Артур Таболов - Шпион

Решать нужно было очень быстро. Энтони Браун вызвал майора Хопкинса и приказал ему вылететь с Токаевым в Берлин.

— Почему с Токаевым? — не понял Хопкинс.

— Он осетин. И Тасоев осетин. Они лучше поймут друг друга.

О предыстории их полёта майор Хопкинс, опуская лишние подробности, рассказал своему спутнику.

— Что от меня требуется? — спросил Токаев.

— Поговорить с соотечественником. Постараться убедить его не торопиться с побегом.

— А если не получится?

— Плохо. Тогда будем думать, что делать.

«Оксфорд» приземлился на базе британских ВВС недалеко от Берлина. Резидент МИ-6 ждал их с машиной. Через полтора часа они въехали на территорию лагеря для перемещённых лиц. Пока охранник гремел замками, отпирая камеру, майор Хопкинс придержал подполковника Токаева за плечо.

— Будьте убедительны, Григорий. От этого разговора зависит моя карьера. Вы же не хотите её испортить?

— Не хочу, Джордж. Сделаю всё, что смогу. В камере есть микрофоны?

— Нет.

— Значит, я смогу говорить свободно.

Гвардии подполковник Тасоев оказался невысоким коренастым человеком лет сорока с нервным лицом, с редеющими волосами с проседью и большими залысинами. Неизвестно, кого он ожидал увидеть, когда услышал лязг запоров, но при виде советского офицера в мундире с погонами подполковника испуганно вскочил с узкой железной кровати и вжался в угол камеры.

— Цай, да бон хорз, амбастаг! [1] — Ну здравствуй, земляк! (осетин.) — произнёс Токаев.

Тасоев с недоумением на него посмотрел.

— Не понимаю.

— Не понимаешь? А мне сказали, что ты осетин.

— Я грузинский осетин, родился в Южной Осетии, в младенчестве меня перевезли в Тифлис. По-грузински говорю, по-осетински не понимаю.

— Тогда будем говорить по-русски. Ты чего испугался?

— Ну как? Увидеть тебя в этой камере — испугаешься. Подумал, что англичане сдали меня нашим. Ты кто?

— Тот, кем ты хочешь стать. Перебежчик.

— Ты сбежал к ним? — поразился Тасоев. — И не побоялся? Уважаю. Давно?

— В ноябре прошлого года.

— Почему?

— А ты почему?

— Надоело прогибаться перед каждой партийной шишкой. Устал. Я боевой офицер, а на меня смотрят, как на вошь. Я с сорок первого года на фронте, до Берлина своими ногами прошёл. Не веришь? Вот, читай, своими глазами читай.

Тасоев извлёк из бумажника потёртый листок и протянул Токаеву. Повторил:

— Читай!

Григорий прочитал:

«НАГРАДНОЙ ЛИСТ.

Фамилия, имя, отчество — Тасоев Ясон Давидович.

Звание — Гвардии Майор.

Должность, часть — Старший Помощник Начальникаоперативно-разведывательного отделения Штаба 2-й Гвардейской Штурмовой Авиационной Черниговско-Речицкой Краснознамённой ордена Суворова дивизии.

Год рождения — 1909.

Национальность — осетин.

Партийность — член ВКП (б) с 1930 года.

Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях по защите СССР и в Отечественной войне — в Отечественной войне участвует с июня 1941 года.

Имеет ли ранения, контузии — не имеет.

С какого года в Красной Армии — с 1927 года.

Каким РВК призван — Тифлисским горвоенкоматом.

Чем ранее награждён — орденом «Красная Звезда» 26.01.42 г.

КРАТКОЕ КОНКРЕТНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ЛИЧНОГО БОЕВОГО ПОДВИГА ИЛИ ЗАСЛУГ:

Грамотный штабной офицер. Боевую и оперативную документацию знает, ведёт её правильно и оформляет грамотно. Получаемый из частей материал анализирует, обобщает и делает правильные выводы.

Как начальник разведывательного отделения дивизии принимал участие в Привислянской и Берлинской операциях и показал себя в оперативно-тактическом отношении хорошо подготовленным и грамотным офицером.

Комиссия 16-й Воздушной армии, проверявшая работу штаба дивизии в январе текущего года, дала положительную оценку разведслужбе дивизии.

Особенно много и продуктивно тов. Тасоев поработал в период Берлинской операции. В порядке подготовки к данной операции разведотделением были даны в полки достаточно полные данные о группировках противника на нашем участке фронта, его опорных пунктах, огневых средствах, системе ПВО, базировании авиации и другие, что не только надлежаще ориентировало части об обстановке, но в значительной мере содействовало уменьшению потерь от истребительной авиации и зенитной артиллерии противника.

ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ К ОРДЕНУ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 2-Й СТЕПЕНИ.

— Дали? — поинтересовался Григорий, возвращая наградной лист.

— Дали! Догнали и добавили! От них дождёшься! Заиграли, суки! Вот если бы ранили, тогда другое дело. А ещё лучше, чтобы убили. Так ты сейчас в Англии? Где?

— Недалеко от Лондона.

— А это правда, что в магазинах в Лондоне всё есть?

— Не знаю. В Лондоне я ещё ни разу не был.

— Как так? — удивился Тасоев. — А где же ты?

— В загородной усадьбе. Под охраной.

— Допрашивают?

— Да.

— Пытают?

Григорий усмехнулся.

— Поработала над тобой наша пропаганда! Не пытают. Но допрашивают каждый день.

— Так и сидишь под охраной?

— Ну почему? Выпускают погулять по усадьбе. На два часа в день. Мне хватает.

— Погоди! — насторожился Тасоев. — А как ты оказался здесь?

— Да вот, оказался. Прилетел поговорить с тобой.

— О чём?

— Послушай, Ясон… Тебя ведь зовут Ясоном?.. Пойми меня правильно. Мне всё равно, что ты решишь. Но моим кураторам из контрразведки очень важно, чтобы ты остался в Германии и продолжал служить, как служил. Сейчас очень неудачный момент для твоего побега. Наши ещё не успели переварить мой уход, а тут ещё ты. Два подполковника — это перебор. Наши заявят, что тебя выкрали. Поднимется шум, дело попадёт в газеты. Никому это не нужно. И прежде всего тебе. С такой известностью будет непросто устроиться в Англии.

Нервное лицо Тасоева исказила страдальческая гримаса.

— Я так и думал, что будет какая-нибудь подлянка, так и знал! Ну как, как я могу вернуться?! Это трибунал за дезертирство!

— Самовольная отлучка на сутки — не дезертирство, — возразил Григорий. — Тебя сегодня же отвезут в Бремен. Никто и не заметит, что тебя не было.

— Как же, не заметит! За нами следят в десять глаз. Обязательно кто-нибудь настучит! А этим сукам из СМЕРШа только дай!

— Повинишься. Скажешь, что загулял по пьяному делу. Сойдёт.

— Ты для того и прилетел, чтобы мне это сказать?

— В общем, да. Тебя вывезут в Лондон месяца через три. Без всякого шума.

— А если я скажу «нет»?

Григорий пожал плечами.

— Твои дела.

— А теперь послушай меня. Тебе трудно было решиться уйти на Запад?

— Нелегко, — подтвердил Григорий.

— Ночей не спал? Вздрагивал от каждого стука?

— Случалось.

— Так почему ты думаешь, что мне было легче? И пережить это ещё раз? За кого ты меня принимаешь? У меня нервы не стальные. Обыкновенные, человеческие. Ещё раз такую нагрузку они не выдержат. Вот поэтому я говорю «нет». В Бремен я не вернусь. Так и передай своим кураторам.