Исхак Машбаш - Оплаканных не ждут

Полковник еще некоторое время молча смотрел на сделанные им короткие записи, потом сказал:

— Ну вот, майор, запоминайте. Среднего роста, широкоплечий, с темным лицом и темными глазами. Брови на переносице почти срастаются. Нос прямой. По внешнему виду очень похож на адыга. Лет около пятидесяти…

— Что же тогда получается? — тихо произнес Карабетов. — Их было двое? Один блондин, а другой…

— Один, по-видимому, несмотря на все старания замести следы, направлялся, несомненно, в город. Пока, к сожалению, мы упустили его из виду на шоссе, но, надеюсь, что ненадолго. А вот второй. Второй ведет себя более чем странно. Сразу же, не пытаясь даже акклиматизироваться, освоиться с обстановкой, берет, так сказать, быка за рога — ведет в горы научных работников, деятельность которых, если знать о ней, несомненно должна его интересовать. Но так вот сразу… Это не похоже на опытного разведчика. И именно это обстоятельство и заставляет меня сомневаться…

— В чем, товарищ полковник? — так же тихо спросил майор.

— В том, что человек этот чужой. Что он только что сброшен на нашу землю. Впрочем, чего только не бывало. Бывают и неожиданности, которые никто не может предусмотреть. И все-таки нужно непременно установить, кто был человек, ехавший на машине. Но для этого надо найти шофера, который его вез.

Майор встал.

— Я жду лейтенанта, товарищ полковник. Он может звонить мне, и если я не отвечу…

— Подождите, — полковник положил руку на трубку телефона. — Садитесь. Вы мне еще немного нужны. — Он поднял трубку. — Пожалуйста, если будут звонить майору Карабетову, переведите разговор на мой телефон.

Полковник положил трубку, снова придвинул к себе пачку бумаг и неожиданно вздохнул:

— Ну, а теперь вот об этом, майор. О записях переговоров коротковолновиков. Я тоже согласен, что ничего реального и ясного пока в этих переговорах нам обнаружить не удалось. Но у меня к вам один вопрос — что вы все-таки можете сказать о радиолюбителе по имени Касей Касимов?

— Касей Касимов? — майор пожал плечами и улыбнулся. — Из семи человек, которые в нашем районе выходят на связь с иностранными любителями, этот человек, по моему мнению, вызывает наименьшее подозрение. Лично я знаю его почти с детства. Сейчас он преподаватель английского языка в районной школе, товарищ полковник, один из лучших учителей района. В коллективе о нем никто никогда не сказал ни одного плохого слова.

— А в прошлом?

— Вы имеете в виду войну, товарищ полковник? Начал ее здесь, от предгорий, и закончил на Эльбе. Дважды был ранен.

— После капитуляции вернулся не сразу?

— Совершенно верно, товарищ полковник, весь сорок пятый находился при штабе, работал переводчиком, ведь он уже тогда знал английский язык.

— Бывал, конечно, не один раз в американской зоне?

— Я думаю, товарищ полковник, это была прямая его работа.

— Отлично, — неожиданно сказал полковник и снова, как и в прошлый раз, прикрыл глаза.

Майор с некоторым удивлением посмотрел на него. Он здесь ничего отличного пока не видел. Скорее, все обстояло наоборот. Человек, которого он очень хорошо знал и которому верил, по-видимому, вызывал подозрения полковника. Но если это так, почему он не говорит, в чем они состоят?

В этот момент полковник открыл глаза и улыбнулся.

— Отрадно, что на той стороне старики гораздо дольше живут догмами, чем мы… И все еще пытаются играть на нашей подозрительности. — Он положил перед собой одну вынутую из стопки бумажку. — Вот текст сообщения Касея Касимова, направленного сирийскому любителю, работающему под позывными «Евфрат-2»: «Не отвечал, вышла из строя аппаратура, начну передачу позже». Это сообщение ушло в эфир в двадцать один час сорок минут. Затем точно такая же фраза, только было добавлено «гуд бай», была передана им снова в двадцать три часа две минуты.

— То есть Касим пожелал своему сирийскому коллеге спокойной ночи? — спросил майор и опять внимательно посмотрел на полковника. — Мне кажется, здесь нельзя усмотреть ничего не обычного. Хочу еще раз заметить, товарищ полковник, что лично у меня нет ни малейших сомнений в честности этого человека.

— У меня тоже, — сказал полковник. — Однако субъективистские ощущения в нашей профессии — вещь чрезвычайно рискованная. Во всяком случае, до того момента, когда они будут проверены фактами. Но будем пока считать, что Касимов находится вне подозрений. Тогда к какому выводу мы можем прийти?

— Только к одному, — товарищ полковник, — что кто-то воспользовался передачей Касея и передал в эфир нужное сообщение. — Майор усмехнулся. — Пожелал кому-то спокойной ночи…

— И это пожелание спокойной ночи, по всей вероятности, означает что-то определенное и точное. Это, безусловно, заранее оговоренная фраза. У вас есть какие-то другие соображения? Пока нет? Тогда давайте исходить из предположения, что Касимов не причастен к этой передаче, — тогда вот вам первое звено: кто-то отлично осведомлен не только о существовании Касея, но и о его прошлом. И особенно, по-видимому, о службе в армии. Если из семи любителей, работающих из пятьдесят седьмого квадрата, выбран именно он, это о чем-то говорит. А выбран он, скорее всего, потому, что сразу же после войны ему приходилось общаться с американцами. Кто-то решил, что это обстоятельство непременно вызовет наше подозрение и отвлечет внимание от кого-то другого. Необходимо выяснить как можно быстрее, кто этот человек. Вот вам задание номер один…

Снова зазвонил телефон. Полковник снял трубку.

— Да, майор у меня. Ну зачем же, заходите ко мне. — Полковник положил трубку. — Лейтенант Арбанян. У него появились какие-то новые соображения в отношении того, что произошло в районе моста… Войдите, — откликнулся он на стук в дверь и, когда Арбанян вошел, кивнул на кресло: — Садитесь. Так какие же это соображения? Что у вас случилось?

— Понимаете, товарищ полковник, — чуть смущенно начал лейтенант. — Возможно, что ничего и не случилось, но мне все время не давала покоя одна мысль. Еще с того времени, как я сидел у моста и ждал майора. Сначала она казалась мне смешной, но теперь, после разговора с Джамботом… Джамбот уверен, что в машине, на которой уехал незнакомец, лежали какие-то зеленые ветви. По-видимому, шофер захватил их с обочины дороги. Их иногда срезают дорожные рабочие. Все это он делал наспех, потому что дальше в лесу он мог набрать и сухих. Может быть, я слишком подробно обо всем этом рассказываю, может быть, все это мелочь, но дело как раз в этих мелочах. Я, конечно, ничего не утверждаю.

— Товарищ лейтенант, — улыбнулся полковник. — Я знал вас более лаконичным и точным.

— На той стороне реки недалеко от моста стоят четыре домика. Когда я был на берегу, в них топились печи. И один дым отличался от остальных. Я еще тогда подумал, что, наверное, печь топили сырыми дровами. Я, конечно, не предполагаю, что зеленые ветви прямо с машины попали в печь, но в одном из домиков, как оказалось, живет шофер. Он работает на птицеферме.