Ян Стокласса - Стиг Ларссон: человек, который играл с огнем

– Для меня случившееся имело два последствия. Каждый год 6 августа я открываю банку сардин в память о том дне, когда выжил после смертного приговора.

– А второе?

– С тех пор я посвятил жизнь борьбе с коммунизмом.

Перескакивая с одного на другое, Бертиль рассказывал о том, как жил после Конго. Мне с трудом удавалось следить за всеми поворотами и внезапными переменами в его судьбе. В Вене он был помощником консервативного журналиста Арвида Фредборга, устраивающего антикоммунистические конференции. Ведин сблизился с Алваром Линденкроной, основателем «Стой в тылу», тайной организации, задуманной как последняя линия обороны в случае оккупации Швеции. Эта организация состояла из автономных ячеек, включавших по нескольку человек. Бертиль, по его собственным словам, принадлежал к «консервативной ветви» «Стой в тылу». Дальше он перешел к событиям, о которых я уже читал в бумагах Стига, но я слушал по-прежнему внимательно. Он рассказывал, как работал на Штаб обороны в Швеции, как его тогда обвинили, что он имеет слишком тесные связи с правительством Южного Вьетнама, как Маркус Валленберг назначил его руководителем конторы, именовавшейся «Деловая разведка». Для меня стало новостью, что «Деловая разведка» занималась расследованиями внутри страны так же, как вне ее, для СЭПО и Штаба обороны.

Выходит, частная организация, связанная с валленберговской группой компаний, выполняла задания шведской тайной полиции в пределах самой Швеции.

Работа, по словам Бертиля, была неоднородной. Сегодня ты обсуждаешь что-то с Эббе Карлссоном в баре «Опера», а завтра приходится участвовать в формальных дебатах на конференции.

– Погодите, вы знали Эббе Карлссона? – удивился я.

– Не больше, чем большинство других людей, приходивших в бар «Опера» или на конференции. Вот как тогда бывало. – Бертиль помедлил и продолжал: – Одно происшествие изменило мою судьбу. Один коллега попросил меня встретиться с его сыном, который хотел поехать в Родезию и стать наемником, и обсудить с ним эти планы. В Родезии я не был, но Африку-то, понятное дело, знал. Мы договорились встретиться в одном баре в Ёстермальме, куда я часто заглядывал. И наткнулся там на еще одного знакомого.

– На кого же?

– Это был человек из американского посольства. И так я оказался в ловушке. Журнал Folket i Bild Kulturfront опубликовал статью, что я вербую наемников для расистского режима Родезии по поручению ЦРУ.

Когда Бертиль произнес слово «ловушка», я лихорадочно отхлебнул пива прямо из бутылки. Я надеялся, что смогу выпутаться из этой истории раньше, чем он поймет, что наше интервью – тоже ловушка.

– В результате я опять лишился работы. Мне все надоело, я решил, что не хочу встречать Рождество в Швеции, и отправился в Сайгон в Южном Вьетнаме.

– Тогда ведь там шла война? Почему вам захотелось туда?

– У меня был знакомый монах в буддистском монастыре, туда я и собирался.

Рассказы Бертиля балансировали на грани фантастики. Он был одним из немногих шведов, кто открыто поддерживал политику США во Вьетнаме, за что его шельмовала шведская пресса. Было бы проще ему поверить, если бы он сказал, что отправился во Вьетнам сражаться.

– Однако в аэропорту я передумал и вместо Вьетнама полетел на Кипр. А через пару недель встретил женщину, которая стала потом моей женой. Мы несколько лет прожили в Швеции, а в 1975 году переехали в Лондон.

– Вы вроде кое-что пропустили, – перебил его я, вспомнив заметку Стига. – Расскажите об организациях в Швеции, в которых вы состояли до эмиграции. Например, о Демократическом альянсе.

– Я в нем не состоял.

– Но вы же знали Андерса Ларссона из Демократического альянса?

– Это да.

– Как бы вы его описали?

– Ничего хорошего. Андерс Ларссон был лжец. Скверный человек. Неприятно говорить, что он выдавал себя не за того, кем был.

– В смысле?

– КГБ. С самого начала. Немного чокнутый, так сказать. У него был проницательный ум, но и некоторые проблемы с головой, шизофрения или как там это называется. В нем было что-то нездоровое. Не мог устроиться на нормальную работу, поэтому ему позволили стать библиотекарем в Прибалтийском комитете и жить на государственное пособие.

Довольно жесткие слова о покойнике, но я подумал, что лучше послушать, к чему клонит Ведин. Я продолжал молчать, и он заговорил первым.

– У меня хватало работы в Прибалтийском комитете, который входил во Всемирную антикоммунистическую лигу. И в Новом клубе вторника. И в Шведском совете свободы. И всюду суетился всё тот же Андерс Ларссон.

Мы просидели с Бертилем почти четыре часа и даже не добрались до той эпохи в его жизни, когда он стал агентом Крейга Уильямсона на службе ЮАР. Однако он рассказал много увлекательного о Швеции тех времен и о том, что делал в Лондоне. Я принял на себя удобную роль слушателя. Я рассчитывал, что, не задавая Ведину вопросов и позволяя ему говорить, о чем вздумается, я внушу ему доверие. В пять часов Ведин встал.

– Было приятно познакомиться с цивилизованным шведом. Вы заплатите за пиво или я?

– Я же попросил о встрече, так что я расплачусь. Увидимся завтра?

Неясно, подействовало ли мое согласие заплатить за пиво или ему и впрямь хотелось пообщаться еще, но мы договорились встретиться в то же самое время на следующий день.

Я вынес много впечатлений из первой встречи с Бертилем Ведином, но главное из них – я обнаружил в нем человеческое, а не личность, неодолимую как каменная стена. Как и всем нам, ему хотелось, чтобы его признали и чтобы в нем нуждались. За тридцать лет добровольного изгнания на Северном Кипре он, похоже, истосковался без этого.

Кирения, сентябрь 2013 года

Прослушивая на следующий день запись нашей беседы с Ведином и делая торопливые заметки, я понял, что он проделал со мной один старый трюк. В начале разговора он спросил, сколько мне лет. А где-то час спустя поинтересовался, какого я года рождения. Соври я про свой возраст, перед ответом на второй вопрос я бы запнулся. С виду он держался дружелюбно, но мы оба понимали, что происходит: предстоял разговор о южноафриканских спецслужбах и о его возможном участии в убийстве Улофа Пальме. И Бертиль осторожничал.

Ведин пришел, как и вчера, точно в срок. Он сидел за тем же столиком в патио, что и вчера. И не отреагировал, когда я положил на стол телефон для записи разговора.

– Когда вы познакомились с Крейгом Уильямсоном? – начал я прямо с главной темы, и, казалось, Ведину это понравилось.

– Это целая история. После переезда в Лондон в 1975 году я вскоре начал исполнять кое-какие поручения Брайана Крозье, замечательного журналиста. Он работал на Economist и Reuters . Но самой главной была его работа в независимой международной разведывательной организации «61». Он создал ее в 1977 году совместно с высокопоставленными чинами из ЦРУ и МI6.