Семен Майданный - Смотрящий. Блатной романс

- Не отвлекайся,- холодно ободрил, будто оборвал, Шрам и потряс в воздухе кофейником. Кофейник был пуст, будто пещера разбойников после визита Аладдина.

- Я не отвлекаюсь, - расстегнул на горле пуговицу рубашки Андрей и начал закатывать рукава. Ему было душно. Наверное, от бессилия. - Я прекрасно понимаю, что брокерская контора выкупала акции у работяг не на свои денежки. Что она - подставная! Рабочим стабильно задерживали зарплату, а деньги Гусь Лапчатый стабильно отправлял в заем конторе. Понятно, когда дети голодные, отец и мать последнюю наволочку отдадут. А уж акции, типа какие-то непонятные бумажки, продать - милое дело. Я это все прекрасно понимаю, но внешне сделка легальна с любого бока!

- В Уголовном кодексе есть такая статья - мошенничество.

- А в Библии есть заповедь - «Не укради». Ну и что?

- Уже хорошо, что правда на нашей стороне, - в поддержку хлопнул друга по плечу Шрамов. - Если мы это понимаем, значит, сила не у них, а у нас.

- И что теперь? Прыгать на месте от негодования? Звонить в Смольный? Слать телеграммы президенту? Уважаемый господин президент, остановите разбазаривание страны! Так, что ли?

- Сила без ума - понты на ветер. Придумаем что-нибудь. Ночь длинна. А в Смольный ломиться - без резона. Сквозь секретарей не пробьешься. Да и явно наш Гусь Лапчатый пару бугров городского масштаба ради спокойствия души подмазал. - Обретаясь в профсоюзном кабинете, Шрам не посчитал нужным поставить профсоюз в известность, что вынужден усиленно скрываться от милиции. У Юрьевича и так голова пухнет от проблем, зачем еще расстраивать человека? Зачем профсоюзу знать лишнее?

- Может быть, опротестовать сделку через прокуратуру или арбитражный суд? - сделал Андрей Юрьевич ход конем в сторону Сереги, передвинув Ленина.

- Опротестовать - это макание кулака ми уже потом, когда сделка состоялась. Лучше сделку не допускать. И кроме того, что-то на моей памяти негусто историй, когда подобный ход, - Шрамов задвинул Ленина на прежнее место, - давал реальные результаты. Закон - что дышло... Давай еще помозгуем. - Сергей вспомнил про эрмитажные списки. Бумаги, которые он никогда в упор не видел и из-за которых чуть не погиб. Были б эти компрометирующие чуть ли не половину городских властей документы сейчас у Шрамова, он бы отхапал комбинат у америкосов одной левой.

Андрей Юрьевич почесал руку, где был выколот якорь, будто профсоюзного лидера укусил комар. И подступил к окну:

- Вот он - наш комбинат. Сегодня еще наш.

- Что это прямо по курсу? - через плечо друга глянул в окно Сергей Шрамов.

- Прямо по курсу склады для бочек.

- Может, вы бензин и в канистры разливаете? - вспомнил Шрам, как усмирял азеров.

- Нет. А бочки для Дальнего Севера. Туда в бочках бензин отправляем, а не в цистернах. А вон там - собственное пожарное депо с каланчой, - увлекся Андрей Юрьевич. - Специфика производства. Раньше на территории строго-настрого курить запрещалось. С работы выгоняли. А сейчас - всем наплевать.

- А это что за Брестская крепость?

- Нефтеналивной терминал.

- А вон там огонек мигает?

- Точно мигает, - удивился Андрей. - Да не один! Это пищеблок.

- Пунш к завтрашнему празднику варят, - недобро прищурившись, пошутил Шрамов.

- А ну пошли, проверим,- под кожей все еще считая себя в ответе за комбинат, сдернул пиджак со спинки стула профсоюзный лидер.

Они вышли в ночь и сразу крепко озябли. От нервов, да и кофе перепили. Андрей Юрьевич на правах старожила все время подсказывал Сергею путь, ибо жидкого рыбьего света редких фонарей не хватало.

- Осторожно, здесь канава... Осторожно, здесь свалка... Осторожно, здесь рельсы...

Ночная прохлада и сырость закрадывались под одежду, и хотелось хлопать по бокам, чтобы хоть как-то согреться. Чем ближе они оказывались к пищеблоку, тем громче слышалась из настежь распахнутых окон музыка.

Кто-то гулял широко и со вкусом.

- Кто такие? - важно пырхнул отирающийся у входа в здание боец в вохровской шинели. Не дряхлый дедушка, а упитанный жлобина, ряха толстая, портупея скрипучая и даже укомплектованная штатным оружием.

- Ты что - меня не узнаешь? Я - председатель профсоюзного комитета. А это со мной.

- Сюда нельзя, - важно высморкался на масляный асфальт перед полуночниками вохровец. Это уже была конкретная оскорбуха. Типа, забил я пудовый болт на твой профсоюзный комитет.

- У нас пригласительные билеты,- из тьмы на свет хищно обошел по дуге Андрея Юрьевича Шрам и протянул к бельмам стража руку.

Пока вохровец допирал, что рука пустая, Шрам поймал охранника за нос и заломил руку, а то сосунок еще по дурости за стрели-ком потянется.

- Пусти, гад! - заскулил вохровец.

Шрам и пустил. Под откос, предварительно согнув до земли и выключив рубящим по шее.

- Ну что, заглянем на огонек? - рисково подмигнул Сергей профсоюзу.

- Заглянем, - с уважением посмотрел Юрьевич на фигуру Шрама, вроде не имеющую мышц размером с трехлитровые банки. Крутого другана Бог послал, и в карты лих, и без карт управляется.

Они поднялись по ступенькам, отмаксали несколько шагов по коридору. В зал переть не стали, а остались в коридорном мраке, чуть толкнув дверь, чтоб было видно.

Банкет катился к логическому финалу. Несколько столов было сдвинуто в линию и застелено накрахмаленными скатертями, лишние столы задвинули под стены. На скатертях вываливалась из больших и малых блюд различная жратва. Голубцы, севрюга и полные лохани икры. Маяками в море хавки стояли бутылки. За столами терлась навезенная американцем Смитом кодла обслуги: клерки, секретарши, биржевые аналитики.

Несколько пар изображали танец в стиле интим. А худая, как раскладушка, переводчица делала стриптиз прямо на столе. Благо переводить уже было не надо - вокруг дрыхли фейсами об тейбл в салатах.

Виталий Ефремович устроил этот бардак со спаиванием американской шелупони ради маленькой-маленькой выгоды. Лапчатый, пригласивший в свой загородный дом мистера Смита и не пригласивший Ефремыча, может трындеть о чем угодно, но дальше трындежа без продвинутых по юридическим тонкостям замов дело не двинется. Забоятся подвоха друг от дружки неграмотные в русских законодательных крючкотворствах стороны.

Директор брокерской конторы Виталий Ефремович с Гусем Лапчатым, как закаленные, еще относительно держались. О чем-то спорили, размахивая перемазанными икрой пальцами.

Сергей покумекал и понял, почему банкет справляется почти подпольно. Потому что в «Пальмире» нельзя, там траур. А другого приличного кабака в Виршах нету. Не в привокзальный же шалман мистеров волочить, пусть они и всего лишь заокеанские шавки? Только вот было непонятно Шраму, на кой вообще банкет затевать? Умаслить шавок? Чушь - гораздо умнее и заворотливее основной враг Шрама Виталий Е-хренович.