Виктор Суворов - Аквариум [Новое издание, исправленное и переработанное]

— Доброе утро.

— Здравствуйте.

— Ваши коробочки нас очень интересуют. Небывалая вещь.

Мои спутники притворяются, что языками не владеют, и оттого я играю роль переводчика. Это хороший прием: у них гораздо больше времени на обдумывание ответов. Кроме того, этим они меня как бы на передний план выталкивают.

Поговорили о всякой технической чепухе, цифры какие-то, у меня от этого голова болит. А спутники мои аж подпрыгивают, на месте усидеть не могут.

— И сколько вы за одну коробочку желаете?

— Пять тысяч пятьсот долларов.

Мы все смеемся. Я тут же (сзади никого нет) демонстрационный портфель распахиваю, сразу тайное отделение за двойным дном открываю, чтобы сидящий рядом собеседник сумел изумрудным сиянием насладиться. Тут же его и захлопываю. А он на портфель завороженным взглядом смотрит.

— Мы за одну эту коробочку готовы сто двадцать тысяч долларов прямо сейчас вам отсыпать. Да вот беда, мы из Советского Союза, а ваши западные правительства варварски попирают свободу торговли, и мы, к сожалению, вашу коробочку купить не можем. Так жаль!

Мы встаем и уходим. Отошли на тридцать шагов. Завернули за угол. Смешались с толпой.

— Ну что? Настоящая коробка или макет?

— Настоящая! Иди вербуй!

Технические эксперты со мной ходят для умного разговора да для того, чтобы пощупать товар перед покупкой. Меня-то обмануть можно. Их — нет. Я к стенду возвращаюсь. Портфель в руках. Он меня узнает. Улыбается. Я мимо иду. Тоже улыбаюсь. Вдруг, как бы на что-то решившись, поворачиваюсь к нему: не хотели бы со мной вечером выпить по рюмочке?

Улыбка его гаснет. Долгим холодным взглядом он смотрит мне в глаза. Затем — на мой портфель. Снова в глаза и утвердительно кивает головой. Я протягиваю ему карточку с рисунком и адрес: отель «Дю Лак» в Монтрё. На карточке я еще вчера написал время: 21:00. Это чтобы сейчас времени на объяснения не тратить.

От стенда я на крыльях лечу. Вербовка! Он согласен! Он уже мой секретный агент! Только бы от радости в пляс не пуститься. Только бы улыбку ликующую с лица стереть. Только бы сердце так не билось.

Догоняю своих спутников и сообщаю, что вербанул.

Мы обходим еще несколько стендов. Беседуем. Восхищаемся. Качаем головами. Пьем кофе. А не открыть ли наш портфельчик еще раз? Не зацепить ли еще одного? Вот бы две вербовки!

Но я старого доброго еврея дядю Мишу вспоминаю. Нет. Не буду вербовать второго. Жадность фраера губит.

На площади Плен де Пленпале половодье машин. Толпа настоящая. От горизонта до горизонта все машинами заставлено. Ищи своих. Вот машина советского генерального консула. Он на месте, значит, его помощь не потребовалась. Значит, все идет хорошо. Значит, проведены десятки ценнейших вербовок без проколов, без осложнений. Вон там огромный автобус среди десятков столь же огромных своих братьев-автобусов. Там Навигатор принимает самых успешных своих варягов. Но я пока не дорос до такой чести — докладывать о результатах своей работы лично Навигатору. Я подчинен его первому заместителю, Младшему лидеру. Где же он, дьявол его раздери?

Ах, вот он. Среди бесконечных рядов машин пробираюсь еще к одному нашему автобусу.

Он уж полон. Все передние ряды заняты офицерами информации ГРУ и специалистами ВПК. Теми, кто помогал нам сейчас вербовать. Задние ряды свободны. Вроде бы от солнца занавески опущены. Там, на заднем сиденье, — Младший лидер. Он нас по одному подзывает. Шепотом каждый докладывает. Он, как полководец на поле выигранного сражения, первые рапорта о несметных трофеях принимает.

А мы все, борзые да варяги, в проходе столпились. Вроде как бесцельно. Шум. Толкотня. Шутки. Но это очередь. Очередь на доклад. Каждому не терпится. У каждого глаза горят. Хохот.

Младший лидер мне кивает. Мое время.

— Вербанул. За шесть минут сорок секунд. Сегодня вечером первая встреча.

— Молодец. Хвалю. Следующий.

Я завербовал ценного агента, который, надеюсь, десятилетиями будет поставлять нам самую современную электронную технику для самолетов, для артиллерии, для боевых вертолетов, для систем наведения ракет. В том, что он завербован, ни у меня, ни у Младшего лидера сомнений нет.

Правда, о новом секретном агенте ГРУ мы знаем только то, что указано на его визитной карточке. О его аппаратуре известно больше: у нас две небольшие вырезки из отраслевых журналов об аппарате RS-77. Но это не беда. Это совсем не главное. Главное то, что его аппарат нужен нам, и он будет нашим. А о секретном агенте мы скоро узнаем больше. Главное, что он согласен тайно работать с нами.

За неполных семь минут вербовки я сообщил ему множество важных вещей. Я сказал самые обыкновенные фразы, из которых следовало, что:

• мы — официальные представители Советского Союза;

• нас интересует самая современная военная электроника, в частности его аппараты;

• мы готовы хорошо платить за них, и он теперь знает нашу точную цену;

• мы работаем скрытно, умело, осторожно, не давим и не настаиваем;

• нам не нужно много экземпляров прибора, а лишь один для копирования.

Из всего этого он уже сам может заключить, что:

• мы не являемся конкурентами его фирмы;

• если подобное производство будет налажено в СССР, то он от этого не теряет, а выигрывает: возрастет спрос и на его аппаратуру, а может быть, западные армии закажут нечто еще более дорогое и современное;

• продав нам только один экземпляр аппарата, он может легко скрыть это от властей и от полиции: один — это не сто и не тысяча;

• наконец, ему совершенно ясны наши предложения: он знает, чего мы хотим, и поэтому не боится нас, он понимает, что продажа аппарата может быть квалифицирована как промышленный шпионаж, за который на Западе почему-то меньше наказывают.

Ему ясны все аспекты сделки. В одном предложении я сообщил ему наши интересы, условия и цены. Поэтому, когда он кивнул головой, согласившись встретиться, он совершенно отчетливо сказал «да» советской военной разведке. Он понимает, что мы занимаемся запрещенной деятельностью, и соглашается иметь с нами контакты. Значит…

Мой короткий вербовочный разговор — это примерно то же самое, что молоденькой красивой студентке объяснить, что я богатый развратник и за половые сношения с хорошенькой девочкой готов щедро платить. Да деньги показать и сказать, сколько именно. И тут же ей предложить встретиться и наедине послушать музыку. Если она согласна, что же еще обсуждать? О чем еще говорить?

Именно так осуществляются мгновенные массовые вербовки на выставках: это нам интересно, готовы платить, к сожалению, сделка эта незаконная, где встретимся?

С другой стороны, если бы весь мой разговор с ним записали на пленку, то в нем не нашли бы решительно ничего криминального. Мы посмотрели на прибор, сказали, что хотели бы его купить, но это запрещено. А потом я вернулся и предложил вечером выпить вина.