Никэд Мат - Желтый дьявол [Том 2]

— Выбирай якорь!.. — кто-то кричит, — уйдем в море… Но и туда снопами полос прожектора и — бууммм…

Жжжжжии — жжах… бахх… зззии… — прямо по рубке: смело несколько человек.

Перебежками по одному с трапа к бухте на лед. А в белом тумане: та-та-та… так-так… — немногим удается перебежать живыми.

Многие скошены пулеметами, падают вниз на лед и тонут…

А навстречу…

Урраа!.. — уже несется оттуда все ближе и ближе: смыкается кольцо…

— … Эх!.. Дьяволы… провокаторы… стратеги… — кряхтя лезет под вагон Баев. За ним несколько грузчиков тоже. Отстреливаются. Последний:

— Надо тикать, пока не поздно…

Дзанн! — по рельсе и рикошетом ему в живот.

Поздно — свалился, смолк…

Чок-чок…

— А а!.. Сволочи!.. — Баев нагнулся, рвет рукав и начинает обматывать руку: пониже локтя — кровь… Ну-ка, ребята, подержи винтовку…

Несколько грузчиков помогают ему, а потом все ползком, ползком под вагонами во тьму, наугад… что будет…

В вокзале шел бой в рукопашную гранатами и в штыковую…

Теперь — кончен.

Гирляндами висят по лестницам, балюстрадам, нишам готических окон — гайдовцы. Как дичь, набитая розановцами.

Задохлись — не вышли…

Кучами трупы навалены на вокзале и по путям… Трупы…

— Разрешите вас поздравить, господин генерал, с победой!.. — Таро чокается бокалом с Розановым.

— И с легкой победой… — добавляет майор Джонсон, начальник американской контрразведки.

— Да-а!.. — Розанов уже пьян. Он сплевывает и мычит что-то себе под нос.

Тайфун стихает.

Хлопьями ложится на трупы снег.

Ночь.

Кой-где — выстрелы: это гардемарины достреливают раненых пленных.

Совсем ночь. И караульные костры по улицам: американские и японские патрули возле них.

Консульский корпус ложится спать спокойно: локализация восстания вполне удалась.

Как по нотам.

И над городом навис ужас.

По ночам с окраин — рабочих слободок, Гнилого Угла, с Эгершельда — прокрадывались к вокзалу тени, раскапывали из-под снега трупы и растаскивали к себе, а потом хоронили…

Шепотом разговаривали женщины по слободкам рабочих.

Не дымились фабрики и заводы — рабочие не работали.

По городу ползли страшные зловещие слухи.

Трупы, покрытые снегом, не убирались…

Кой-где из кучи торчала рука и засыпанная снегом точно махала белым флагом — флагом мира…

И трепетал ужас в сердцах…

А с Нагорной у «Бастилии» раздавались залпы — это расстреливали восставших…

Поодаль от центра города темно-зеленый фасад какого-то массивного здания. Еще недавно в стенах его бегали и резвились коммерсанты. Не те, кто товарами промышляет (те не резвятся), но попросту ученики коммерческого училища. Здание было училищем и стены его внушали страх только первоклассникам.

…Нынче и старые, и молодые, и давно позабывшие свои ученические годы с опаской поглядывают в сторону мрачного здания…

Иногда среди ночи, а то больше рано утром, оттуда доносятся отрывистые залпы. Старушки прислушиваются и крестятся. Рабочие сжимают кулаки.

… В здании розановская контрразведка.

Ночью, когда город окутан тьмой и только отсвет огней на синем небе розовым маревом, — здание это кажется каким-то монументом огромного кладбища еще не похороненных, но могущих быть похороненными людей.

Любой из жителей города знает:

— Возврата оттуда нет.

Над зданиями черным пятном довлеет коммерческое училище. Над умами — страх.

И массивный монумент, нависший над городом, кажется вот-вот рухнет и придавит город тяжелой каменной лапой.

А в ней — смерть.

Так кажется.

А вот в одном из флигелей три ярко освещенных окна. Четыре часа утра.

Под столами валяются груды бутылок. Содержимое их давно прошло через желудки присутствующих. Только в мозгах остался тяжелый дурман, безграничная жажда разгула и дикого каприза.

— Господа! Может-быть, мы устроим охоту?

— Идет! Охоту!

— Принесите ружья, — распоряжается офицер. — Господа, кто участвует?

Из стоящих на ногах присоединяются еще несколько офицеров.

— Господин поручик! А дичь?

— Сейчас я это устрою.

Он, пошатываясь, подходит к телефону.

— Начальника караульной команды! Кто у вас там на очереди? Не надо фамилий, все равно. Человек пять. — Обращаясь в сторону: — Господа, хватит? Ну, шесть. Что? Какого приказа? Я вам приказываю. Молчать! Я отвечаю!

— Господа, прошу вас во двор. Все готово.

…И вот в предрассветном тумане утра во дворе училища жуткая картина…

Команда: бежать! И несколько бегающих по двору людей.

…Пах… пах… пах… — выстрел за выстрелом.

— Эге, что я вам сказал! На расстоянии двухсот шагов я бью без промаха.

— Позвольте, позвольте! Это мой выстрел!

— Ну, это еще посмотрим. Мне наплевать! Смотрите, вот третий сбоку…

…Паххх — дззз… — чорт, промах!

Человек, послуживший мишенью, подскакивает и бежит дальше. Офицер, озлобленный, быстро заряжает ружье и прицеливается.

…Пах — дззз…

Человек останавливается на миг и падает.

— Ну, что, — торжествует офицер. — Я вам сказал!

Егерский полк, являющийся действующей силой Розановской бастилии, все же — полк солдат.

Большинство из них крестьяне — народ неграмотный, несознательный, реагирующий на происходящее вяло: