Исхак Машбаш - Оплаканных не ждут

Несмотря на то что шел уже одиннадцатый час, в лесу стоял полумрак, здесь все еще веяло утренней прохладой. И как-то не верилось, что всего полчаса назад они были в шумном городе. Когда до дома лесника оставалось примерно столько, сколько они прошли, Карабетова кто-то окликнул. Они посмотрели вверх и в просвете ветвей увидели на склоне лохматую голову Джабаева.

— Там направо тропинка! — крикнул он. — Сворачивайте и поднимайтесь вверх.

Джабаев стоял, опершись рукой о ствол дерева, другой придерживая ремень перекинутой на плечо старенькой берданки. На заросшем редкой рыжеватой бородой лице играли пробивающиеся сквозь листву блики солнца. Лесник смотрел прищуря левый глаз, и можно было подумать, что на лице его играла усмешка. Однако и Карабетов и Арбанян знали, что это было следствием все того же ожога, изуродовавшего левую сторону лица.

— Так что там у тебя случилось, Джамбот? — спросил Карабетов, подходя и протягивая ему руку.

Вместо ответа лесник махнул рукой вперед, словно приглашая их в глубину леса, и сам, молча повернувшись, пошел вперед по едва заметной тропинке.

— Не знаю, — сказал он чуть позже, все так же не оборачиваясь. — Может, и зря тревогу поднял? Да только не верится мне, что со старым Мирзабечем такое могло случиться. Как хотите — не верится!

— Не верится? — Карабетов приостановился, но лесник этого не заметил. — А участковый об этом знал?

В том, что в обстоятельствах гибели старого лесника сомневался и Арбанян, и он сам, не было ничего удивительного. Им это полагалось по роду службы. Отсюда для них всегда начинался путь к истине… Но то, что подобные же сомнения пришли в голову человеку, отлично знавшему и обстановку вокруг, и самого погибшего лесника — это уже меняло дело.

Джабаев приостановился, поправляя сползший с плеча ремень карабина, обернулся.

— О чем? — спросил он, глядя на них обоих чуть прищуренным глазом. — О чем, говорите, знал участковый? А, о том, что мне не верится? Да нет. Участковый со мной об этом не говорил. Когда случилось это несчастье, меня вообще здесь не было. Я дочку в город возил.

В самом деле, почему участковый должен был интересоваться мнением Джамбота о происшествии в лесу? Ведь Джамбот был тогда одним из многих рабочих лесхоза, и только. С таким же успехом он мог выяснить мнение каждого из них. Другое дело теперь. Но для участкового происшедшее месяц назад было уже завершенным делом, и у него не было никаких оснований к нему возвращаться. Однако что же заставило Джабаева усомниться в версии гибели лесника? Сделанная им находка? Или что-то другое? Пока лесник не сказал, что это была за находка. И Карабетов пока об этом не спрашивал. Он отлично знал Джамбота, знал, что он скажет все сам тогда, когда об этом будет нужно сказать.

Лесник снова молча шел впереди, раздвигая рукой нависшие над дорогой ветви кустарника. В нескольких шагах позади себя майор слышал шаги Арбаняна. За все время после встречи с лесником он не произнес ни слова. И это обстоятельство удивляло Карабетова больше, чем молчание Джамбота.

Наконец лес стал редеть, и впереди в ярких лучах солнца открылась довольно просторная поляна. На самом краю ее, вцепившись мокрыми корнями в каменистую почву, стоял старый раскидистый дуб. Если бы даже Карабетов не заметил на одном из его отростков свисавшуюся вниз высохшую ветвь, он бы все равно, наверное, безошибочно определил, что это и был именно тот дуб, около которого месяц назад произошло несчастье.

Джамбот шел прямо к дубу. Опершись о его ствол рукой, остановился. Остановились и Карабетов с Арбаняном. Вид, открывшийся перед их взором, был удивительно хорош. Внизу за круто обрывавшейся замшелой скалой темнел синеватый провал ущелья, на дне которого глухо шумел горный поток. На противоположной стороне по изумрудной зелени склона петляла коричневатая лента дороги. Она уходила высоко вверх к горным вершинам, над которыми неторопливо плыли льдистые, как будто совсем прозрачные облака.

