Джон Бакен - Три заложника

День прошел мирно и беззаботно. Чистый воздух и бескрайние просторы наполнили меня безмятежным фатализмом. Когда я вернулся, Мэри встретила меня с известием о том, что Арчи добыл оленя, а пока он охотился, она почти все время следила за ним в телескоп из окна библиотеки. Сам триумфатор вернулся только перед обедом, сияющий и говорливый до нельзя, и за столом нам пришлось выслушать все подробности его подвигов. Но позже, в курительной, он рассказал мне кое-что еще.

– Сегодня в лесу болтались эти чертовы снайперы из Гарипола. Пока мы завтракали, над нашими головами просвистела пуля. Довольно далеко, но слышал бы ты, как Ангус ругался по-гэльски!.. Знаешь, Дик, я собираюсь написать старику Клейбоди, пусть слегка вразумит своих гостей. Конечно, тут один шанс на миллион, но ведь он существует. И сегодня у меня невольно возникло ощущение, будто снова началась война…

Я ответил, что если нечто подобное повторится, я, естественно, тоже молчать не стану, но сделал вид, что не придаю этой истории значения.

Однако планы Медины несколько прояснились. Пока что он перемещался по Гариполу, изучал окрестности и как опытный охотник на крупную дичь мгновенно подмечал и запоминал все складки рельефа и особенности местности. Это он подбивал молодых людей, гостивших у Клейбоди, на беспечную стрельбу куда попало, а сам вел себя беспечнее всех. Пуля, просвистевшая над головой Арчи, была тому доказательством. Если произойдет несчастье, все сочтут его несчастным случаем. Конечно, Сэнди и еще два-три человека догадаются, что произошло на самом деле, но доказать ничего не смогут, да лично мне это уже не поможет…

Оставалось только принять вызов Медины и тем или иным способом решить эту проблему.

Когда Ангус явился за указаниями, я сказал ему, что послезавтра отравляюсь в Корри-на-Сидхе и попросил сообщить об этом в Гарипол Алану Макниколу – старшему проводнику Клейбоди.

– Бесполезно, сэр, – проворчал он в ответ. – Эта орда не послушает Алана.

Но я велел Ангусу действовать именно так. Я хотел дать Медине шанс, которого он искал. Мне нужно было разжечь огонь.

Весь следующий день мы бездельничали и рыбачили. В полдень я поднялся до половины склона пика Клак Глас, откуда открывался вид на весь южный берег реки. Был безоблачный день, дул ровный юго-восточный ветер. Огромный зеленый провал Корри-на-Сидхе лежал передо мной как на ладони. Издали его дно походило на теннисный корт, но я-то знал: то, что кажется ровным газоном – это на самом деле густые заросли черники, в которых прячутся крупные валуны, а более темные пятна – это заросли папоротника высотой по грудь. Корри Изэйн отсюда не был виден – его скрывал хребет Бхеинн Фхада, из-за которого выглядывала только раздвоенная вершина Сгурр Дэрга.

Глядя в бинокль, я заметил несколько ланок [57] Ланка – самка благородного оленя (охот.). и пару-тройку молодых самцов, но не обнаружил никаких признаков людей. Впрочем, в лесу Гленайсилл, по-видимому, шла охота – с северо-востока донеслись два далеких ружейных выстрела.

Я долго пролежал в папоротниках. Вокруг гудели пчелы, распевали коньки, в голубом небе парил сарыч, а в голову мне лезли точно такие же мысли, как на фронте накануне большого наступления. Не то чтобы я нервничал, нет. Но меня охватило такое чувство, будто дрогнули самые основы мироздания, и мир стал до того ненадежным, что лучше выбросить из головы все надежды и планы.

Я не хотел, чтобы Мэри что-то заподозрила, но забыл предупредить Арчи, и за обедом он снова упомянул о прибытии Медины в Гарипол. В ее глазах мгновенно вспыхнула тревога, а позже, когда мы уже ложились спать, Мэри прямо спросила меня, что за этим стоит.

– Ничего особенного, – ответил я. – Медина прекрасный охотник, у них с Клейбоди приятельские отношения. Думаю, он даже не подозревает, что я здесь. Да и все это уже в прошлом. У него одно желание – никогда с нами не встречаться.

До шести утра я проспал как убитый, но едва открыв глаза, почувствовал такую тяжесть на сердце, что не смог оставаться в постели и отправился на пруд купаться. Купание меня взбодрило, да и невозможно было предаваться унынию в такое восхитительное утро, когда вся долина наполнена переливами птичьего пения и журчания воды. Ветер едва ощущался, но я заметил, что он переместился к востоку, что было хорошо для охоты в Корри-на-Сидхе.

Ангус и Кеннеди ждали меня у курительной.

– Думается мне, – протянул мой старший проводник, – сегодня мы добудем оленя. Вчера Кеннеди видел крупного самца на Бхеинн Фхада… стоунов девяносто… Вот только рога он как следует не рассмотрел. Лучше бы нам выдвигаться прямо сейчас, сэр.

Мэри вдруг прошептала мне на ухо:

– Это не опасно, Дик? Ты вполне уверен?

Никогда еще я не слышал в ее голосе столько тревоги.

– Ничуть, – рассмеялся я. – Я рассчитываю вернуться к чаю. И ты сможешь все время следить за мной в телескоп.

Вышли мы в девять. У ограды я оглянулся, и в моей памяти отчетливо запечатлелась мирная картина: Том Гринслейд, возящийся с удочками на скамье в саду, Арчи, покуривающий трубку за чтением «Таймс» трехдневной давности, няня, уводящая на прогулку Питера Джона – и Мэри, провожающая меня до странности напряженным взглядом. Дым вертикально поднимался из кухонной трубы, а в розовых кустах перекликались зяблики.

Я мог никогда больше не увидеть все это. И ни жена, ни друзья не могли мне помочь: это было мое дело, и я должен был с ним справиться сам.

Мы перешли через мостик и начали пробираться через заросли лещины вверх по склону.

Так начался один из самых необычных дней в моей жизни.

Разумеется, я не мог строить никаких планов, и не имел ясного представления о том, как решить проблему с Мединой. Я был уверен, что сейчас он где-то в горах, и если у него возникнет хоть малейшая возможность, он попытается меня убить. Что касается меня, то не думаю, чтобы мне тоже хотелось его убить. Но я не анализировал свои ощущения, а повиновался слепому чутью и воле судьбы.

Корри-на-Сидхе отделен от долины реки Айсилл стеной из камней и щебня, по которой цепью красивых каскадов спускается поток Алт-на-Сидхе. Мы взбирались наверх по беспорядочному нагромождению каменных плит и валунов, среди которых вилась едва приметная тропка. Лишь очень крепкий и выносливый пони способен преодолеть такой сложный подъем. День только начинался, но уже было жарко, и горная долина позади нас плавала в прозрачной дымке. Кеннеди, как обычно, пыхтел и смахивал пот со лба, зато сухопарый Ангус шагал, как по тротуару в Глазго.

На краю корри мы сделали привал, чтобы осмотреться и определиться с направлением ветра, что в горах не так-то просто. Ангус был уверен, что когда мы поднимемся выше по склону, он будет дуть нам прямо в левую щеку. Оленей долго искать не пришлось: на правом берегу реки паслось большое стадо ланок, еще одна группа с несколькими молодыми самцами поднималась по склону Бхеинн Фхада. Но трофейных экземпляров среди них не было.