Кемель Токаев - Не жалея жизни

— Идите сюда!

Подбежали Ануар и Калаубай:

— Что случилось? Что такое?

Шайдос поднял голову:

— Тут подвал, ребята.

Он спустился вниз. Через несколько минут вытащил небольшой брезентовый мешок, передал товарищам.

— Там еще два таких же.

В мешках оказались сложенные один к другому сайгачьи рога. Шайдос и Калаубай не поленились пересчитать их. Две тысячи семьсот штук. Значит, Газарх-Гуреев собирал эти рога, а потом переправлял готовыми партиями на ту сторону границы.

— Зачем вам столько рогов? — спросили Гуреева.

Он вздохнул:

— Это чистое золото. Сайгачьи рога ценятся в Синьцзяне не меньше золота. Китайцы почитают и уважают того, кто имеет их. Никакое обвинение не устоит перед парой отростков. Из рожек вырабатывают удивительное лекарство, омолаживающее человека. Я возлагал на них большие надежды. Думал восполнить позже все потерянное. Не суждено…

Нуканов — допрашивал он — покачал головой:

— Живут ведь люди и без этих рогов. Неужели вам не надоела такая жизнь? Неужели не хочется спокойствия?

— Трудно отвыкнуть. Я занимаюсь торговлей с самого рождения.

— Кто вывозил их? Маркелов? В последний раз заезжал к вам он.

— Да.

— А почему таможенники их не обнаружили?

— Мало ли хитростей человеческих? Прятали в запасном бензобаке. Правда, Маркелов был напуган до смерти. Видно, почуял, что его зацепили.

— Дорога у него неблизкая. Как же он поехал без запаса бензина?

— Его ждали сразу за границей.

— Кто?

— Не знаю.

— Какие у вас отношения с братом, Борисом Матвеевичем?

— Я почти сорок лет не виделся с родными, поэтому мои чувства к ним понятны.

— А как он относится к вам?

— Думаю, он не так двуличен, как Криста.

— Криста Газарх помогла вам сознаться в совершенном. Вы должны быть благодарны ей.

— Удивляюсь, как она додумалась сочинить такое. Откуда у меня могло взяться столько золота?

— Вы сможете узнать голос брата?

— Конечно.

— Тогда послушайте. — Нуканов включил магнитофон. Раздался торопливый, захлебывающийся голос Бориса Газарха:

«…Я спросил, что это такое, она ответила: «Григорий передал. Просил спрятать. Тут полно золота… Зачем старому бродяге столько золота?..»

Газарх-Гуреев побледнел, закрыл ладонями лицо и упал головой на стол.

— Вы узнали голос брата?

— Он мне не брат, не брат! — простонал Газарх. — Хуже врага. Хотел родного брата, подлец, обмануть!

Нуканов спокойно сказал:

— Значит, правда, что вы передали Кристе Газарх две банки с золотом? Так я вас понял?

— Да. В одной банке было четыре, а в другой три килограмма. Золото такое же, как в слитках. Пусть подлец вернет все до единого грамма!

— В двух банках ровно семь килограммов? Ни больше, ни меньше?

— Когда имеешь дело с золотом, счет идет на граммы.

— Вы помните вес и пробу каждого из золотых слитков и предметов, найденных у вас?

— Да. Слитки в виде браслетов весят по 161,1 грамма, проба — 939,2. Пять слитков в форме пиалы, проба — 974,9. Слиток с меткой «1000» весит 311,9 грамма, проба — 990,2. И самородок весит 55,2 грамма.

Зазвенел звонок. Калаубай поднял трубку.

— Нуканов слушает.

— Калаубай, мы нашли банки! Веди быстрее Газарха-Гуреева. Пусть опознает. Сейчас придут эксперты. Да вот уже и идут, — ликовал Кадамшин.

У Новягина Тауб прикинулся глуповатым, запуганным человеком.

