Чингиз Абдуллаев - Океан ненависти

— Разумеется. Я просто сейчас подумала, что Виктор точно знал, у кого была моя карточка. И поэтому не стал ее искать. И даже не позвонил портье, чтобы нам дали новую. Он был уверен, что вернет старую. Да-да, именно уверен.

Дронго задумался. Потом взял Инну за руку.

— Обещайте мне одну вещь, — тихо попросил он. Они уже были на улице, спускались по главной дорожке.

— Да, пожалуйста, — удивилась женщина тому, что собеседник сильно сжал ее руку.

— Следите за всеми членами вашей группы. Особенно за женщинами, — попросил Дронго. — Я, как и комиссар, уверен, что убийца скрывается среди вас. Мы просто не можем его пока вычислить.

Инна посмотрела ему в глаза. .

— Хорошо, — сказала она, — а почему вы все-таки так уверены, что это не я его убила? Ведь вы понимаете, что у меня могли быть веские основания.

И, не дожидаясь ответа, вырвала руку и пошла к вилле одна. Дронго остался стоять на дорожке.

Через два часа все на курорте уже знали, что второй брат Кошелев лишь тяжело ранен и сейчас находится в больнице. Нашлись даже очевидцы, видевшие его в бессознательном состоянии. Когда перед ужином Дронго проходил мимо последней виллы, он услышал возбужденные голоса женщин.

— Все утверждают, что он жив, — громко говорила Света и так же громко добавила — Не зря говорят, что дерьмо не тонет.

Чуть улыбнувшись, Дронго пошел дальше. Навстречу ему спускался комиссар.

— Надеюсь, больше никаких неожиданностей не будет, — предположил комиссар.

— Не уверен, — очень серьезно ответил Дронго, — мне кажется, что океан ненависти еще не перекрыт кровью.

— Во имя аллаха, — комиссар взмахнул руками, — не нужно так говорить. Мы пустили слух, что младший брат остался жив. Теперь мои люди внимательно следят за домом. Если кто-то попытается бежать, сразу будет схвачен. Мне дали подкрепление из Стамбула, и у убийцы не будет ни единого шанса улизнуть.

— Я опасаюсь другого, — признался Дронго, — он может не сбежать. Он может ударить совсем в другом месте. И так, как мы не предусмотрели. Вот тогда нам будет очень плохо. Третьего убийства нам не простят.

Ни Дронго, ни комиссар еще не знали, что до третьей смерти в группе российских туристов оставалось меньше часа. Но об этом не знал никто, даже убийца братьев Кошелевых.

Поздно вечером, гораздо позже обычного, в отеле начался ужин. Все шепотом передавали последние новости. Говорили, что младший брат остался жив и с минуты на минуту должен прийти в себя в больнице Силиври. А придя в себя, объявить имя убийцы. Отдыхающие, напуганные происшедшими событиями, оглядывались на большой столик, стоявший в конце зала, за которым сидели шестеро членов российской группы. .

Дронго и комиссар сидели рядом. Фикрет Явуз за это время еще дважды поговорил с Анкарой, и оба разговора резко поднимали сахар в крови больного диабетом комиссара. Ему не разрешали курить, но он продолжал дымить, не обращая внимания на запреты. Единственное условие врачей, которое он выполнил, — это полный отказ от спиртного. Впрочем, он и раньше не особенно им злоупотреблял, , предпочитая местную водку, разбавленную водой. Но после запрета врачей благоразумно отказался и от этого. Мусульманину легче было выполнять подобный наказ. Получалось, что он еще и совершает богоугодное дело.

— Они почти ничего не едят, — заметил комиссар, хмуро посмотрев на сидящих поблизости русских. — Вы думаете, наша уловка уже сработала?

— Пока не знаю. Но в любом случае ясно одно: все шестеро уже слышали про Юрия и вполне могут предполагать, что он еще жив. Что вы рассказали менеджеру?

— Что раненый испытал болевой шок и потерял сознание. Поэтому мы считали, что он умер, — тихо ответил комиссар.

— А я придумал, что пуля застряла в левом желудочке, — так же тихо сказал Дронго. — Впрочем, наши уловки могут сработать только в условиях чрезмерного напряжения. Убийца, кто бы он ни был, обычный человек. И на его психику, безусловно, давят два совершенных преступления. Поэтому он или она обязательно должны нервничать, сомневаться, анализировать собственные действия.

— Пока они сидят спокойно, — вздохнул комиссар, — если бы я знал, что творится в их душау. По-моему, все они недолюбливали братьев. Даже их собственные девушки.

— Согласен, — кивнул Дронго, — одна из них сказала мне, что здесь был целый океан ненависти. Настоящий океан. Вот он и захлестнул обоих братьев, решивших, что, имея большие деньги, можно нарушать любые законы. Что касается этих людей, то все они в той или иной мере могут быть подозреваемыми. Особенно во втором преступлении.

— Мне все это так надоело, — вдруг пожаловался Фикрет Явуз. — До выхода на пенсию оставалось совсем немного. Я думал, закончу свою карьеру благополучно. И вдруг эти убийства. Если мы не найдем, кто их совершил, меня не просто отправят в отставку. Я потеряю право на почетную пенсию и должен буду отработать еще несколько лет уже в другом качестве.

Он встал, вытащил сигарету. Но, подумав немного, положил ее в карман и тяжело зашагал к выходу. Дронго выпил свою чашечку чая и, поднявшись, подошел к официанту, который обслуживал их столик. Показывая на Олега и Киру, тихо спросил:

— Мне нужно знать, во время выстрела вот эта парочка сидела здесь? Они все время были вместе?

— Нет, — ответил официант, — женщина выходила. Но не туда, — показал он на выход. — Она выходила к террасе и, по-моему, в туалет. Извините меня.

— Ничего, — улыбнулся Дронго, — все правильно. А другие женщины в момент выстрела здесь были?

— Только одна блондинка. Но она вошла в ресторан за минуту до выстрела. Остальных здесь не было, — убежденно сказал молодой человек.

— У тебя прекрасная память, — оценил Дронго, — ты мне очень помог, спасибо.

Затем он подошел к шестерым молодым людям, расположившимся за соседним столом.

— Садитесь, — предложила Инна, рядом с которой был свободный стул.

— Нет, спасибо, — отказался Дронго. — Надеюсь, вы удобно устроились на вилле?

— И долго нас там будут держать? — поинтересовалась Светлана.

— Думаю, нет, — успокоил ее Дронго, — от силы несколько дней. Вас выпустят — как только ваш товарищ придет в себя и сможет сказать, кто в него стрелял.

Шесть пар внимательных глаз. Дрогнула одна пара, вторая. Упала вилка, которую обронил Рауф. Он чертыхнулся и, наклонившись, поднял ее.

— Значит, он все-таки жив? — уточнил Олег.

— Пока жив, — уклончиво ответил Дронго, — но в очень тяжелом состоянии. Врачи считают, что шансы равны. Фифти-фифти. Он может и умереть. Главное, чтобы он успел перед смертью сказать, кто стрелял в него.

— А умрет он или нет — это не важно? — чуть усмехнулся Молчанов.

— Я такого не говорил. Просто считаю, что самое важное для вас — наконец уяснить, что здесь случилось, и благополучно уехать из Турции.