Чингиз Абдуллаев - Мрак под солнцем

Он ничего не говорил, а вместо спиртного предпочитал пить минеральную воду. Куба переживала не лучшие дни, и у «команданте» было не совсем хорошее настроение. Тот путь, который он выбрал для своей страны тридцать пять лет назад, оказался ошибочным и привел к экономической катастрофе. Все попытки хоть как-то исправить ситуацию были обречены. Без помощи России это было невозможно, а новая Россия помогать не очень хотела. И это было обиднее всего. У Советского Союза не было друга и союзника более верного, чем Фидель Кастро. Даже когда в шестьдесят восьмом танки ринулись в Прагу и на улицах и площадях кубинской столицы закипели митинги протеста, Фидель Кастро поддержал Советский Союз. Дождавшись, пока возмущение людей начнет перекипать, он выступил с четырехчасовой речью. То, что я скажу сейчас, говорил Кастро, многим не понравится. Он говорил в защиту Советского Союза, он оправдывал их танки и их солдат, он защищал своего союзника. И теперь, оставшись без поддержки некогда великой страны, он ощущал боль и огорчение и за ту речь семь лет назад, и за своих союзников, так бездарно упустивших свою страну и все свои завоевания.

Фидель сидел на диване и рассуждал. Главное, что нужно было сделать для людей, — это вывести их теперь из этого тупика, дать им надежду, улучшить экономические показатели. Неужели мы тогда ошибались, с горечью подумал он, неужели мы ошибались.

Когда веселье достигло некоего пика, Фидель бесшумно встал и прошел в соседнюю комнату, устраиваясь на диване перед телевизором. Бернардо минут через пять последовал за ним. «Команданте» даже не обернулся на скрип его инвалидной коляски. В комнате, кроме них двоих, никого не было. Бернардо осторожно начал доставать пистолет.

Инес заметила, что Бернардо нет рядом, и удивленно огляделась. Куда он мог деться, подумала она. Бернардо достал наконец свой пистолет. Фидель обернулся. И увидел направленное на него дуло оружия.

Вот и все, почему-то подумал «команданте». Так просто и глупо. Бернардо поднял пистолет.

Инес, начавшая серьезно беспокоиться, поднялась из-за стола. Фидель смотрел на оружие и ничего не говорил. Он просто сидел на диване и ждал, когда раздастся выстрел. За четыре десятка лет он много раз смотрел смерти в лицо и знал, как должен умирать мужчина.

Он не боялся смерти.

Бернардо прикусил губу. Это оказалось труднее, чем он предполагал. Одно дело — убивать агентов или профессионалов, другое — вот так просто выстрелить в живую легенду двадцатого века. Он вдруг почувствовал, что у него дрожат руки.

Фидель, кажется, понял состояние этого инвалида, поднявшего на него свое оружие. Он незаметно усмехнулся.

— Это не так трудно, как вы думаете, — сказал Кастро, — нужно просто нажать на курок.

Бернардо разозлился. Неужели он этого не сделает? И в этот момент раздался крик Инес, так бьющий по нервам.

— Бернардо!

Он обернулся.

Она стояла в дверях, вся красная от гнева. Она поняла, зачем он остался на Кубе. Она сразу поняла.

Фидель неторопливо поднялся с дивана, посмотрел в глаза своему убийце.

— Это нечестно, — сказал вдруг он, — просто нечестно, молодой человек. Люди скажут, что Кастро убил инвалид. И, повернувшись, пошел навстречу Инес. У Бернардо в его пистолете было два патрона, на случай первого промаха. Он снова поднял оружие. Перед ним была широкая спина «команданте».

"Не думайте о том, кого будете убивать, — любил говорить Чернов, — думайте о себе». Он вспомнил эти слова.

И нажал на курок.

— Бернардо! — что-то поняла в этот момент Инес, бросившаяся ему навстречу. Кастро обернулся. Выстрел попал Инес прямо в сердце. Она почему-то улыбнулась и, откинувшись, упала на пол.

В комнату ворвались люди, у многих охранников в руках было оружие.

— Не стрелять, — перекрывая шум, крикнул Фидель Кастро, — осторожнее, здесь убита женщина!

И только теперь Бернардо понял, что он наделал. Он убил Инес. Убил единственную свою женщину, равной которой у него никогда не было. И никогда больше не будет. Он вдруг ощутил небывалую тоску, словно плач миллиардов потерянных существ, возникших и развивавшихся за миллионы лет до его рождения, слился в нем воедино. Он закричал. Все замерли. Стоявшая у дверей Габриэла перестала плакать.

И тогда быстро, словно боясь, что его лишат этой радости, он приставил пистолет к голове и нажал на курок.

— Похороните их вместе, — сказал «команданте». И это были единственные слова после выстрела.

Роджер лежал на носилках и смотрел в небо. Оно сегодня было черно-голубым, словно невидимый художник перемешал все краски. К нему кто-то подошел.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил знакомый голос.

— Спасибо, Майкл, — он узнал говорившего.

— Уже все в порядке, Роджер. Мы их всех взяли, всех до единого.

— Вы идиоты, — кричал на другом конце сада Харгривс, — вы сорвали самую важную операцию в нашей истории! Вы опошляете саму идею разведки! Вас всех отстранят от работы!

Когда его вели мимо Робинсона, он замер. Роджер чуть приподнял голову, хотя даже это причиняло сильную боль.

— Харгривс, — позвал он полковника.

Полковник посмотрел на него.

— Нет такой идеи, во имя которой можно убивать людей, — тихо сказал Роджер, — нет, слышите, Харгривс, нет и не может быть.

Он закрыл глаза. Кто-то тронул его за рукав. Роджер открыл глаза. Над головой стоял Майкл. Он улыбался.

— У меня к тебе просьба, — сказал сотрудник ФБР.

— Только не проси меня все вернуть, — попросил Роджер, — кажется, я сломал все твои игрушки.

— Можешь оставить их себе, — махнул рукой Майкл, — у меня их много. Я прошу о другом. Можно, я оставлю себе на память твою желтую шапочку?

— Зачем она тебе?

— А я буду показывать своим сыновьям. Понимаешь, я ведь тоже бреюсь по утрам. И каждое утро смотрю на себя в зеркало. Хочу объяснить парням, что нужно жить так, чтобы иметь возможность бриться. Чтобы смотреть в зеркало и уважать эту физиономию.

Роджер усмехнулся.

— Оставь, — сказал он, — пусть она останется у тебя.

Скэллеры и скремблеры — устройства, позволяющие исключить возможность электронного подслушивания. Скэллеры излучают микроволновые лучи, которые затрудняют работу любых подслушивающих устройств в ограниченном диапазоне. Скремблеры совмещаются с радиотелефонными и телефонными системами Они кодируют все слова, и сообщение, переданное посредством скремблера, может быть прочитано только при помощи его двойника, имеющего схожий шифратор и одинаковый код В противном случае расшифровать запись практически невозможно.

Леонид Владимирович Шебаршин — генерал-лейтенант. Работал заместителем резидента в Индии, резидентом советской разведки в Иране. В 1989 — 1991 годах возглавлял разведку Советского Союза, Первое Пивное управление КГБ СССР, и был заместителем Председателя КГБ. 22 — 23 августа был временно и, о. Председателя, позднее ушел в отставку. Борис Александрович Соломатин — сотрудник Первого главного управления КГБ СССР, генерал-майор.