Люк Дженнингс - Убивая Еву: это случится не завтра [litres]

– А чем вы там занимаетесь? – спрашивает Лейла.

– Гуляем. Смотрим на чаек. Едим жареную рыбу с картошкой фри.

– Наверстываете упущенное время любви? – предполагает Збиг.

– Может, даже и так.

– О боже, – произносит вдруг Ева, ее сердце падает. – Картошка.

Нико идет за ней на кухню.

– С картошкой все в порядке, – говорит он, заглянув в духовку. – Что случилось на самом деле?

– Следующая неделя. Ужасно жаль, Нико, но мне нужно ехать в Венецию.

Он изумленно смотрит на нее.

– Ты шутишь.

– Я серьезно. Все уже забронировано.

Он отворачивается.

– Господи, Ева. Неужели ты не можешь хотя бы раз, один, блин, раз …

Она закрывает глаза.

– Обещаю, я…

– А можно мне тоже поехать?

– Э-э… наверное. – Она чувствует, что веки начинают дрожать. – В смысле, будет еще Ланс, но мы все равно можем…

– Ланс ? Человек-таракан?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Это работа, Нико. У меня нет выбора.

– Выбор, Ева, у тебя есть. – Его голос еле слышен. – Один вариант – потратить все свое время на погоню за призраками, а другой – жить реальной жизнью здесь, со мной.

Они молча смотрят друг на друга, понимая все без слов, и тут раздается звонок в дверь. Марк пришел раньше жены. На нем клубничного цвета штаны и морской трикотажный свитер, в руках – огромная бутылка вина. Литра два, не меньше.

– Привет, ребята, извините, заблудился, переходя дорогу. – Он протягивает Нико бутылку. – Ритуальное приношение. Думаю, вы найдете его вполне приличным.

Ева приходит в себя первой.

– Марк! Как мило. Спасибо. А Мэйв… Мэйси… Я ужасно извиняюсь, забыла, как…

– Фиона, – говорит жена Марка с холодной вспышкой белых зубов, избавляясь от пальто «Уистлз».

Нико представляет гостей друг другу, а Еву, не переставая, грызет неприятное чувство, что что-то осталось недоговоренным. Лейла, заметив неладное, поднимает бровь, и Ева кивком зовет ее на кухню, где, вынимая из маринада и выкладывая на шипящую сковородку утиные грудки, излагает сокращенную версию событий.

– Мне приказали ехать в Венецию, – объясняет она, кривя душой. – Это очень важно, но стало известно лишь в последний момент, и я не могу отказаться – хоть каникулы, хоть не каникулы. Нико, кажется, думает, что я могу послать свое начальство к черту, но он ошибается.

– А то я не знаю! – откликается Лейла. Она в курсе, чем занимается Ева, правда, лишь в самых общих чертах. – Меня постоянно тянут в противоположные стороны. Оправдываться за свою работу перед Збигом – еще больший стресс, чем сама работа.

– В точности моя ситуация, – говорит Ева, раздраженно встряхивая сковородку.

Вернувшись к остальным, они узнают, что Марк работает комплаенс-менеджером.

– Самый молодой в этом банке за всю его историю, – вставляет Фиона. – Лучший в своем выпуске.

– О боже, – еле слышно произносит Лейла.

– Анфан террибль регуляторного комплаенса. – Марк оборачивается к Лейле. – А вы сами откуда?

– Из Тоттериджа, – отвечает Лейла. – Правда, выросла в Уэмбли.

– Нет, я имею в виду, откуда происходите ?

– Бабушка с дедушкой родились на Ямайке, если вы об этом.

– Ух ты! Мы ездили туда в отпуск два года назад, правда, дорогая?

– Да, дорогой. – Новая вспышка белых зубов.

– Курорт назывался Сандалс. Вы знаете это место?

– Нет, – отвечает Лейла.

Ева в ужасе от происходящего почти силком представляет Фионе Збига.

– Збиг читает лекции в Королевском колледже, – замечает она.

– Это мило. А о чем?

– Римская история, – говорит Збиг. – В основном период от Августа до Нерона.

– Вы смотрели «Гладиатора»? У нас дома он есть на DVD. Марку нравится момент, где Рассел Кроу отсекает тому парню голову двумя мечами.

– Да, – отвечает Збиг. – Очень хороший момент.

– А вас приглашают на телевидение или еще куда-нибудь?

– Да, время от времени. Когда хотят сравнить американского президента с Нероном или потолковать об императоре Севере.

– О ком?

– О Септимии Севере, первом афро-римском императоре. Среди прочих его заслуг – вторжение в Шотландию.

– Вы меня троллите.

– Отнюдь. Септимий был настоящий мужик. Расскажите лучше о себе.

– Пиар. В основном политика.

– Интересно. Кто ваши клиенты?

– Обычно я работаю полный день на члена парламента Гарета Вулфа.

– Я впечатлен. Нелегкая, должно быть, работенка.

– Что вы имеете в виду?

Нико, нахмурившись, берет бокал и подходит к окну.

– Он имеет в виду постоянное вулфовское вранье, ненасытное корыстолюбие, неприкрытое презрение к тем, кто не столь удачлив, и абсолютную бессодержательность его выступлений.

– Это слишком пессимистический взгляд, – говорит Фиона.

– А что там со скандалом о расходах? – спрашивает Збиг.

– О, просто раздули из мухи слона.

– Да, как и в том деле с его подружкой, когда после увеличения ее сисек Вулф утверждал, что эта операция – законные парламентские издержки, – говорит Лейла под смех Нико.

– Он столько полезного делает для торговли с Саудовской Аравией, – говорит Фиона, бросая сумочку на диван и наливая себе еще вина.

– Уверена, вы прекрасно справляетесь со своей работой, – улыбается Ева.

– Так и есть, – отвечает Фиона. – Еще как справляюсь.

Ева окидывает взглядом комнату. Зачем мы подвергли себя этой пытке? – мучается она. Званые ужины вытаскивают на свет худшее в людях. Нико – в обычной ситуации добрейший человек – сейчас кажется ужасно злым, хотя это, по всей видимости, больше связано с тем, что она едет в Венецию, вместо того чтобы провести каникулы с ним на продуваемом всеми ветрами саффолкском побережье. Марк тем временем чрезвычайно подробно разъясняет Лейле, чья челюсть уже онемела от скуки, в чем именно состоят обязанности комплаенс-менеджера.

– К вам же недавно кто-то залезал, да? – спрашивает Фиона. – Что-нибудь украли?

– Ничего, насколько можно судить.

– Их поймали?

– Это была женщина. Нет, не поймали.

– Женщина белая? – спрашивает Марк.

Ева краем глаза замечает, что Збиг положил руку Лейле на плечо.

– Если верить миссис Хан… вы знакомы с семьей Хан?

– Это азиатское семейство? Нет, не знакомы.

– Так вот, она говорит, что это была спортивно сложенная молодая женщина с темно-русыми волосами.

Марк ухмыляется.

– В таком случае буду держать окно открытым.

Невольно почувствовав сочувствие к Фионе, Ева собирается было с ней заговорить, но видит, что Лейла делает ей тревожные знаки. Она протискивается на кухню, хватает дымящуюся сковородку с утиными грудками и под нарастающее шипение ставит на край раковины.

– Все в порядке? – спрашивает Лейла.

– Утка вся на фиг сгорела, – отвечает Ева, подковыривая почерневшую грудку лопаткой.