Леонид Влодавец - Без шума и пыли

Поскольку вся эта процедура проходила на глазах обреченных, все шестеро подумали, будто их хотят травануть, и пили зелье без особого энтузиазма. Точнее, очень даже упирались. Поэтому процесс приема раствора проходил бесцеремонно: Дрынь с Филимоном заходили в камеры, где поодиночке были рассажены «испытатели», заваливали их на пол, надевали наручники и насильно раскрывали рты, куда Туз наливал водку из мензурки.

Пятерым «испытателям» он налил ровно по сто граммов из этой бутылки, шестому, «контрольному» — триста из второй бутылки, в которую порошок не добавляли. Те, которые пили водку с порошком, почти сразу же отключились, а последний вел себя так, как положено человеку, принявшему три стопки на голодный желудок. Пел, хихикал, и так полчаса, пока не очнулись остальные.

Но именно этому, шестому, пришлось хуже всего. Он хоть и забалдел от выпитого, но не потерял способности ощущать боль и страдать душой. А вот пятеро «подопытных», когда открыли глаза, превратились в настоящих зомби. Правда, не совсем похожих на тех, каких американцы в ужастиках показывают, типа «оживших мертвецов». Нет, эти не помирали, ясное дело. У них внешне почти ничего не изменилось, только лица стали малоподвижные и глаза какие-то бесстрастные.

Ну а потом начались чудеса. Вот от них-то Серж и ощутил мороз по коже, но в то же время проникся полным убеждением, что сможет когда-нибудь сесть царем на Руси.

Уже то, как выходили из камер «подопытные» и «контрольный», показало большое различие между ними. «Контрольный», даже будучи под хмельком, понял, что ему предстоят муки, и его только силой выволокли из клетки. А те пятеро вышли сами по первой же команде Туза и встали как столбы, не порываясь никуда бежать и не меняя выражения лиц.

Для начала отчаянно сопротивлявшегося «контрольного» прикрутили проволокой к решетке, привязали к концу и яйцам контакты от старого полевого телефона, где, чтоб позвонить с такого, надо было покрутить ручку. Ну, и стали до него «дозваниваться». Вроде немного — 50 вольт на звонок, а орал «контрольный» во всю глотку.

А остальным, уже видевшим, как визжит и корчится их собрат по несчастью, Дрынь просто раздал наручники, и они сами себя пристегнули к решеткам камер. Без слов, без сопротивления — и ни один мускул на лице не дрогнул. И когда их тоже стали по очереди «прозванивать», они даже не дергались. Мещерский, хоть и не был спецом в медицине и биологии, но четко знал еще со школьной скамьи, что от электротока даже лапа, отрезанная у мертвой лягушки, начинает дергаться, потому что мышцы непроизвольно сокращаются. Туз просто сказал им: «Вы не чувствуете тока! Улыбаться!» И они стояли со счастливыми, хотя и немного искусственными улыбками на лице.

Мещерский не поверил. Он подумал, будто его дурачат — дескать, на первого по-настоящему ток дали, а на остальных нет. Сам лично проверил провода и контакты, покрутил ручку для пробы, чтоб увидеть синюю искорку, прицепил контакты на пытаемых и убедился — разряд был, а эмоций — ноль. Тогда Мещерский решил, что все дело в Тузе. Дескать, он экстрасенс-гипнотизер, типа уже позабытых Кашпировского и Чумака, которые всем мозги пудрили лет десять назад.

Туз только поржал и приказал Филимону нагреть электрический паяльник. «Контрольный», когда ему накаленное до красноты острие паяльника приложили к груди, взвыл белугой — на месте ожога осталась черная, треугольная ямка — ожог третьей степени. А все пятеро «зомби» продолжали по-дурацки улыбаться, будто их не жгли раскаленным металлом, а гладили влажной тряпочкой. Причем на сей раз Туз вообще ни слова не говорил и даже вышел из овощехранилища вместе с Дрынем, Филимоном и Гнатюком. Так что в роли палача оказался сам Мещерский. Гнатюк клялся и божился, что они отошли метров на пятьдесят по подземному коридору, курили и говорили о футболе. Тем не менее Мещерский и тут не поверил.

«Ну, хорошо, братан, — усмехнулся Туз, — допустим, я экстрасенс. А ты сам как, петришь в этом деле? В смысле, можешь Филимошу или Дрыня загипнотизировать?»

«Нет, конечно! — удивленно ответил Серж. — Если б я умел, то такие дела бы крутил — ни прокуратура, ни ментура не раскопали бы!»

«Короче, ты это не умеешь, — констатировал Туз. — Но думаешь, будто я всему причиной, а порошок просто ради понта в водку добавил. Ладно. Приедешь через три дня. Они от этого кайфа отойдут и станут вполне нормальными людьми. Ни меня, ни Дрыня с Филимоном и даже Гната здесь вообще не будет. Возьмешь с собой пару своих бойцов для охраны, получишь бутылку водки с нашим раствором, запрешься за две двери, облазишь все углы и дырки, убедишься, что ни телекамер, ни микрофонов нет, по которым я могу вас контролировать, — и вперед. Сам выбирай, кого поить, кого нет. Учти, они после порошка подчиняются первому, кто к ним обратится. То есть если ты сам скажешь: „Встать!“ — то они будут только тебя слушать. Если же кто-то из твоих корешков распорядится — они будут ему подчиняться до тех пор, пока он не скажет: „Подчиняйтесь Сереге!“

«А если я им скажу — рвите друг друга на части?» — спросил Серж.

«Можешь делать с ними все, что захочешь, — ответил Туз, — они уже и так, считай, что жмуры. Уморишь — проблем не будет. Ну, и еще одно. Если ты всю эту мутню затеял только для того, чтоб отлить сто грамм этой заразы и незаметно вынести, — лучше сразу вали отсюда и больше здесь не появляйся. Потому что предупреждаю сразу: после этого „эксперимента“ мы такой шмон вам устроим, что дай боже. Мы ведь люди ушлые, все блатные хитрости знаем. И если поймаем — вы отсюда уже ни хрена не уедете».

Мещерский понял, что так и будет, а потому, когда приехал через три дня, и в мыслях не держал попытку похищения таинственного раствора. Тем не менее шмон и ему, и обоим браткам (которых так же, как и его опять, привезли в «тюрьму» с завязанными глазами) устроили классный. Вплоть до клистира и промывания желудка. Но это было уже после того, как он убедился, что дело вовсе не в том, что Туз — великий экстрасенс, а в том, что невиданными свойствами обладает эта самая спиртовая микстура.

Повязки им на сей раз сняли где-то в бетонном туннеле, у стальной двери, вроде тех, что бывают в бомбоубежищах, и показали, что если ее запереть изнутри, то снаружи она уже не откроется. Потом вручили бутылку с зельем и ключ от второй двери, располагавшейся непосредственно перед овощехранилищем, метрах в пятидесяти от первой.

Заперев за собой первую дверь, Мещерский и его ребята досконально осмотрели весь коридор от одной двери до другой, но никакой потайной двери или лаза не обнаружили. Потом открыли вторую дверь и принялись изучать непосредственно «тюрьму», где облазили все стены и потолки, но ничего похожего на телекамеры или микрофоны не нашли.