Чингиз Абдуллаев - Совесть негодяев

— Лучше бы вы мне заранее сказали, — проворчал Асланбеков, — я вас, кажется, всегда заблаговременно предупреждал. А вы мне рассказываете, уже когда все случилось.

— Мы этого не знали. Хотивари кто-то сообщил об этом ночном клубе. Кто-то его навел, — пояснил Самсонов.

— Поищем, — равнодушно ответил Асланбеков, — но я здесь не поэтому. Мне нужна голова Гурама. И пока ее у меня не будет, я не смогу спокойно жить. Понимаете?

— Он заявляет примерно то же самое.

— Но у него нет таких Друзей, как у меня? — спросил Асланбеков. — Или есть? Может, вы работаете на нас двоих одновременно?

— Не работаем. Но мы же не можем убивать Хотивари за вас. Это ваше личное дело.

— Личное! — разозлился Асланбеков. — А когда банкиров убивать, тоже личное? Когда для вас работаешь, все в порядке. А как только немного выйти в сторону хочешь, уже не дают.

— Не нужно кричать, — поморщился Самсонов, — лучше толком объяснить, что конкретно мы можем сделать. А потом я скажу наши условия

— Торгуетесь, да?

— Конечно, торгуемся. Голова Гурама Хотивари стоит целого стада баранов. Эта очень умная голова, Хаджи. И мы это помним.

— Что вы хотите? — прохрипел чеченец.

— Сначала ты скажи, что вы хотите, — предложил Самсонов.

— Очень просто. Вы его вызываете куда-нибудь на допрос. В ваше центральное здание, например. Он придет туда обязательно один и без оружия. А мои люди его там и встретят.

— В нашем здании? — прищурился Самсонов. Потом мы все за это вылетим с работы. Представляешь. что именно напишут газеты?

— Не обязательно в вашем, — возразил Асланбеков, — можно вызвать его в здание прокуратуры.

— Это мы сделаем. А твои люди как оружие в прокуратуру занесут? Там ведь все проверяют.

— Придумаем что-нибудь. Главное, вы его в здание вызовите. Остальное сделают мои люди.

— Хорошо, — пожал плечами Самсонов, — мы завтра все организуем.

— Когда мне позвонить?

— Утром в десять.

— Договорились.

— У нас тоже есть небольшая просьба, — попросил Самсонов.

— Знаю я вас, — разозлился Асланбеков, — опять кого-нибудь убрать нужно. И сразу обо мне вспоминают.

— Вот фотография, — Самсонов бросил на стол фотокарточку.

Асланбеков с интересом посмотрел.

— Где-то я его видел. Что он сделал?

— Пока ничего, но сделает. Вчера утром он вылетел в Лондон и, по нашим сведениям, сегодня или завтра вернется обратно. Это бывший эксперт ООН. Недавно он был в Ташкенте и попортил там много крови нашим людям.

— Где он остановится?

— Не знаю.

— Он будет один?

— С ним, возможно, будет девушка, но её трогать нельзя.

— Хорошо, — сказал Хаджи, еще раз внимательно посмотрев на фотографию, — мы уберем и его.

— А мы поможем вам закончить ваш затянувшийся конфликт с батоно Гурамом, — улыбнулся Самсонов. — Видишь, как быстро мы можем договориться.

— Завтра, — не дав остынуть его улыбке, жестко сказал Хаджи.

— Что завтра?

— Завтра нужно убрать Хотивари.

— Это невозможно, — подумав, ответил Самсонов, — конечно, он мерзавец и сукин сын. Но нельзя нам всем так выставляться. Все поймут, с кем ты работаешь. Это трудно будет скрыть.

— Завтра, — упрямо повторил Хаджи.

— Да пойми ты, — разозлился Самсонов, — это нужно подготовить, сделать как-нибудь иначе. Нельзя человека убивать в здании прокуратуры. Возьмите его на улице.

— Завтра, — в третий раз упрямо повторил Асланбеков.

