Чингиз Абдуллаев - Закон негодяев

— Чего плачешь, дура? — рявкнул Лазарев. — Все уже кончилось. Все хорошо.

Девушка продолжала плакать. Он оправился, застегнул брюки, поправил волосы и вышел из кабинета.

— Помоги ей, — попросил он Нателлу Георгиевну. Та, послушно взяв полотенце и чайник с водой, вошла в кабинет. Оба телохранителя, вскочив на ноги, пожирали глазами своего хозяина, не понимая, что происходит.

— Сидите, — недовольно махнул он рукой, — я в туалет иду.

Он вышел из приемной и зашагал по коридору.

В кабинете Нателла Георгиевна осторожно поднимала рыдающую Валю.

Лазарев вошел в туалет, прошел в кабинку. Снял брюки, с огорчением рассматривая несколько кровавых пятен, оставшихся на его белье.

«Черт бы побрал эту дуру, — раздраженно подумал Лазарев, — нужно будет позвонить домой, чтобы привезли мне новое белье».

В его кабинете Валя, уже сидевшая на стуле, продолжала плакать.

Кто-то подошел к его приемной и быстро запер двери особым американским вытянутым замком.

Он огорченно продолжал рассматривать свое белье. Затем, решительно подняв брюки, отправился мыть руки.

"Нужно будет позвонить, — решил Лазарев. — Что это на него нашло?

Наверно, сообщение Мансурова его так взволновало. И стоны девочки. Нужно будет ей что-нибудь подарить. Какую-нибудь безделушку — «жигули», например, или отправить отдохнуть в Испанию. Там, говорят, в марте бывает хорошо.

Кто-то вошел в туалет, встав сбоку от Лазарева. Он, не обращая внимания на вошедшего, продолжал мыть руки.

Нателла Георгиевна, наклонившись, осторожно снимала с девушки сапоги, пытаясь объяснить той, что нужно избавиться от порванных колготок.

— Мы пошлем за новыми, — тихо убеждала она несчастную девушку.

Но та продолжала громко плакать, словно с разорванными колготками она потеряла нечто большее, чем свою утраченную девственность. Она потеряла веру в людей.

Лазарев продолжал мыть руки. Мыло здесь было паршивое, раздраженно подумал он, нужно будет поручить доставлять сюда приличное мыло. Хоть за его счет.

Вадим, один из охранников Лазарева, решил выйти в коридор и, подойдя к дверям, толкнул правую створку. Дверь не открывалась.

Стоявший справа от Лазарева человек, казалось, не обращал на него никакого внимания.

Внезапно Валя, что-то поняв, спросила у Нателлы Георгиевны:

— За что? Почему он так?

И снова разрыдалась. Стоявшая перед ней женщина уже брезгливо морщилась. За все нужно было платить, считала она, сверкая стеклами дорогих очков.

Лазарев услышал, как к туалету подходит еще кто-то. И что-то делает с ручкой. Интересно, почему он так долго топчется у двери. Неужели не может открыть?

Вадим бешено дергал дверь. Она не поддавалась. Он позвал Леонида.

— Там кто-то закрыл дверь, — закричал он. Оба парня побежали обратно в кабинет Лазарева. Ворвавшись туда, они обнаружили плачущую, в разорванных колготках и помятом платье, Валю. Ничего не понимая, они снова бросились к дверям, ведущим в коридор.

Лазареву совсем не понравилось, что незнакомец стоит за дверью, не решаясь войти.

«Новенький, что ли?» — подумал недовольно Борис Григорьевич. И сам шагнул к дверям.

Вадим и Леня начали бить по дверям, пытаясь вышибить хотя бы одну створку. Они уже понимали, что происходит нечто серьезное. Лазарев подошел к дверям, дернул за ручку. Она тоже не открывалась.

«Наверно, заела ручка, — он уже начал злиться. — Из-за этой дуры испачкал белье и вот теперь застрял здесь в туалете». За его спиной послышался шум, и он обернулся.

Валя, наконец поняв, что хочет от нее Нателла Георгиевна, осторожно сняла с себя сапоги и, краснея от стыда, задрав юбку, начала избавляться от рваных колготок.

Нателла Георгиевна подошла к телефону.

— Сейчас я попрошу водителя купить в магазине новые, — спокойно произнесла она, — а еще лучше, если ты поедешь с ним сама и все себе выберешь.

Думаю, Борис Григорьевич не будет возражать.

Лазарев увидел направленное на него дуло пистолета с глушителем. Он сразу понял все — и закрытую дверь, и тяжелое топтание в коридоре, и сопение стоявшего справа от него человека. Убийца молча прицелился.

— Почему? — хотел крикнуть Лазарев, — так несправедливо!

Но молчал, охваченный ужасом.

Убийца нажал на курок.

Лазарев почувствовал, как земля уходит из-под ног. Второй, контрольный, выстрел он уже не услышал. Убийца, наклонившись над ним, осторожно приподнял его за плечи и, стараясь не запачкаться в крови, подтащил к унитазу. Где и оставил убитого с высоко поднятыми ногами. Затем, подойдя к двери, осторожно постучал три раза. Дверь почти сразу открылась, и он вышел в коридор. Снова щелкнул замок, и здесь наступила тишина. Только спустя полчаса, когда сломавшие двери Вадим и Леня догадались посмотреть в туалете, они обнаружили труп депутата Государственной Думы Бориса Григорьевича Лазарева.

На правительственную дачу они снова приехали вчетвером. Их джип долго не пускали внутрь дежурные милиционеры, пока, наконец, Агаев и Джафаров не достали свои удостоверения. Лишь увидев знакомые красные книжечки с надписями «МВД» и «Прокуратура», милиционеры привычно отдали честь и пропустили незнакомую машину.

Они въезжали на дачу, когда навстречу им выехала черная «волга» с сидевшими в ней двумя молодыми мужчинами. «Волга» была без номеров. Лаутон озабоченно оглянулся назад, на проехавшую машину, но ничего не сказал.

Затем они еще минут пять искали дачу Асифа Пашаева. Наконец, найдя этот дом, они подъехали к нему. Кругом было тихо. Лаутон, выйдя из машины, заметил на повороте у кустов свежие тормозные следы и закусил с досады нижнюю губу.

Неужели они опоздали?

В доме стояла тишина. В марте месяце сюда не переселялись «дачники», предпочитая проводить холодные вечера в своих роскошных квартирах в городе. На правой половине, где жил министр национальной безопасности, было темно. На левой, где находились апартаменты председателя концерна Асифа Пашаева, горела лампочка перед входной дверью.

Они подошли к дверям, позвонили.

Кругом стояла мертвая тишина.

Дьюла осторожно потянул за ручку двери. Она поддалась. Дверь была открыта, Лаутон даже не стал входить. Он, самый опытный среди всех, уже понимал, что произошло. В холле свет не горел, лишь настольная лампа у лестницы на небольшом столике тускло освещала все вокруг. Джафаров и Агаев поднялись наверх. В спальной лежал Асиф Пашаев. Лежал на своей кровати, словно спал. И все было в порядке, если не видеть красной борозды, проходившей через все его горло. Кто-то сумел накинуть удавку на эту мощную шею, кто-то успел опередить их.

— Быстро вниз, — понял все Джафаров, — езжайте за той черной «волгой» без номеров.