Вячеслав Каликинский - Посол. Разорванный остров [publisher: 1С-Паблишинг]

– Заверни-ка нам вторую фляжечку, с собой, Фёдор! Чтобы господин вице-адмирал подольше помнил русское гостеприимство! – и, заметив мучительные сомнения на лице метрдотеля, повторил: – Давай-давай, Фёдор! И третью поищи, чтобы нам и господина Уратаро не обидеть!

– Слушаюсь…

Завершая лёгкий импровизированный ланч кофе и сигарой, Стремоухов мельком глянул на часы и из вежливости всё же поинтересовался у Эномото:

– Так что, господин вице-адмирал? Есть настроение продолжить сегодняшний раунд? Не передумали? Ну, тогда милости прошу в переговорную…

Пропуская вперёд японцев, директор Азиатского департамента краем глаза уловил из-за портьеры отчаянную жестикуляцию метрдотеля Степаниди.

– Прошу прощения, господа! Я на минуточку, распоряжение отдам. А вы идите пока прямо по коридору, у лестницы я вас непременно догоню, – Стремоухов, проводив японцев, повернулся к Фёдору. – Ну, что у тебя тут стряслось?

– Не погубите, ваше-ство! – с отчаянием зашептал Фёдор, просунувшись к самому уху директора и поминутно оглядываясь на неспешно удаляющихся японцев. – Я ведь из самых лучших побуждений! Фитиль азиятам хотел, как у нас говорится, вставить! Показать, что и русские не лыком шиты! А подлец Ермоленко под монастырь подвёл! Никак не можно им фляжки эти глиняные, будь они трижды прокляты, дать! Скандал ведь, международный скандал, не меньше!

Потеряв терпение, Стремоухов запихнул метрдотеля поглубже за портьеру и велел излагать всё в темпе allegro, но не частить. Говорить внятно! Что за скандал? Какой фитиль и кому было намерение вставить?

Слегка успокоившись, Степаниди уныло начал каяться. Решив удивить японцев наличием в буфетной МИДа их национального напитка саке, он, будучи наслышан о его рецептуре, немедленно и самолично изготовил японскую рисовую водку, разведя до соответствующих «плепорций» малороссийскую горилку-первач. Получилось, как с гордостью отрапортовал Фёдор, совсем недурственно, что и было подтверждено поварскими, проходившими вместе со Степаниди корабельную службу на императорской яхте «Штандарт».

И всё было бы хорошо, не вмешайся младший стюард Ермоленко с того самого «Штандарта», заявивший, что японскую водку положено подавать и разливать из глиняных склянок. В них же, как ему доподлинно известно, эту самую саке и подогревают. Этот же Ермоленко добыл где-то и самую фляжку, на которой оказалась выбитой некая надпись по-латыни. Не придавая ей значения, поварские залили во фляжку «пожененный вдвое» самогон, и Степаниди с торжеством подал «саке» высоким гостям.

– А тут ещё и ваше высокопревосходительство распорядились с собой энти фляжки гостям на гостинец дать, – уныло шептал Степаниди. – А мне что, жалко ещё одну бутылку «первачка обженить»? Спрашиваю у Ермоленко: где, признавайся фляжки глиняные добыть? А у аптекаря, говорит, их там много! Послали к аптекарю – а тот возьми да и поинтересуйся: для чего, мол, господам из МИДа дамская интимного свойства посуда вдруг понадобилась? Я так прямо и сел, ваше высокопревосходительство! Как дамская? Какая такая интимная? Ну, аптекарь меня и вразумил относительно надписи на фляжках, кои вовсе не фляжками оказались…

Всунув нос в самое ухо директора Азиатского департамента, Фёдор прошептал несколько слов и тут же отпрянул, покорно ожидая любой выволочки за самодеятельность.

Не выдержав, Стремоухов густо захохотал. Чтобы остановившиеся неподалёку японские гости не услыхали, хохотать пришлось, уткнувшись в весьма пыльную портьеру.

Отсмеявшись, Стремоухов сделался сразу серьёзным. Взял метрдотеля за среднюю пуговицу фрака, нешутейно тряхнул:

– Эх, Фёдор, мало тебя в детстве батюшка сёк! Старый уже, а всё никак не оставишь привычек великокняжеским фамилиям пыль в глаза пускать! А о том ты, бедовая головушка подумал, что японцы латынь вполне и знать могли?!

– Дык ведь покаялся…

– Ладно… Японцам скажу, что поварские наши, пакуя гостинец поизящнее, фляжки на каменном полу разбили. Извинюсь, объяснюсь. Но с тебя, Фёдор, штраф: где хочешь, хоть в Японию ихнюю отправляйся, а им к следующему четвергу настоящую японскую водку добудь! Понял? И не в клистире каком, а самую что ни есть натуральную! Понял?

– Сделаем, ваше-ство, господин директор! Я уж знаю, где саке это проклятое добыть! Сделаем-с, не извольте беспокоиться!

Догнав японцев, Стремоухов стал свидетелем любопытного спора, который Эномото и Уратаро, из уважения к хозяину переговоров, сразу перевели на немецкий язык. Спорили они о качестве и ингредиентах замечательного саке. Уратаро Сига утверждал, что ржаной оттенок вкуса присущ только водке с самого севера Японских островов. Эномото Такэаки, прожив на севере много лет, не соглашался с переводчиком и доказывал, что и сама водка, и форма глиняного сосуда говорят о южном происхождении саке.

Чтобы скрыть невольную змеиную улыбку, Стремоухову по дороге в переговорную залу пришлось несколько раз останавливаться и подолгу откашливаться в обширный платок…

Заняв прежние места в зале для переговоров, Стремоухов вновь разложил вырезки и бумаги из бювара и, стерев с лица последние остатки благодушия после ленча, продолжил:

– Итак, господа, мы говорили о невозможности для российской стороны компенсировать понесённые Японией затраты путём передачи хоть и старых, но вполне боеспособных кораблей. Несколько ранее нами также была отвергнута предлагаемая возможность отказа от нейтралитета России в опасном развитии конфликта между Японией и Кореей. Считая озвученные предложения и ответы на них исчерпывающими, предлагаю вам, ваше высокопревосходительство, совместно поискать иные пути решения весьма затянувшегося вопроса о размежевании острова Сахалин. Исходя при этом из вполне логического требования России иметь границу с сопредельной Японией по Лаперузову проливу!

Эномото кивнул в знак согласия, однако попытался удержать переговоры на прежних половинчатых позициях:

– Насколько мне известно, господин Стремоухов, в русских правительственных кругах существует и совершенно противоположная точка зрения на остров Сахалин. Я имею в виду влиятельных сторонников передачи Сахалина Японии – для окончательного прекращения конфликтов на острове и упрочения русско-японских отношений.

– Полноте, господин вице-адмирал! – покачал головой Стремоухов. – Полноте! Вы, несомненно, имеете в виду измышления французского поверенного в делах господина Жореса? Отчего бы вам в таком случае не подкрепить сии измышления вполне бредовыми заявлениями американского посланника в Японии Бингэма? Этот господин, не вылезающий из японского министерства внешних связей, уверяет ваше правительство, что Россия только и ждёт уступок по Сахалину с тем, чтобы немедленно покуситься на Хоккайдо [45] Имеются в виду подлинные заявление дипломатических посланников Франции и Северо-Американских Штатов, заинтересованных в затягивании конфликта между Японией и Российской империй по Сахалину. .