Чуть в стороне от них за молодым дубняком медленно поднималась в гору большая отара овец. Отсюда она была похожа на белое кучевое облако, неподвижно застывшее на склоне горы. А над ней, над этим облаком, черными точками застыли в небе горные орлы.

Легкий ветерок нес горную прохладу, сыростью тянуло и снизу из ущелья, где все так же глухо и неумолчно шумел горный поток.

Карабетов еще раз заглянул в глубину ущелья и невольно поежился. Да, тот, кто сорвался с этой скалы, не имел ни малейших шансов остаться в живых. Он был уже мертв, как только его ноги и руки потеряли опору — дальше зацепиться было уже не за что. Разве только за пробивавшиеся сквозь расщелины корни дуба. Но удержаться за них мог только, пожалуй, тренированный гимнаст, да и то не более нескольких минут.

Пока Карабетов и Арбанян рассматривали скалу, на которой стоял дуб, Джамбот продолжал молчать, словно ожидая, когда его начнут спрашивать. Наконец майор приподнял голову и вопросительно посмотрел на него. Джамбот так же молча показал рукой вниз.

— Там, — коротко сказал он. — На нижнем отростке корня. Надо лечь на камень. Так не увидишь.

Карабетов понял, о чем говорил лесник. Он лег на холодный замшелый гранит и, упершись руками в него, насколько это можно было, заглянул в пропасть. Арбанян в это время крепко придавил его ноги к земле.

Сначала майор ничего не увидел. Ничего, кроме сизоватой глубины ущелья, кроме пенистого потока, прыгающего по камням в его глубине, да пробившихся на крутом срезе обрыва растений и обнаженных камней. Но потом, повернув голову чуть вправо, он вдруг заметил то, что имел в виду Джамбот. Оно висело в нескольких метрах от головы Карабетова, запутавшись за переплетения обнаженного корня. Это, по всей вероятности, был обрывок тонкой белой веревки, может быть, даже шнура. Достать до него рукой было невозможно, даже если бы удалось опуститься на всю длину туловища. Без хорошей веревки здесь явно было не обойтись.

Карабетов поднялся, отряхивая куртку и брюки от прошлогодней травы.

— Нужно на чем-то спуститься, — сказал он Джамботу. — Здесь нет ничего такого поблизости?

Джамбот молча кивнул головой и пошел к росшим в стороне от дуба кустам. Нагнувшись, он вынул оттуда свернутый кольцом канат. И подойдя, так же молча передал его Карабетову.

— Товарищ майор, — сказал Арбанян, — разрешите мне, я легче.

— Хорошо, — согласился Карабетов. — Белый обрывок шнура на отростке корня. Правее и метра на два ниже того места, где я лежал.

Джамбот быстро обвязал лейтенанта одним концом каната, обвернул другой его конец за ствол дуба и, набросив несколько витков на свои кисти, кивком головы предложил Арбаняну спускаться. Лейтенант, опершись руками о срез скалы, медленно сполз в пропасть и повис у самого ее верха на туго натянувшемся канате. Он старался не смотреть вниз, но глубина все равно захватила его и на какое-то мгновение он ощутил противную тошноту, однако быстро справившись с ней, огляделся. Скала была крутая и почти совершенно ровная. Из многочисленных трещин, пересекающих ее, выбивались стебли трав. Зацепиться за них не было возможности. Переплетение корней, вылезших из самой крупной расщелины, было значительно ниже, и лейтенант крикнул Джамботу, чтобы тот немного опустил канат. Через минуту Арбанян уже касался корней руками. Теперь он ясно видел запутавшийся в них обрывок шнура. Еще с десяток секунд, и он дотронулся до него рукой. Шнур был не особенно толстый, шелковистый на вид, по всей вероятности, очень крепкий. Но больше всего удивило Арбаняна, что шнур не запутался за корни, как это показалось ему сразу, он был завязан узлом, тугим двойным узлом. А вот развязывать его у хозяина не было времени. Или это было ему совсем не нужно, потому что шнур был обрезан острым предметом по обеим сторонам узла.