Чарльз Вильямс - Человек в бегах

Полицейские вернулись минут через двадцать. Снова обошли вокруг дома, заглядывая в окна. Я слышал их шаги и голоса, но слов разобрать не мог. Не иначе как ими руководила интуиция, какое-то чутье, присущее ищейкам. Потом они ушли.

Я выкурил еще одну сигарету и задумался. Выбраться отсюда не было никакой возможности. Весь район наверняка окружен полицейскими. Но может быть, мне все-таки удастся отсидеться и дождаться момента, когда они уйдут? Тут я мог спать в тепле. А если долго не высовывать носа, они подумают, что я ускользнул от них, и прекратят здесь поиски. Ну хорошо, а потом куда я пойду?

Что буду делать? На эти вопросы не было ответа, и они вызывали у меня только головную боль.

Покрывало раздражало — оно все время соскальзывало с бедер, не давало возможности нормально двигаться. Тогда я разыскал ножницы и сделал в нем дырку для головы. Получилось нечто вроде пончо. На кухне нашлась веревка, чтобы ею подпоясаться. Теперь нужно было заняться сушкой одежды. Я включил маленький радиатор и протянул перед ним веревку. Потом прополоскал свои вещи в ванне и повесил их сушиться, а ботинки поставил перед радиатором. Мой бумажник был похож на старую губку. Я вынул из него деньги и разложил их на комоде для просушки. У меня было сто семьдесят долларов.

Потом я вспомнил о радиоприемнике и включил его на такую громкость, что мог слушать, только приложив ухо непосредственно к динамику. По первой программе передавали джазовую музыку. Затем диктор зачитал несколько рекламных объявлений, сообщил, что сейчас девять часов сорок пять минут, и вновь зазвучала музыка.

Я попробовал настроиться на другие волны, но ни одна из станций не передавала новостей. Возможно, что-нибудь услышу в десять часов. Я выключил приемник, подошел к библиотечке и начал машинально перебирать книги, к своему удивлению обнаружив, что две полки заполнены трудами одного и того же автора, какой-то Сузи Петтон. Таких книг, причем новеньких, как в магазине, было около сотни. Приглядевшись к ним внимательнее, я убедился, что одно и то же название повторяется по пять-шесть раз, только на разных языках. Среди них я узнал испанский, французский, итальянский. Остальные, видимо, были какие-то скандинавские. Почти все книги украшали пестрые обложки с изображением симпатичных девушек в кринолинах и молодых людей в форме Южной армии.

Петтон? Сузи Петтон? Имя казалось мне знакомым, но я не помнил, чтобы прочел хотя бы одну из ее книг, потому что не очень люблю исторические романы. Итак, вероятно, я попал к ней. Иначе зачем хозяину дома все эти переводы?

Если останусь жив, решил я, как-нибудь обязательно поинтересуюсь, о чем таком пишет эта писательница, не зря же ее книги читают во всем мире. Но сейчас мне хотелось только молиться, чтобы эта старушенция — а в том, что Сузи Петтон лет под восемьдесят, я почему-то не сомневался — не вздумала завалиться в свою летнюю резиденцию.

Впрочем, тут же себя и утешил, что в такое ненастье делать ей здесь абсолютно нечего, и мне, возможно, удастся у нее отсидеться.

Я устроился поближе к газовому радиатору, закрыл глаза и постарался успокоиться, но тревожные мысли меня не отпускали. А что, если писательница или кто-то из членов ее семьи все же появится? Как мне тогда себя вести? Взять пришедшего в заложники? Или постараться объяснить ему всю нелепость моей ситуации и умолять не выдавать? Но у меня не было никакого оружия, даже стоящего ножа, не размахивать же одним из столовых, которые я обнаружил в ящичке на кухне. А рассказам моим, разумеется, ни один человек на свете не поверит. Я бы и сам ни за что не поверил, доведись кому-нибудь поведать мне все то, что со мною на самом деле произошло всего несколько часов назад.

Время приближалось к десяти. Я снова включил приемник и прижался к нему ухом. Так и есть — пошли новости.

Сначала передавали о событиях в Вашингтоне, о дебатах в конгрессе, затем о запуске ракеты на мысе Канаверал, о снежной буре на востоке страны.

«А теперь переходим к местной хронике дня, — объявил диктор. — В автомобильной катастрофе погибли два человека, какой-то сумасшедший пытался ограбить банк, угрожая водяным пистолетом, мэр заболел азиатским гриппом…»

Наконец дошла очередь и до меня.

«Согласно сведениям, которыми мы располагаем, в настоящий момент ведутся поиски Рассела Фоли, моряка, приписанного к району города Карлайла, находящегося в семидесяти милях от Санпорта. На рассвете полиция нашла фетровую шляпу неподалеку от станции Карлайл, очень похожую на ту, которую последний раз видели на Фоли. Другие следы, найденные в районе железнодорожного полотна, могут свидетельствовать о том, что Фоли спрыгнул с поезда. По мнению полиции, он, несомненно, прячется в городке или неподалеку от него. Все дороги контролируются местной полицией.

Фоли разыскивается для дачи показаний по делу об убийстве Чарли Л. Стедмана, полицейского инспектора из Санпорта, которое явилось следствием дикой драки у него на квартире. Полиция, прибывшая по вызову соседей Стедмана, не застала убийцу. Он успел скрыться. Не получив никакого ответа на стук инспектора в дверь квартиры, петиция была вынуждена ее взломать и обнаружила Стедмана, смертельно раненного ножом. Убийца Фоли, опознанный двумя жителями этого дома, сначала зашел в соседний бар, но вскоре скрылся оттуда через служебный вход.

Рассел Фоли, лейтенант, плавающий на борту нефтеналивного судна «Джонатан Денси», жил в том же доме. Полагают, что его жена, с которой он расстался, находится в Рено и собирается с ним разводиться. Когда Фоли видели последний раз, на нем был габардиновый костюм каштанового цвета, такого же цвета галстук и белая рубашка. Ему около двадцати семи лет, его рост около шести футов, вес около ста девяноста фунтов.

Волосы светлые, глаза голубые. Полиция уверена, что на его лице и руках имеются синяки и ссадины, полученные им во время драки с жертвой…»

Итак, песенка моя спета. Сердце болезненно сжалось. Об орудии убийства не давалось никаких разъяснений, и никто, видимо, этим не интересовался. Убийца, без сомнения, был хорошо знаком с нашим домом, если знал о существовании черного хода и пожарной лестницы. Но z-то никого не видел. Я только узнал, что Стедман мертв, и сделал невероятную глупость — убежал! Правда, это ничего не меняло — мое дело и без того было практически безнадежным.

Выключив приемник, я отправился на кухню и выпил большую порцию виски, а потом завернулся в одеяло, лег на диван и моментально заснул. Двенадцать часов беспрерывного бегства сделали свое дело.

Во сне я плыл на моем «Денси» по Карибскому морю, и настроение мое полностью соответствовало солнечному летнему дню. Свободный от вахты, я играл в шахматы с моим постоянным противником нашим коком Чарли и, вопреки тому, что чаще всего случалось в реальной жизни, выигрывал одну партию за другой.