Подполковник пристально смотрел на него:

— С кем ограбили вы дом Гуреева?

— Сговорился с прихожанами. Как только привезли вещи, тут же поделили. Каждый забрал свою долю.

— Значит, у вас не молитвенный дом, а притон? Давно занимаетесь кражами?

— Впервые нечистый попутал.

— Как же он вас «попутал»?

— Жаден Гуреев. Ох, жаден. Даже Борис Матвеевич как-то сказал, что неплохо бы проучить его.

— Значит, вы последовали его словам?

— Они послужили толчком.

— Много вещей вывезли?

— Одних ковров семнадцать штук.

— Борис Газарх знал, что вы ограбили его брата?

— По-моему, догадывался.

— Вы знали Заурума Шарфа?

— Не очень близко.

— Неправду говорите, гражданин Тауб. Вот письмо Шарфа к жене. Она передала его нам. Послушайте: «…Идет уже третий месяц, как я здесь, а все еще хожу без работы. Боюсь умереть с голоду. Лариса, меня сбил с толку подлец Тауб. Ты знаешь его. Никак не могу понять, как окрутил он меня. Да что поделаешь?..» А вы говорите, что плохо знали Шарфа, — Новягин отложил письмо в сторону.

— Странные пошли люди. Этот Шарф — человек образованный, институт окончил, а как попал по глупости в беду, так сразу Тауб виноват.

— Вы ведете среди молодежи вредную пропаганду. Толкаете молодых людей на скользкий путь. Когда-то вы жили в Иране. Забыли, каким прибыли сюда? Забыли заботу Советского государства?

— Гражданин начальник, я никого не подстрекал. Кто просил совета, тому я говорил, что думаю. Но никаких своих мыслей не навязывал. Может, я ошибался, не знаю.

Тауба увели.

Подполковник Новягин вызвал Газарха-Гуреева, холодно сказал ему:

— Вы просили принять вас. Слушаю.

— Гражданин начальник, вы заставили меня вспомнить о всех моих преступлениях. Да, моя жизнь прошла в ненависти к Советской власти. И в страхе перед ней. В двадцатые годы я не жалел средств, лишь бы ее свергли. В Китае тоже не сидел сложа руки. Ну и все прочее. Я попросил принять меня, чтобы задать один вопрос. Меня расстреляют?

— Я ничего не могу сказать. Это решит суд.

Через два дня генерал Арстанбеков собрал в кабинете сотрудников отделов подполковника Бессонова и подполковника Новягина.

— Я пригласил вас, — начал он по обыкновению неторопливо, — затем, чтобы подвести итоги проделанной работы в ходе осуществления операции «Меченое золото», поделиться мыслями, вытекающими из накопленного опыта по пресечению контрабанды и нарушений советских законов о валютных операциях. Теперь очевидно, что затраченные нами усилия и средства не были напрасными, наоборот, разоблачение этой банды преступников и удар по ним были своевременными.

Контрабанда, малая она или крупная, касается ли она золота, серебра, драгоценных камней, весьма дефицитных товаров, лекарственного сырья — такого, например, как рога сайгака — всегда наносит прямой политический и экономический ущерб нашему государству. Она нарушает неприкосновенность государственной границы СССР и установленный Советским правительством порядок перемещения грузов через границу, то есть нарушает интересы политической охраны границы и вместе с тем посягает на интересы монопольной внешней торговли.

Генерал встал и, прохаживаясь от стола к окну, открывавшему вид на сосновый парк, продолжал:

— Нарушение правил о валютных операциях является не менее тяжким государственным преступлением. Только Госбанку СССР принадлежит исключительное право на совершение на территории СССР сделок с золотом и другими валютными ценностями. В данном конкретном случае мы имели дело с крупной шайкой контрабандистов, оперировавшей за границей и у нас в стране; осуществлявшей здесь, в Алма-Ате, незаконные сделки с золотом и другими валютными ценностями..