Ярослав Зуев - Месть. Все включено

– Это сделать никогда не поздно-с, – успокоил латыша старший чекист, а потом крикнул бывшему балтийцу, чтобы тот, оставив одного человека на перекрестке, исследовал уходящее направо ответвление.

– Долго шагать не придется, – добавил старший чекист, и его блюдцеподобный орден сверкнул на солнце.

– Понял, – отозвался из-под земли балтиец.

Однако, вместо ожидаемого продвижения группа разведчиков застряла у перекрестка. Те, что находились наверху, слышали невнятные голоса, было похоже, внизу что-то оживленно обсуждают.

– Что у тебя там?! – потерял терпение старший чекист. – Чего встали?!

– Никто у перекрестка оставаться не хочет, – доложил балтиец.

– А под ревтрибунал хотят?! – поинтересовался старший.

– Говорят, страшно…

– Одного расстрелять! – вмешался латыш, запуская нервные тонкие пальцы под ремни портупеи. – На месте.

– Уже пугал! – крикнул балтиец.

– Не пугать! Делать! – распорядился красный латыш.

В конце концов, у перекрестка оставили деда – Георгиевского кавалера. То ли он оказался храбрее остальных, то ли остальные решили, что терять деду в общем-то нечего.

Как и предполагал старший чекист, вскоре подземный ход пошел на подъем и начал сужаться, так что последние метры группа чекиста-балтийца вынуждена была проделать на четвереньках. А потом обе группы встретились. Люди балтийца выбрались из катакомб в старом чулане дома Кожушко. Горловина хода оказалась тщательно замаскирована грудами старого тряпья и какой-то рухлядью. Разбросав тряпки в разные стороны, бывший матрос-балтиец расчихался:

– Вот, б-дь, мотлох сраный! – возмущался он, сморкаясь в два пальца.

– Вот вам и ход, каким ребеночка утащили-с, – спокойно резюмировал старший чекист и поставил крестик в конце обозначающей ответвление линии. – Очень хорошо-с.

Пока перепачканные глиной разведчики балтийца жадно курили, подслеповато щурясь, совсем как кроты, молодуха Кожушко голосила, стоя у ямы на четвереньках. Потом, коротко глянув на часы, старший чекист, щелкнув костяшками пальцев, приказал снова спускаться в катакомбы.

– Давайте, товарищи. Время не ждет-с.

Балтиец и его люди без приключений вернулись в исходную точку и двинулись головным туннелем. Примерно через десять минут они наткнулись на новое разветвление.

– Направо? – уточнил старший чекист.

– Направо, – глухо подтвердил балтиец. Разведчики зашагали в указанном направлении и вскоре опять выбрались на поверхность. На этот раз в амбаре многодетной семьи Полищуков, утративших двух деток сразу, годовалого Степана и трехлетнюю Евдокию.

– Ну-с, – протянул старший чекист, рисуя очередную палочку. Теперь у него получилась латинская буква «F». – М-да-с, схема, по-моему, ясная. К каждому дому, в котором пропал ребенок, прорыт потайной ход. Способ похищения ясен. Остается выяснить мотивы, так сказать, и непосредственных исполнителей. Кто и зачем это сделал. Итак, приступим, товарищи. – Его пенсне светили, как два маяка. Разведчики, потягивавшие папиросы на свежем воздухе, теперь уже кряхтя, поднялись. Они смахивали на шахтеров после смены.

Еще через полчаса разведчики опять показались на поверхности, но, уже с противоположной стороны главного туннеля, в избе Фоменко. Эта семья проживала на отшибе. На этот раз жертвой похитителей оказалась двухлетняя Маруся. В блокноте старшего чекиста теперь образовалась фигура, напоминающая бегущего человечка.

Пока команда матроса-балтийца переводила дух, солнце потихоньку клонилось к Западу. Мужики, сопровождавшие чекистов, мрачнели по мере того, как слабел солнечный свет. Все эти ходы, испещрившие землю под деревней, как древоточцы старый пень, подействовали на крестьян удручающе. Они, уже не таясь, крестились всякий раз, как обнаруживался очередной лаз. Кто-то помянул разрушенную еще в гражданскую войну церковь. Старший чекист делал вид, что ничего этого не замечает. У него и без дурацких предрассудков, свойственных темным, необразованным людям, хватало, над чем поломать голову. Было очевидно, они наткнулись на нечто, не описанное ни одним учебником криминалистики. И, вот, что тут прикажете делать, когда на руках распоряжение: разобраться и доложить по команде? Возвращаться в район с пустыми руками, чтобы позвать на помощь высоколобых столичных профессоров? А откуда их, спрашивается, взять, если, кого не перебили, тот за границу умотал.

– Не тяните резину, товарищи, – напутствовал разведчиков старший чекист, заметив, что те мнутся перед очередной дырой, и не спешат спускаться вниз. В ответ парни зароптали, уверяя, что сил больше никаких нет.

– Ни у кого нет, – отрезал старший, решительно протирая стекла пенсне. – Но, надо.

Своих разведчиков неожиданно поддержал балтиец:

– Люди вымотались, Алексей Николаевич, – сказал бывший революционный матрос, размазывая грязный пот по чумазому лицу. – Надо бы сменить караул.

– Кем, спрашивается? – сказал старший чекист.

– А хотя бы им! – балтиец ткнул перепачканным пальцем в латыша. Тот сначала вытаращил блеклые рыбьи глаза, а потом нервно заговорил на родном языке, перемежая непонятные прибалтийские выражения словами «бунт», «расстрелять» и матерными словечками.

– Рожа немецкая, – матрос сплюнул в грязь. – Договоришься у меня, курва.

Старший чекист еле пресек разгоравшийся конфликт, пообещав, что латыш полезет под землю в следующий раз.

– Почему, б-дь, в следующий?! – возмутился балтиец, словно предчувствуя, что следующего раза не будет.

– Потому, что я так решил! – отрезал старший.

Пеньковая веревка вышла вся. Подземелье оказалось неожиданно длинным, а потому, с каждым открытым ходом двое отвечавших за пеньку парней перемещались к новому отверстию. Следующие несколько ответвлений они прошли, не останавливаясь. Старший чекист лишь уточнял расположение ближайших домиков, из которых исчезли дети, и рисовал все новые черточки, пока карта не стала походить на ель.

– Да, – только и протянул председатель. – Ствол и ветки. Жуть какая-то. – И прямо на глазах у чекиста перекрестился, позабыв, что принадлежит к партийному активу.

– Вот-вот, – оперуполномоченный прочистил нос. – Именно, что ствол-с. Хотел бы я знать, куда он, спрашивается, ведет?

– Вестимо, куда, – буркнул один из мужиков. – В старую балку.

– Что ты болтаешь, дурак? – бывший латышский стрелок наподдал носком щеголеватого ялового сапога глиняную грудку, и она рассыпалась в прах.

– В какую балку? – вмешался старший чекист, делая латышу знак умолкнуть.

Мужики, вначале немного тушуясь под его суровым немигающим взглядом через стекла пенсне, начали рассказывать о старом овраге, который еще при царе-батюшке слыл местом, если не гиблым, то уж нехорошим, это точно. А после Гражданской, заваленный трупами, превратился черт знает во что…