Меган Хорхенсен - Измена

В каждом доме есть одна скрипучая ступенька. Это ирландская пословица. Означает то же самое, что спрятанный в шкафу скелет. Пословицу любил повторять Джон Кеннеди. Уже будучи на пенсии. Любил, наверно, из-за интереса к собственным ирландским корням.

Но невозможно найти упоминаний в официальных и неофициальных биографиях Кеннеди о его интересе к ирландской истории. Бесполезно даже искать.

Дело в том, что скрипучей ступенькой Америки стала жизнь бывшего президента в течение долгих двадцати двух лет с момента «кончины», официально объявленной 22 ноября 1963 года. Жизнь, проживая которую бывший президент полюбил эту пословицу.

Рассказывая об исторических персонажах, невозможно уйти от неприятной и смутной темы их личных качеств, иначе картина останется расплывчатой и неполной. Тем более что во многом наши действия определял характер Жаклин, повлиявший, в частности, и на трагические решения шестьдесят восьмого года.

Джон был и остается для меня фигурой, сравнимой с божеством из древних мифов. Жаклин – базарная торговка, от которой лучше держаться подальше. Тихо ненавидели её все, втайне мечтая одним светлым весенним утром получить приказ на ликвидацию. Мне, в отличие от прочих, из-за моего скверного характера держать чувства при себе не удавалось.

Однажды Маккон прямо потребовал у меня вести себя прилично. Я промолчал и принял покаянный вид. Маккон утвердительно кивнул и к теме больше не возвращался, считая разговор исчерпанным. С тех пор я старался держать себя в руках, не обращая внимание на истерики, закатываемые взбалмошной бабой. Но сейчас выплескиваю накопившееся раздражение.

Иначе, как взбалмошной бабой, Жаклин не назвать. Несомненно, сыграли роль воспитание, происхождение, жизнь в высших слоях общества. Однако и в этих слоях встречаются симпатичные типы, с которыми приятно поболтать и пропустить стаканчик. Но не с Жаклин.

Влияло и то, что мы все – свита – играли королеву, создавая ей имидж народной героини. Людям нужны идеалы, причем реальные заслуги объекта поклонения значения не имеют.

Гораздо позже, в конце девяностых годов, почти одновременно, с разницей в неделю скончались леди Диана, бывшая супруга наследного принца Великобритании, и мать Тереза, знаменитая монахиня, жизнь отдавшая защите страждущих и обездоленных. Заслуги этих женщин и сравнивать кощунственно, однако нет нужды упоминать, что кончине матери Терезы не уделили и десятой доли внимания, выпавшего на долю гибели леди Ди. Мать Тереза слишком проста и близка. А леди Ди – пример того, как человек из высшего круга, недоступного обычному смертному, страдает больше тебя, хотя ты беден и несчастен. Ощущение равенства с великими само по себе приятно. То же самое произошло и с Жаклин – дама, которой дано всё, вдруг предстает в виде великомученицы. Посему народ её почитает.

Необходимость сконцентрировать внимание на Жаклин стала очевидна сразу же. Именно поэтому при подготовке к похоронам она присутствовала всюду и везде, а Америка должна была сгруппироваться вокруг несчастной вдовы, символизирующей людское горе.

В первый же день Джеки возглавляет рабочую группу, собравшуюся в западном крыле Белого Дома для разработки плана похорон, идёт в библиотеку конгресса, где долгие часы изучает материалы о похоронах Авраама Линкольна, посещает семейный склеп клана Кеннеди в Бостоне, беседует с дочерью Каролиной, рассказывая со слезами на глазах о кончине отца, посещает больничный морг, встречается с послом СССР.

Газеты наперебой пичкают публику сказками о вездесущей Жаклин, создавая необходимый нам эффект энергичной дамы, не опустившей рук перед обстоятельствами.

Но ведь в эти дни Жаклин нигде не было! И в этом легко убедиться, точно так же как во всех остальных несуразностях убийства президента. Достаточно почитать статьи и мемуары тех, кто действительно хоронил Кеннеди, где каждый упоминает, что вдова была в соседней группе, но никто не повествует о личной встрече с Жаклин.

Похоронами на деле занимались художник Энджи Дьюк и муж сестры Джеки, Майкл Кэнфилд, побочный сын герцога Кентского. В библиотеке работал Билл Уолтон, сотрудник администрации президента. Каролине о папе рассказывала Мод Шоу, няня девочки, с послом Добрыниным Жаклин не встречалась, в морг не заезжала.

Вдова исчезла бесследно, создав убедительный эффект присутствия. Она и причёсывала покойника, и галстук для него похоронный выбирала (про галстук мне особенно нравится, особенно если вспомнить, что отпевали Кеннеди в закрытом гробу).

Где была Жаклин в эти дни и почему для публики она якобы всюду и везде? Объяснять излишне. Наша вашингтонская команда сработала чётко. В действительности дама безвылазно просидела у постели раненого мужа.

Удивительно, что до сего дня никто не заметил, что Жаклин в те дни бесследно исчезла.

Ещё одна курьёзная деталь. В конце января 1964 года Марте, домработнице Жаклин, а на самом деле нашей коллеге, пришла в голову интересная мысль, которой она поделилась с Макконом. Тот утвердил план, и через день Белый Дом заявил, что с 22 ноября 1963 года до 15 января 1964, меньше чем за два месяца, Жаклин получила восемьсот семьдесят пять тысяч писем с выражением соболезнования, любви и поддержки. Марта предлагала озвучить миллион писем, но Маккон число сократил, мол, так даже красивее выглядит.

Письма, конечно, шли и было их немало. Но вдуматься только – как их считать? Кто будет этим заниматься, кто будет свозить письма в одно место? Ведь предполагается, что идут письма в Белый Дом, на адрес резиденции, на домашний адрес, на адрес семейного замка в конце концов. Какой штат сотрудников нужно иметь? А ведь и новый президент получает миллионы писем с просьбой передать вдове добрые пожелания.

Одним словом, письма не более, чем рекламная агитка. Но затея имела далекоидущую цель. Ненавязчиво внушить публике, что Жаклин – идеал для обывателя. Она – человек, достигший в жизни всего, о чем только можно мечтать, и в одночасье всё потерявший. В чувствах окружающих должны были присутствовать и жалость – кто из нас не терял близких? – и оттенок злорадства – хоть ты и богата, а рыдаешь, как все смертные. И понимание печального положения вдовы с двумя детьми (сироты, впрочем, унаследовали миллионы долларов), и осознание того, что женщина в расцвете сил теряет мужчину своей жизни.

Незамеченной прошла смешная ошибка: Маккон, утверждая количество писем, не исправил указанную разработчиком плана цифру – 875 480. Дело в том, что идея писем была взята из фантастического рассказа Фредерика Брауна «Медовый месяц в аду». В рассказе власти используют в рекламных целях заявления о якобы тысячах писем в поддержку своих действий. Число писем у Брауна – 875 480.