— Ну и упрямый ты. Как хочешь. Завтра так завтра. Весь мир будет знать, как мы с тобой работаем вместе. Ты этого хочешь? Хорошо, хорошо, не нужно опять повторять. Сегодня его вызовут в прокуратуру на завтра. Постараюсь тебе это организовать.

Асланбеков встал. И, не попрощавшись, вышел. Хлопнула дверь.

— Сукин сын, — гневно сказал Самсонов и подвинул к себе стоявший на столе телефон. Набрал нужный номер. Включил небольшой аппарат, подсоединенный к телефону, и начал говорить;

— Добрый день. Это говорит Самсонов. Все в порядке. Он согласился.

— Ничего не просил, взамен? — спросил его собеседник.

— Просил опять помочь. С его грузинским другом. Тем самым, который «жар-птицу» выпустил.

— Ты обещал?

— Сказал, что посмотрим.

На телефоне был цифровой скремблер, обеспечивающий почти идеальную защиту от подслушивания, но Самсонов не доверял никакой технике, предпочитая говорить коротко.

— Напрасно. Грузинский друг порядком всем надоел. Давно менять нужно. Он становится иногда просто неуправляемым. Наш друг прав. Давай поможем ему и в этот раз. В конце концов, это и в наших интересах.

— Я так и подумал.

— А насчет английского друга говорил? Он такое учинил в Ташкенте, что лучше не вспоминать.

— Говорил. Даже фотографию дал, чтобы он знакомился.

— Это правильно. Что нужно сделать?

— Чтобы нашего грузинского друга завтра вызвали бы в центральный аппарат Закона.

Так они называли на своем профессиональном сленге здание прокуратуры России.

— Когда?

— Утром. В одиннадцать-двенадцать.

— Я устрою. Он будет тебе звонить?

— В десять часов.

— Позвони ему вечером и скажи, что мы согласны. Завтра нужно наконец избавиться от грузинского друга. Нужно с ним расстаться. Мы слишком все к нему привыкли.

— Понимаю.

— Ты скремблер включил перед тем, как начал разговаривать?

— Сам проверил.

— Это хорошо. Никому не доверяй. Ко мне только что звонил какой-то следователь. Они на нашу квартиру вышли. У Киевского вокзала. Я ему сказал, правда, чтобы не валял дурака, но на всякий случай послал туда людей. Так что будь осторожен.

— Не волнуйтесь, товарищ генерал. Я этого чеченца в кулаке держу. Он у меня не вырвется.

Самсонов положил трубку и усмехнулся. Задние зубы у него были металлические. Ни он, ни заместитель Директора ФСБ, с которым он только что разговаривал, даже не могли себе представить, что, кроме телефонного аппарата, можно просто установить подслушивающее устройство. Оно и было установлено. И работало под столом у Самсонова.

Сидевшие в машине двое пожилых людей слышали каждое слово, сказанное в этой квартире. Они не могли слышать, как отвечал собеседник Самсонова, но все остальное слышали. И все поняли правильно.

— Мы можем опоздать, — сказал один из них.

— Они хотят убрать Дронго, — сказал другой.

Они сидели в самолете. Зоя, надев черные очки, кажется, дремала. Он с интересом читал английские газеты, иногда посматривая на девушку. Прямые волосы были аккуратно зачесаны назад и собраны на затылке. Красивый профиль, идеально прямой нос, тонкая линия красивых губ, подбородок — она могла с успехом выступать в рекламных роликах, думал он.

Когда принесли обед, она сняла очки, и он, наконец, рассмотрел её глаза. Они были с каким-то синеватым отливом, иногда казались зелеными, иногда голубыми. От спиртного он отказался, попросив томатный сок с лимоном. Она, с интересом взглянув на него, заказала ликер «Бейлис» со льдом. Он почти ничего не стал есть и сразу вернул свой поднос стюардессе. Она, наоборот, с аппетитом пообедала, но не стала есть десерт. В конце он попросил чай, она — крепкий кофе без молока.