Чингиз Абдуллаев - Инстинкт женщины

— Все хотят про это покушение узнать, — напомнил Цапов.

— Поэтому тебя и подставили. Ты со своими заказчиками потолкуй. Пусть выйдут на авторитетов. Иначе тебе плохо придется. Найдут они тебя и следов не оставят.

— Больше ничего хорошего не скажешь?

— Скажу. Ты передай своим, что тухлое дело. Если Федя замешан был и его друзья — дело дрянь. Ты меня понимаешь? Может быть, Рашковский кому-то мешал. Может, замочить его приказ пришел с самого верха. Тогда тем более в это дело лезть не стоит. Не найдут одни, уберут другие. Я тебе все сказал, Фокусник, а ты сам выводы делай.

— Понятно. Спасибо тебе, Цыган. Ты меня, как всегда, выручил.

— Да не за что. Должник я твой был, помню, как ты меня однажды от облавы спас. И вот что я тебе скажу, Фокусник. Меня не интересует, на кого ты работаешь. Но таких мужиков, как ты, я мало в своей жизни встречал. Ты парень со своим лицом. Знаешь, как это важно — свое лицо иметь. А у других вместо лица сам знаешь что. Ладно, будь здоров. Уходи первым, я за тобой. Если понадоблюсь — звони.

— Спасибо. Прощай. — Он не стал поворачиваться к парням, напряженно ожидавшим конца разговора. Цапов вышел из закусочной, чувствуя на себе их взгляды.

Он успел пройти шагов двадцать, когда за спиной раздался чей-то громкий крик. Цапов резко обернулся. Цыган допустил свою первую и последнюю ошибку в жизни. Вместо того чтобы выйти, как обычно, через заднюю дверь, он вышел в сопровождении своих охранников через обычный вход. И почти сразу неизвестный снайпер уложил его точным выстрелом в голову. Охранники засуетились, беспомощное тело Цыгана сползло на землю. Послышались крики. Цапов сделал шаг по направлению к убитому и почувствовал, как ему в спину уперлось дуло пистолета.

— Спокойно, — посоветовал незнакомый голос, — не дергайся. Полезай в машину.

Рядом затормозил зеленый «Ниссан». Он почувствовал, как его толкают в кузов автомобиля. Оглянувшись в последний раз на убитого Цыгана, он наклонил голову, и его буквально втолкнули в машину. Через секунду он уже сидел между двумя крепкими ребятами, один из которых проворно обыскивал его, а второй больно давил ему в бок своим пистолетом. У него отобрали оружие. Впереди сидели еще двое.

— Поехали быстрее, — сказал тот, кто сидел рядом с водителем.

«Вот и все, — почему-то спокойно подумал Цапов, — а Цыгана жалко. Хороший мужик был».

Циннер не появился у нее этим вечером, очевидно, понимая, как важно, чтобы она побыла одна накануне предстоящей встречи с Рашковским. Он позвонил ей по внутреннему телефону.

— Мы поставили скремблер, — сообщил Циннер, — и подключили генератор шумов. Нас невозможно прослушать, ваш аппарат кодируется на мой телефон. Но все равно давайте покороче. Завтра утром у вас решающая встреча. Очевидно, он уже принял решение. У вас в институте тоже побывали. У нас все в порядке, если не считать небольшого прокола в Испании. Один из новых сотрудников вспомнил, что вы работали не только в Мадриде, но и часто выезжали в командировки на север. В Барселону и Сарагосу. Теперь Кудлин распорядился, чтобы его человек слетал в Барселону и проверил все на месте. Но там его тоже будет ждать наш человек.

Она уже представляла себе примерные масштабы операции. Задействованные сотрудники разведки в Испании, в Мадриде и в Барселоне. Наблюдение за ней по всей Москве. Снятые квартиры. И это все только для того, чтобы внедрить ее к Рашковскому. Неужели столь масштабную операцию действительно возглавляет Игорь Николаевич? Неужели сотрудники разведки, подключившие Циннера и стольких сотрудников, всего лишь выполняли поручение МВД? Она была опытным офицером разведки и понимала многое из того, чего недоговаривал Циннер. Но масштаб операции вызывал подозрения. На столь большие затраты времени и денег санкцию не мог дать даже заместитель министра внутренних дел. Такие операции могли проводиться только с согласия директора Службы внешней разведки.

— Вы меня слышите? — встревоженно спросил Циннер.

— Да, — ответила она. Сейчас не время и не место задавать подобные вопросы, подумала Марина, но, безусловно, она спросит об этом у Циннера. Руководство Службы внешней разведки придавало такое значение связям Рашковского, что прикрепило к ней самого Циннера. Она обязана была догадаться обо всем с самого начала. Цели операции совсем не те, о которых говорил ей Игорь Николаевич.

— Завтра он с вами встретится, — продолжал Циннер, — вам нужны мои консультации?

— Если не будете говорить мне гадостей, то нужны. Кстати, как поступить с моей сумочкой?

— Вы имеете в виду микрофон? Ни в коем случае не брать. Оставьте ее дома. Возьмите другую, а эту мы у вас заберем. В ресторане вас не проверяли, а там могут и обыскать. Кроме того, у Рашковского может быть и зарубежная техника, позволяющая обнаружить возможное прослушивание. Нельзя рисковать, берите обычную сумку.

— Что еще я должна предусмотреть?

— Темный костюм, минимум косметики, пудра вообще исключена, мы узнали, что он ее не выносит…

— Простите, — перебила она, — кто это мы?

— Наш отдел, — пояснил Циннер, и она замерла у аппарата. Значит, она была права. Весь отдел психологов работает на ее задание. Как она могла подумать, что это чисто милицейская операция.

— Духи, какими пользовались в больнице, — продолжал Циннер. — Максимум собранности. У вас в сумочке должна быть своя ручка и небольшой блокнот. Какие у вас часы?

— Вы же знаете. Хорошие, но не очень дорогие. Обычная марка «Сейко».

— Прекрасно. Наденьте, но чтобы они не бросались в глаза. Какую обувь вы предпочитаете?

— Ту, которую вы мне посоветуете, — вздохнула Марина.

— Полусапожки. У вас есть коричневые полусапожки. Вдруг он захочет вас куда-нибудь пригласить. И, самое главное, нижнее белье должно быть одноцветное. Никаких поясов, чулок. Только темно-коричневые колготки…

— Вы с ума сошли, — разозлилась она, — думаете, мне будут поднимать юбку и смотреть мое нижнее белье? Или это тоже входит в систему их проверки?

— Все может быть, — терпеливо возразил Циннер, — я не исключаю, что их магнитофоны и камеры могут быть спрятаны даже в туалете. Не исключена любая ситуация, поэтому вам нужно быть готовой.

— Между прочим, я читала недавние исследования, так вот мужчинам нравятся именно чулки и пояса, — почему-то сообщила она. В нее словно вселился дух противоречия.

— Конечно, нравятся, — согласился Циннер, — мне самому всегда нравились женщины, носившие пояса и чулки. Но в том-то и дело, что это не соответствует вашему имиджу. Где вы могли научиться надевать такое белье? Это не соответствует биографии, которую мы для вас придумали.

— Вам должны были сообщить, что я никогда в жизни не носила ничего подобного, — зло парировала она.