Ярослав Зуев - Месть. Все включено

В общем, схема была, что надо, хоть и не могла функционировать вечно. Работа любого отсасывающего насоса рано или поздно приводит к образованию вакуума. Впрочем, Поришайло это обстоятельство не смущало. Беда заключалась в том, что конец наступил не по сценарию олигарха, а вследствие вмешательства третьей силы. За беспрецедентным наездом на банк, безусловно, кто-то стоял. Какой-то враг, которому оказались по силам как организация непрерывной череды проверок фискалов, так и устранение полковника Украинского. Артем Павлович оценивал ситуацию, как тяжелую, но без боя сдаваться не собирался. Не та у него была закалка, чтобы вот так, просто, отдать нажитое непосильным трудом.

– Ты вот что, – Артем Павлович мрачно посмотрел на Суркова. – Ты, давай, г-м, устанавливай, какого черта творится с Украинским, мать его через коромысло, гм?

Пока Сурков связывался со своими людьми по телефону, установленному непосредственно в «Мерседесе», Артем Павлович смотрел в дымчатое стекло окна, за которым проносились придорожные пейзажи. Кавалькада вылетела на Южный мост, когда Сурков обернулся к хозяину, спеша поделиться добытой информацией.

– Ну? – осведомился Артем Павлович.

– Полковник действительно отстранен, – трагическим голосом сказал Сурков. – Проводится служебное расследование…

– По поводу? – перебил Поришайло. – Что ему, г-гм, инкриминируют?! И кто?

– Управление внутренней безопасности за него взялось. Подробности пока неизвестны.

– Неизвестны, г-гм?! – заскрипел Поришайло, которого лебезящий тон Суркова погрузил в состояние скрытой ярости. Скрытой до поры, до времени. – Так сделай, твою мать, так, чтобы они стали известны! С Украинским связь установил?

Сурков покачал головой.

– Все телефоны молчат, Артем Павлович. Но… тут такое дело, Артем Павлович. Дочка у полковника… В общем, беда с дочкой.

Поришайло приподнял брови:

– Какая, гм, беда? О чем ты болтаешь?!

– Дочка полковника, как бы это сказать, акт суицида совершила…

– Что, гм?! – брови олигарха поползли наверх. – Что ты, мать твою, умничаешь?! Какой, блядь, акт, гм?!

– В окно сиганула. Сегодня поутру. То ли из-за отца… то ли… вы же знаете, калека она была, с лета прошлого года. Все по больницам и по больницам. Надоело, видать…

– Что ты мелешь?! – взорвался Поришайло. – Девочка, гм, жива?

– Какое там… – Сурков безнадежно махнул рукой. – Шестнадцатый этаж, Артем Павлович. В лепешку, мне доложили.

– Твою мать…

Как ни черств был Артем Поришайло, но и он оторопел при этом известии. Ужасная трагедия, нагрянувшая в дом Украинского, заставила его подумать о своей дочери. Ведь Наташа и Света были почти одногодками. Правда, дочь Поришайло находилась во Франции, и прыгать в окна ей было без надобности.

– Кто, гм, временно за Украинского? – спросил Поришайло, возвращаясь к делу. – Я имею в виду, обязанности его исполняет?

– Обязанности начальника до особого распоряжения исполняет майор Торба Владимир Иванович.

– Знаю такого, – кивнул Поришайло. – Переговорил с ним?

– Новый начальник на контакт не идет, – мрачно сообщил Сурков. – Ни в какую не идет. Сволочь.

– Дрянь дело, – выругался Поришайло. – Значит, от тебя Торба воротит нос, гм, а у «внутренней безопасности» к нему вопросов нету? Украинского, б-дь, отстранили, а Торба, выходит, чистый? Как с гуся вода, так?

– Выходит, так, Артем Павлович.

– Интересно, блядь, выходит, – скрипнул зубами Поришайло. – Ладно, разберемся. Правилов объявился?

– Пока нет.

– Пошли за ним на квартиру. Как объявится – сразу мне. Доложишь.

– Будет сделано, Артем Павлович.

Артем Павлович намеревался сразу ехать в банк, но, передумал, когда кавалькада уже была на Печерске. Сильно заболела спина, а усталость, до того выжидавшая где-то неподалеку, навалилась на него, и обвила щупальцами, как гигантский кальмар кашалота. Добралась до каждой клеточки, и удесятерила ее вес. Артем Павлович, тяжело задышав, подумал о чудовищном притяжении где-нибудь на Юпитере, или, скажем, Сатурне. Сурков, наблюдавший за шефом с тревогой, соединенной с подобострастием, подался вперед:

– Что, Артем Павлович?!

– Не дождешься! – фыркнул Поришайло. – Ты вот что. Ты, лучше, скажи водителю, что я домой еду.

– Домой?! – переспросил Сурков.

– Я что, как-то неясно сказал?

– Сейчас распоряжусь, Артем Павлович.

– Если найдешь Правилова, пускай на квартиру ко мне едет.

Воскресенье, утро

Продрав глаза около восьми, Атасов по привычке сразу отправился на кухню греть воду для кофе.

«Хотел бы я знать, как там у Эдика дела», – думал Атасов по ходу дела. Он полагал, что приятели уже в Крыму.

«Самое, типа, время Перекоп миновать, если им, конечно, ночевать не приспичило».

Осушив одну за другой три чашки кряду, Атасов с четвертой побрел в ванную. Согласно укоренившейся с годами традиции у него только теперь настало время заняться умыванием и чисткой зубов.

«Кофе, типа, превыше всего».

Приняв душ и тщательно выбрившись, Атасов натянул комбинезон и придирчиво оглядел себя в зеркале.

«Чистый, типа, монтажник», – усмехнулся Атасов, покидая квартиру.

«Вот бы и себе спутниковое ТВ провести».

Дорога к Оперному театру заняла у него от силы минут пятнадцать, благо Оперный от Политехнического института недалеко, хоть и неизмеримо «центрее», если судить по стоимости квадратного метра жилья, то есть с точки зрения риэлтеров. Утро стояло замечательное. Воздух был чист и свеж. Солнце затопило улицы по-особенному праздничным, весенним светом. Птицы в ветвях чирикали самозабвенно, полагая, что весна воцарилась незыблемо.

Так птицы поют в раю, – пробормотал Атасов, отчего-то подумав о Цветочной улице в Берне и о том, какую злую шутку сыграл весенний воздух с вырвавшимся из Фатерлянда профессором Плейшнером. [78]

«Второе парадное, третий и четвертый, типа, этаж. Квартира, типа, в двух уровнях. А красиво живет Артем Павлович», – бормотал Атасов, паркуя пикап у подъезда. Домашний адрес олигарха он добыл у Правилова.

Прихватив из пикапа бухту кабеля и пластмассовый контейнер с инструментами, Атасов поднялся по ступенькам. В холле оказалось полно пальм, выстроившихся в кадушках вдоль стен. За экзотическими растениями из тропиков висели отечественные зеркала, превращавшие помещение в оранжерею.

«М-да, типа», – подумал Атасов на ходу.

Из-за наполовину стеклянной будки выглянул дюжий охранник, с ног до головы в камуфляже. Пятнистая, вся в салатовых кляксах униформа на фоне широких листьев уроженцев тропиков наводила на мысли о доблестном рыцаре свободного мира Джоне Рембо, разящем чертовых вьетконговцев в долине Меконга направо и налево. Во имя торжества демократических идеалов. Атасов криво улыбнулся.