Наталья Александрова - Перстень Калиостро

От вони и холодной воды, он пришел в себя. Он с трудом выбрался из зловонной жижи и, оглянувшись вокруг, побрел вдоль высокого и глухого забора. Его трясло и тошнило от собственного запаха. Вонючая субстанция облепила его всего, потому что он очень неудачно упал в болото — головой. Он добрел до запертых ворот и разглядел за забором проблеск света в маленькой сторожке при входе. Чувствуя, что если не отмоется и не высушит одежду, то больше не выдержит, Андрей заколотил в ворота ногами.

— Чего надо? — отозвался наконец недовольный голос.

— Откройте! Помогите! — кричал Андрей.

— Шел бы ты, парень, отсюда к такой-то матери, — доброжелательно посоветовали из-за забора, — а не то собаку спущу.

И больше уже на стук и вопли Андрея никто не отзывался. Пошел дождь, и Андрей был этому рад, потому что лицо и руки там, куда попала вонючая гадость из болота, невыносимо жгло. Он побрел по шоссе в сторону города, подставляя лицо дождевым струям. Так и шел он несколько часов, потому что попутные машины при виде такого чучела с вытянутой рукой только увеличивали скорость. До своего дома он добрался глубокой ночью, перебудив всю семью. Глядя в их злобные и брезгливые лица, он подумал внезапно, как бы они обрадовались, если бы он не вернулся совсем.

Прошло две недели. На дворе начался июнь, и наступила жара. В нашей с Лешкой маленькой квартирке было невыносимо душно, потому что крыша за день очень накалялась и за ночь не успевала остыть. Мы много времени проводили в парке. Заработанные деньги у меня подходили к концу, кое-что подбросила мать на лето, но дала понять, что ее возможности небезграничны.

Мой бывший муж понял мои слова о том, чтобы он убирался из моей жизни, совершенно буквально и не давал о себе знать.

Когда же я позвонила свекрови и осторожно спросила ее, не забыл ли папочка, что у него есть сын, свекровь расстроенно ответила, что у Стасика сейчас большие неприятности, что его сожительница куда-то пропала, то есть утром две недели назад ушла из квартиры и не вернулась. И теперь Стасику очень тяжело приходится, потому что, с одной стороны, в милиции на него смотрят косо, с другой — наезжают Аленины компаньоны и уже вытрясли из него все деньги. Кроме того, из квартиры Алены его попросили родственники, так что Стасик живет сейчас у них, и его отец этим очень недоволен, потому что звонят и приходят разные люди и грубыми, словами требуют Стасика. В общем, никакого покоя.

Я посочувствовала свекрови и повесила трубку. Следовало срочно искать работу, но перед этим пытаться определить куда-то Лешку на лето, потому что при такой жаре ребенок должен находиться не в каменном мешке, а на свежем воздухе вблизи водоема.

О том, что мне самой врач велел отдохнуть хотя бы месяца полтора, я старалась не думать.

Тамара Васильевна собралась на дачу к сестре — Надеждиной матери. Поколебавшись, она неуверенно предложила взять ненадолго с собой Лешку, но я отказалась — не хватало еще вешать такую обузу на двух старушек! Мои родители работали, свекровь сидела дома со свекром, а в садик Лешка не ходил, так что отправить его на дачу с группой я не могла.

Между делом я перезванивалась с Павлиной Ивановной. Она сказала, что в тот день, когда случилось столько замечательных событий, у нее, оказывается, была память сестры, и она целый день провела на кладбище в Горелове. Павлина очень переживала, что не видела, как Саша пришел в себя. — — — А сам-то он как? — отважилась спросить я.

— Да как тебе сказать… Совсем стал не тот. Меня сразу узнал, здравствуйте, говорит, тетя Пава, расскажите про маму. Сели мы, чаю попили, я и говорю, что мать его, умирая, просила меня за ним приглядеть.

И уж как могла, я приглядывала. А что Лидия деньги за это платила, так сама знаешь, какие это деньги. Да только недолго мы так с Сашей беседовали. Дня три он по квартире поболтался, как из больницы вышел, рука зажила маленько. Заходит он как-то ко мне, ключи оставил. Уезжаю, говорит, тетя Пава, и не знаю, когда вернусь. Здесь, в квартире, тоска берет. И то верно, не до конца он в себя пришел, душа у него больная.

В глубине моей собственной души шевельнулась легкая обида — уехал, даже не попрощался. Я тут же себя одернула: Саша общался со мной, ничего не сознавая. И потом мы как-то не успели толком познакомиться. Тем более что в тот день я была в ужасном состоянии, потому что волновалась за Лешку, и наговорила ему много лишнего.

Что ему до меня? Похоже, что дорожки наши разошлись.

— А как он с Лидией разобрался? Вернула она ему вещи-то?

— Ой! — Павлина Ивановна чуть не выронила трубку. — Да что с Лидией-то случилось! Ведь у нее дома пожар был, газ взорвался. И ее чуть не убило, вышвырнуло взрывной волной. Хорошо, что первый этаж, а то бы насмерть. А так только руку сломала и лицо здорово порезала. Она говорит, что на нее бандиты напали, а я так думаю — Бог покарал. Вся квартира выгорела, все добро нахапанное пропало. Грех чужой беде радоваться, но помнишь, я тебе говорила, что Господь все видит и не будет ждать, пока человек на тот свет попадет, он и на этом с ним рассчитается.

Я быстро прикинула в уме, и оказалось, что Лидия пострадала в тот же день, когда и нас всех похитили Гусевы. Вот если бы у нее тогда проснулась совесть, и она приехала бы помочь Саше, то, возможно, избежала бы такой участи.

— Живет у родственников, — продолжала Павлина Ивановна, — прихлебательницей, и муж от нее ушел! Вот так-то! — поставила она точку во всей истории.

Лидии я сочувствовать не стала.

Через два дня Тамара Васильевна с Надеждой пришли прощаться — уезжали на дачу. Тамара расцеловала Лешку и смущенно сказала:

— Есть у меня для вас вариант, но уж не знаю, как вы к нему отнесетесь. В Лужском районе на хуторе живет одна женщина.

Дом у нее большой, и на лето приезжают люди отдыхать. Место хорошее, здоровое, озеро рядом.

— Дорого за комнату платить? — откликнулась я.

— Да нет… Там, понимаешь, если по рекомендации, то платить вообще не надо.

Поможешь там по хозяйству, и все. А если без рекомендации, то она вообще не возьмет…

— Странно как-то, — хором сказали мы с Надеждой и переглянулись.

— Ну что странного-то, люди рекомендовали приличные, врать не будут.

— Опять цепочка старушек? — веселилась Надежда.

— Вовсе нет, мне сказала Алевтина Степановна из соседнего подъезда.

— А ей кто? — Надежду обуревали подозрения.

— А ей — Эсфирь Борисовна, она в поликлинике в регистратуре работает.

— Ну, пошло-поехало.

— Как хотите, — надулась Тамара, — тебе предлагают выход из положения, чтобы в городе все лето не торчать. Вот смотри, тут все написано, как ехать. Хозяйку зовут Агафья Ивановна.