Чингиз Абдуллаев - Камни последней стены

— Я тоже, — сказал с вызовом Кардиган. — А сейчас выясняется, что вас информируют о каждом моем шаге, о каждом телефонном звонке.

— Это всего лишь превентивные меры безопасности. Не забывайте, Кардиган, что мы находимся в городе, который сорок лет был центром борьбы против нашей страны. Восточный Берлин был столицей государства, которое официально провозгласило своим главным приоритетом противостояние с нашей страной.

— Это было давно.

— Мы до сих пор работаем с последствиями сорокалетнего хонеккеровского режима, — резонно возразил Страус. — Можете мне поверить, Кардиган, но я делаю все, чтобы максимально подстраховать вас и не допустить никакого провала. Отвечать в случае поражения мы будем вдвоем.

— Уже второй час дня, — взглянул на часы Кардиган. — Когда вы сможете дать мне список сотрудников «Штази», с которыми мог общаться Барлах?

— Сегодня вечером, — кивнул Данери. — Мы обрабатываем все поступающие к нам данные.

— Сегодня вечером он должен мне позвонить, — напомнил Кардиган. — Надеюсь, у нас все будет в порядке.

— Увидим, — загадочно улыбнулся Страус.

И он оказался провидцем. Барлах позвонил ровно в семь часов вечера. Кардиган снял трубку, уже зная, кто именно звонит. Телефон показывал номер, откуда был звонок.

— Я вас слушаю, — дрогнувшим голосом сказал Кардиган.

— Вы сказали, чтобы я позвонил, — напомнил хриплым голосом Барлах.

— Да, конечно. Мы проверили ваше сообщение. Наши специалисты сейчас обрабатывают информацию, но мы полагаем, что она нас устроит.

Барлах молчал.

— Вы меня слышите? — забеспокоился Кардиган.

— Слышу. Когда вы будете готовы?

— Мы практически готовы. Нам нужно знать ваши условия. Конкретные предложения по переводу денег и передаче нам всех материалов.

— Во вторник, — вдруг сказал Барлах, — послезавтра.

— Почему во вторник? — начал нервничать Кардиган. — Почему нельзя завтра?

— Во вторник, — упрямо повторил Барлах. — Я вам позвоню.

— Но послушайте, герр Барлах, — сорвался наконец Кардиган, — это не серьезно. Вы даете информацию, мы тратим огромные силы и средства на ее проверку. А после этого вы исчезаете. Согласитесь, это несколько настораживает нас.

— Во вторник, — снова повторил Барлах.

— Хорошо, — сжал зубы Кардиган, — пусть будет во вторник. Вы позвоните, или мы увидимся? Скажите хотя бы время, когда вы позвоните, чтобы я не сидел у телефона.

— В полдень, — сообщил Барлах, — ровно в двенадцать. До свидания.

— До встречи, — рявкнул Кардиган, бросая трубку. — Сволочь, — гневно прошептал он. — Настоящая сволочь.

Когда вечером перезвонил мистер Тенет, Кардиган честно признался, что пока у него нет результатов. Тенет положил трубку, даже не попрощавшись.

На следующее утро в кабинете Страуса, когда там был Кардиган, появился ликующий Данери.

— У нас есть список сотрудников «Штази», — победно сообщил он, — восемь человек, которые с ним общались. У меня есть окончательный список, сэр.

— Начинаем работу, — кивнул Кардиган. — Мне нужно получить максимально полную информацию о каждом из них. И еще я хотел бы понять, почему он вчера ничего не сказал. Тянуть с получением такой суммы не может быть ему выгодно. Почему он тянет?

— Может, ему нужно время, чтобы обговорить все детали? — предположил Страус.

— Получается, что он их заранее не обговорил, — пожал плечами Кардиган. — Такое возможно?

— Нет, конечно, — согласился Страус. — Нужно было все-таки обыскать его квартиру. Напрасно вы так долго сопротивлялись. Вы связываете мне руки, мистер Кардиган. — Обычно он обращался к Майклу без слова «мистер». Он был старше своего собеседника почти вдвое. И Кардиган почувствовал, как старик нервничает.

— Если хотите, мы можем проверить, — примиряюще сказал Кардиган. — Вы полагаете, что это даст какой-то эффект?

— Я привык работать так, как работал всегда, — твердо ответил Страус. — Соберу лучших специалистов, вызову, если понадобится, из Лэнгли. Но я должен посмотреть, как живет, чем дышит этот тип. Я должен знать его мысли, понимать смысл его поступков. В подобных случаях нельзя играть втемную. Так меня всегда учили.

— Хорошо, — согласился Кардиган, — делайте, как считаете нужным. Я согласен, мистер Страус. — Он подчеркнул слово «мистер». Хозяин кабинета добродушно усмехнулся. Его трудно было вывести из состояния равновесия, сказывался большой опыт работы. Он посмотрел на Данери и коротко приказал:

— Готовьте группу. Как только этот тип уйдет из дома, нужно провести очень осторожный обыск. Очень осторожный, Данери. И не больше двух человек, чтобы они не мешали друг другу.

Нюрнберг.

3 ноября 1999 года

Он опомнился примерно через час. Представил себе, что о нем думают Лариса и Андрей Константинович.

— Ты торопишься, — поняла Габриэлла по его лицу. — Я, наверно, отняла у тебя много времени.

— Нет. Но меня будут искать.

— Конечно. — Она поднялась первой и прошла в ванную комнату с контрастным душем.

— Иди сюда, — позвала она.

Он поднялся и прошел следом за ней, с трудом умещаясь в ограниченном пространстве тесной кабинки. Сверху хлынула вода. Он невольно вздрогнул.

— Нельзя сделать немного теплее? — попросил он через несколько секунд. — Я совсем не такой закаленный человек, как ты. Мне нужна несколько более высокая температура.

Улыбнувшись, она изменила настройку душа, смещая ее вправо, в направлении теплой воды. Струя хлестнула по его груди и раздвинула волосы. Она увидела след от старого ранения.

— Это что? — спросила она. — Ты тоже был…

— Нет, — улыбнулся он, — получил в детстве, случайно ударился.

— Это след от пулевого ранения, — сказала она, глядя ему в глаза. — Я видела нечто подобное. Ты напрасно не говоришь мне всей правды.

— Вся правда бывает иногда слишком горькой, — пробормотал Дронго. — Разве ты поверишь, что в меня стреляла женщина?

Он вышел из душевой кабины и достал полотенце. Вытираясь, он увидел, как она вышла следом и замерла, глядя на него.

— У меня не было ни одного мужчины, кроме моего мужа, за последние десять лет, — почему-то сказала она.

Он посмотрел на нее. Убрал полотенце.

— Ты жалеешь, что сделала?

— Нет, — улыбнулась она, — это другое. Мне была необходима такая встреча. Я должна была поверить, что вы не убивали Хеелиха и Шилковского. И мне нужно было с кем-то поговорить. Иначе я бы сошла с ума. Все это столько времени во мне копилось. Ты меня понимаешь? Мне нужна была эта встреча. Для себя.

Дронго подошел к ней и поцеловал ей руку. Он всегда целовал руки женщинам после подобных встреч. Во всех случаях, не делая никаких исключений.

— Будь осторожен, — сказала Габриэлла. — Я убеждена, что ни Гайслер, ни Менарт не могли этого сделать. Но тебе нужно быть осторожным. Теперь тебя будут искать не только предполагаемый предатель, но и наши спецслужбы.