Чингиз Абдуллаев - Линия аллигатора

— Вы с ним отсюда уедете, а я еще долго буду приезжать и жить в Москве. Я бы не хотел, чтобы они знали номер моей кредитной карточки, — серьезно объяснил Дронго, — иначе мне просто придется менять и карточку, и банк, в котором она открыта.

Сигрид, кивнув в знак понимания, уже разговаривала с очень привлекательной молодой женщиной, весело кивавшей ей в ответ. Через пять минут они узнали номер и марку своего автомобиля.

— Мы поедем в сторону старой Москвы, — пояснил Дронго, — я покажу дорогу.

Но за рулем должна сидеть ты. Иди наверх и принеси свой плащ. А я возьму свой.

Встречаемся внизу.

Он поднялся в свой номер. Открыл дверь. Даже на первый взгляд было заметно, что здесь побывал кто-то чужой. Он осмотрелся. Так и есть, его чемодан кто-то трогал. И хотя там практически не было никаких посторонних вещей, это все равно очень неприятно, когда чужие трогают твои вещи.

Он надел теплый плащ и вышел из номера. "Почему они работают так небрежно?

— думал он, уже направляясь к лифту. — На профессионалов ФСБ это не очень похоже. Или они делают это специально, чтобы обратить на себя внимание? Чтобы я понял их предупреждение. Но тогда почему так грубо? Здесь что-то не сходится.

Впрочем, все равно придется все проверить лично".

Он спустился вниз и подождал, пока выйдет Сигрид. Автомобиль «БМВ» уже ждал их у входа в отель. По договоренности Сигрид села за руль, а Дронго опустился рядом, и они почти сразу отъехали. Через минуту Дронго спросил:

— Они следуют за нами?

— Пока не вижу. Но какие-то «Жигули» нас держат довольно плотно.

— Ясно. Я покажу, где нужно резко повернуть направо. И как только повернешь, сразу затормози. Я сойду, а ты сразу бери влево, чтобы они не могли увидеть, кто именно сидит в машине. Сейчас держи прямо, но возьми правее.

— Что потом делать?

— Кататься, — серьезно сказал Дронго, — покатайся по городу вместе с ними.

Но только не увлекайся и вернись в отель пораньше. Я приеду сегодня, постараюсь не очень задерживаться. Может, мы вместе и поужинаем.

Она взглянула на него.

— Это опасно?

— Конечно, нет, — улыбнулся он, — вон там впереди резко возьми вправо.

Она сделала все, как он велел. И уже через минуту, выскочив почти на ходу из автомобиля и забежав в подъезд, он видел, как мимо пронеслись два автомобиля с неизвестными. Одну пару он узнал — те самые люди, что следили за ним вчера.

Это еще больше озадачило. Если это обычное наблюдение ФСБ, то после вчерашнего прокола этих сотрудников должны были заменить на новых. Или они все-таки не сотрудники ФСБ? Тогда почему держатся так плотно? И какое удостоверение они показывали дежурной метрополитена?

Он вышел из подъезда. Посмотрел на часы. Нужно купить фотоаппарат и успеть навестить прокурора Щербакова. Пройдя дворами, он вышел на тихую улицу и еще довольно долго ждал, пока поймал наконец машину, водитель которой согласился отвезти его в прокуратуру. Еще через полчаса он был в кабинете Щербакова, успев по дороге купить не очень дорогой фотоаппарат.

Прокурор не сомневался, что корреспонденты приедут, и ждал их с той долей серьезной веры, с какой самовлюбленные люди высоко оценивают свою собственную персону. Дронго дал прокурору высказаться еще двадцать минут, сделав в это время несколько снимков. И только потом, словно случайно, спросил, не находится ли сегодня на работе Сарыбин.

— Он все-таки вас заинтересовал, — засмеялся прокурор, — очень толковый, хотя и несколько односторонний человек.

— Да, он вызвал большой интерес у моего коллеги, — улыбнулся Дронго, — она напишет и про него довольно большой материал. Мне нужно сфотографировать и его.

— Он сидит в конце коридора, — чуть нахмурился прокурор. Ему было неприятно, что в журнал может попасть чья-то фотография кроме его.

— Я думаю, не стоит, — Дронго вроде бы передумал, — она просто напишет о нем несколько слов. И дайте мне ваши домашние адреса, чтобы мы могли в случае необходимости выслать вам журналы или прислать наши письма.

— Конечно, — обрадовался прокурор, видя, что корреспондент не настаивает на фотографии его сотрудника, — сейчас я скажу, чтобы секретарь написала наши адреса. Мой и Сарыбина.

Он нажал кнопку селектора, дал секретарю поручение. Исполнительная женщина тотчас принесла два отдельных листа бумаги, на которых были каллиграфически выведены адреса. Дронго взглянул на них, мгновенно запоминая. У него была в этом смысле фотографическая память. Он взял листочки, подержал и, словно раздумывая, спросил прокурора:

— Может, мне не стоит брать у вас адрес еще и Сарыбина? Лучше мы пришлем все журналы на ваш адрес.

— Правильно, — обрадовался прокурор, — не нужен вам его адрес. Все можете передать через меня. Так лучше дойдет. Еще хорошо, что он недавно переехал в новый дом, а то раньше добирался до работы два с половиной часа, с тремя пересадками. А теперь купил автомобиль и квартиру совсем в центре города.

— Хорошие приобретения, — улыбаясь, одобрил Дронго. — Думаю, вы правы, мы все журналы перешлем через вас.

Он положил листок с адресом Сарыбина на стол, еще раз пробегая его взглядом. После чего попрощался с прокурором, сделав напоследок еще несколько снимков.

В запасе у него был целый день. Он посмотрел на часы. Достал из кармана ключ от своей московской квартиры. Есть возможность немного отдохнуть. Теперь он знает главное — домашний адрес Сарыбина. И постарается сегодня вечером встретиться с этим работником прокуратуры с глазу на глаз.

Первый допрос Крутикова мог состояться только в тюремной больнице. Его ранение оказалось довольно серьезным, однако врачи разрешили допросить арестованного. Самойлов и Юдин приехали в Лефортово. Войдя в палату, Самойлов увидел, что санитар делает укол раненому, и фыркнул от возмущения. Подождав, пока санитар выйдет, он сел на стул, придвинул его к койке, на которой лежал Крутиков, и, наклонившись, очень проникновенно сказал:

— Слушай меня, сукин ты сын. Тебе не укол делать нужно, а лечить пулей. Мы пришли к тебе поговорить.

Виктор стоял у постели, наблюдая за раненым. Крутиков скривил лицо, но не стал возражать.

— Два дня назад ты участвовал в нападении на автомобиль ФСБ, — продолжал Самойлов, — мне нужно знать, кто тебе это приказал и с кем ты был. Ответь только на эти два вопроса, и я обещаю, что ты меня больше не увидишь никогда. А все остальные объяснения будешь давать следователям прокуратуры.

Бандит хранил молчание.

— Напрасно молчите, Крутиков, — вмешался Юдин, — вы обвиняетесь в очень тяжких преступлениях. По всем статьям вам выходит «вышка». По-моему, в ваших интересах говорить.

Бандит закрыл глаза, словно не желая видеть следователя.