Борис Рябинин - «Шерхан» против электрического ската

– Коблов, меня интересует коричневый «дипломат», похищенный тобой шесть дней тому назад из зеленого «Фольксвагена» на Садовой, – без обиняков начал Житков допрос вора, оказавшегося действительно и высоким, и черноволосым, и молодым.

– А-а, – понимающе протянул тот, – понял, о чем это вы. Дело, значит, было так. Иду я себе по Садовой, ни о чем таком даже и не думаю.

– О каком таком? – уточнил Житков.

– О работе. Ей-богу, настроение было совершенно не рабочее. С утра шел дождь, кругом сыро, противно. Честно говоря, я шел в гостиницу, чтобы в тамошнем ресторане пропустить рюмку-другую да чего-нибудь пожевать. Я перед этим только встал. А живу я один, комнату снимаю в коммуналке. Соседи у меня – просто ужас какой-то…

– Не отвлекайся, Коблов, – мягко, но настойчиво упрекнул Житков собеседника, – я, конечно, понимаю, что в СИЗО тебе сидеть скучновато, да и поговорить там, наверное, не с кем.

Но поверь, дорогой, у нас жуткий напряг со временем. В следующий раз мы с тобой обязательно поговорим о твоих соседях. Договорились?

– Как скажешь, начальник, – тяжело вздохнул Коблов. – Так на чем я остановился?

– Что ты шел по Садовой по направлению к гостинице, – напомнил ему Крылов.

– Точно, начальник. А одет я был, между прочим, в новое светлое кашемировое пальто…

– Это нам важно, Коблов, знать, во что ты был одет? – посмотрев на часы, нетерпеливо спросил Житков.

– Это очень важно, начальник, – веско подтвердил Коблов.

– Тогда продолжай, – обреченно согласился начальник.

– А вы знаете, между прочим, сколько такое пальто стоит? – внезапно поинтересовался допрашиваемый.

Сыщики переглянулись. Недоумение, отразившееся на лице его сотрудника, дало право Житкову самому отважиться на осторожный ответ:

– Не знаем точно, но, наверное, много.

Коблов посмотрел на сыщиков с жалостью.

Так смотрят на случайно попавшего не в ту дверь посетителя в стоптанных ботинках, с торчашей из потрепанной авоськи ливерной колбасой продавцы богатого ювелирного магазина.

– Ладно, – вздохнул Коблов, – не буду уточнять, чтобы не обострять. Когда узнаете, то поверите, что воровать в тот день я не собирался – в таком прикиде на работу не ходят. Я имею в виду такую работу, как, например, моя. И вот, значит, поравнялся я с высоким этим зданием, ну, где конторы всякие. Да вы, наверное, сами знаете?

– Знаем, знаем, Садовая, 55, – нетерпеливо подтвердил Житков.

– А шел я по другой стороне тротуара. Вдруг меня обгоняет на приличной скорости этот самый «Фольксваген». А там как раз колдобина была на дороге, водой залитая. Этот драндулет натурально попадает колесом прямо в эту колдобину и окатывает мне весь левый бок грязной водой, да так, что даже в ухо попало. Стою я как идиот, вода эта вонючая с меня ручьем стекает.

Вдруг, смотрю, «Фольксваген» ударяет по тормозам и дает задний ход. А пер он задним ходом еще побыстрей, чем до этого передним. Ну, думаю, человек решил извиниться за подлянку такую, даже злость у меня немного прошла. Повернулся я к «Фольксвагену» лицом и жду, когда он поближе подъедет, а сам лицо это самое носовым платком вытираю. Только вытер, как подлетает этот драндулет задним ходом и попадает колесом опять в ту же колдобину, в которую снова вода натекла. И опять окатывает меня, но на этот раз спереди. А я перед этим только рот открыл, блин, чтобы высказать этому водиле все, что я о нем думаю…

Услышав сдавленное хихиканье Крылова, Коблов бросил на него печальный, укоризненный взгляд:

– Я понимаю, что со стороны это очень смешно выглядит, когда прилично одетого человека грязью обливают, но мне тогда, вы уж мне поверьте, было вовсе не до смеха. И вообще, с этого момента, как меня водой окатило, все пошло наперекосяк. Началась черная полоса в моей жизни. Кстати, то пальто, которое я потом в химчистку отдал…

– Подожди ты с пальто, Коблов, – опять прервал его Житков, не разделявший веселья своего сотрудника, – давай про «дипломат».

– Короче говоря, – продолжил Коблов свое печальное повествование, – пока я зенки протирал и отплевывался, слышал, как хлопнула дверка этого драндулета. Когда я глаза продрал, то увидел, как баба в брюках забежала в дверь этого самого билдинга. Больше я ее и не видел.

Думаю, что это она за рулем сидела, кроме нее, там никого подходящего не было.

– А в лицо ты ее запомнил?

– Да я лица-то и не видел, только задницу.

Задница была ничего себе, как я сейчас понимаю, после того как в СИЗО посидел. И когда знаю, что еще лет пять мне никаких задниц, кроме мужицких, видеть вообще не светит. А тогда никаких других желаний, кроме как врезать по ней куском хорошего резинового шланга, эта задница во мне не вызывала. Но я ее запомнил.

– К сожалению, опознание по задницам не предусмотрено уголовно-процессуальным кодексом, – огорченно отметил Житков.

– А жаль, – вставил Крылов, – зрелище могло получиться не слабое.

– Не будем отвлекаться, – вернул Житков беседу в нужное русло. – Что было дальше?

– А что дальше. Не мог же я этой сучке не отомстить! Сначала хотел ей колеса проткнуть.

Потом, думаю, может быть, удастся совместить приятное с полезным? Так сказать, компенсировать не только моральный ущерб, но и материальный. Заглянул в салон. Гляжу, там на переднем сиденье «дипломат» лежит. Я немного постоял рядом с машиной, а потом открыл дверку и взял этот «дипломат»…

– А зачем стоял? – поинтересовался Крылов.

– А как же иначе, начальник? – удивился Коблов его непонятливости. – Чтобы те прохожие, которые видели, как меня искупали, ушли себе, куда им надо. Я это специально просекал.

А те, что потом подошли, они что видят? Стоит прилично одетый человек, пусть немного грязный, но с кем не бывает, рядом с иномаркой.

Постоял, а потом открыл переднюю дверку и взял «дипломат». Что тут такого? Никто и не подумает, что это не моя машина.

– Ты же не ключом ее отпирал?

– Но и не фомкой же, начальник, – живо возразил Коблов. – Мой инструмент по виду мало от ключа отличается. И далеко не каждый хозяин своим ключом машину быстрей меня откроет.

– Ну, взял ты «дипломат», а дальше что? – опять вмешался Житков.

– А дальше пошел в ближайший проходной двор, потом в скверик, а потом в парк. В парке сел на лавочку и открыл этот «дипломат».

– Он был заперт?

– Для меня эти замочки мало что значат, начальник, – снисходительно усмехнулся Коблов.

– Ну, и что же там было?

– Херня какая-то, начальник: коробочки, проводочки, трубочки. Все это как-то соединено между собой. В общем, прибор какой-то.

– И что же ты с ним сделал?

– А что мне с ним делать? Не домой же тащить, чтобы его там при обыске нашли? Я не такой дурак, чтобы вещдоки на себя дома хранить. Запер и отнес его в автоматическую камеру хранения на вокзале. Думаю, когда дамочка объявится, то я ей его сбагрю за хорошие бабки.