне казалось, что это всё происходит во сне.

Прошедшая ночь только подтвердила догадки девушки о том, что Павлик — это её принц на белом коне. Обычно Жанна, резкая и сильная в жизни, предпочитала такой же секс — резкий, даже агрессивный. Но сегодня ночью она вдруг поняла, что просто не знала другого — нежного, трепетного, когда партнёр изо всех сил стремится доставить тебе бездну наслаждения, и ты уносишься в эту бездну, не думая ни о чём. Бабушка, конечно же, обо всём догадалась, но предпочла молчать, чтобы захваченная страстью внучка не обрушила на неё свой гнев, ещё не выветрившийся после вчерашних событий в «Харродсе».

— Так мы договорились, ты не уедешь? — волновался Павлик. Он держал её за руку, и боялся отпустить.

Жанна представлялась ему чудом, и он боялся, что, если отпустит её, волшебство может рассеяться.

— Не уеду, — улыбнулась она. — Бабушка хочет развеяться, она любит Европу. Одну её оставлять нелогично и даже опасно, хотя и очень выгодно в материальном плане: сам видел, как она бережёт деньги!

Павлик захохотал. Его умиляла манера Жанны рубить сплеча. Так обычно делал только его отец, и то далеко не всегда. А сам Павлик старался обходить деликатные и щекотливые темы стороной. И обычно предпочитал таких же деликатных и беспроблемных девушек. Но Жанна — это было нечто. Павел понял, что впервые за свои двадцать семь лет влюбился — так, что потерял голову. Он смотрел только на неё, и видел только её. И, самое главное, он ХОТЕЛ видеть только её, и никого больше!

— Ты уже была в Англии раньше?

Жанна отрицательно качнула головой, и перевела разговор на другую тему. Не рассказывать же ей, ПОЧЕМУ она никогда не была за границей. Она даже развеселилась, представив себе округлившиеся глаза этого светловолосого нежного парня в тот момент, когда она будет рассказывать о себе. Незачем ему знать это! Во всяком случае, пока. И так он был поражён, увидев, как легко она расправилась с грабителями.

— Ну, какие у нас планы, мой путеводитель?

— Как скажешь, — переключился Павлик, — куда хочешь: в Вестминстерский дворец? Здание Парламента хочешь посмотреть? А пройтись по Пикадилли?

— Это та улица, о которой поёт Вайкуле? — приободрилась Жанна. — Знаешь что, я хочу посмотреть всё!

— О кей, — ответил ничуть не удивлённый Павел. — Тогда мы сначала пройдём по Пикадилли, затем выйдем на Трафальгарскую площадь — там очень красивые фонтаны, затем по набережной дойдём до Парламента и Вестминстерского аббатства, заодно посмотрим на Биг Бен, всё это располагается рядом. Ну а потом перейдём на другой берег Темзы по Вестминстерскому мосту, и окажемся у Лондонского глаза, это огромное колесо обозрения… Покатаемся, и, пожалуй, зайдём в ресторан. Ну, как тебе программа?

— Чудненько! Только, пожалуйста, не в традиционный английский ресторан, — взмолилась Жанна. — Меня от одного вида не прожаренного бифштекса в дрожь бросает!

— А ещё у английской говядины, когда она гуляет по пастбищам, случается ящур, — подхватил Павел. — Не волнуйся, я поведу тебя в Меззо! Жалко, что столик раньше не заказали, но попробуем уладить этот вопрос! Там работает мой знакомый метрдотель, его сын тоже учился в Кембридже…

Мила с ненавистью смотрела на своего отца. Ну, где это видано, чтобы родной отец, особенно если он ещё и твой продюсер, был так холоден и равнодушен к тебе — и как к дочери, и как к певице. Она только что пыталась выдать ему идею Саши Кравчука, о том, что на Миле Илиади как на певице следует поставить крест — уж слишком долго она держится за эстраду. И то не держится, а цепляется за её край, словно сорвавшийся с горы альпинист. Пора уже организовать новую группу — и Мила будет там солировать вместе с другими девушками. Этим можно убить сразу двух зайцев: новые группы очень нравятся зрителям, это — во первых, ведь можно рассматривать сразу нескольких хорошеньких девушек или юношей, а во-вторых, вдвоём или втроём вытянуть песню гораздо проще. И песня звучит уже по-новому! Правда, все певцы, наоборот, стараются уйти из групп, чтобы начать сольные карьеры, а у Милы получается всё наоборот. Впрочем, не только у неё.

Говорил же Саша Кравчук, её дядька, про Артемиду. Вон она-то теперь вся в шоколаде, хотя и организовала группу «Импульс». Этот «Импульс», состоящий из двух худосочных крашеных блондинок, сейчас ездит по гастролям, выступает в модных клубах и гребёт бешеные бабки за выступление. Это именно то, чего так не хватает Миле. Но отец, глупый — глупый, равнодушный Владимир Ильич Ковалёв, воспринял её предложение о создании группы в штыки. Мол, Милу — то все знают, а группу ещё раскручивать нужно, денежки вкладывать.