Кен Фоллетт - Трое

Это напомнило ей детство: когда Суза плохо вела себя на Рождество, мама сердилась и говорила, что Санта-Клаус насыплет ей камней в чулок вместо игрушек и конфет, и она долго лежала в темноте без сна, одновременно дожидаясь и страшась утра.

Суза покосилась на Кортоне. Перелет через океан его явно утомил. Трудно поверить, что они с Натом ровесники – он такой толстый, лысый… На нем лежала печать утомленной порочности, и это было бы смешно, если бы не было банальным признаком старости.

Солнце взошло, и остров похорошел. Суза любовалась пейзажем, пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей и убить время. Дорога петляла вдоль побережья через маленькие городки, по правую руку виднелись каменистые пляжи и сверкающее изумрудное море.

Кортоне зажег сигару.

– Знаешь, в молодости я частенько такое проделывал. Отправлялся куда-нибудь с хорошенькой девушкой, брал машину, разъезжал по окрестностям… Теперь-то уж годами не вылезаю из Буффало. А все этот чертов бизнес – вместе с деньгами растут и проблемы. И ездить никуда не надо – люди сами к тебе приходят и все приносят. И развлекаться просто лень…

– Вы сами выбрали такую жизнь, – заметила Суза. Она сочувствовала ему больше, чем показывала.

– Сам выбрал, да, – согласился Кортоне. – Какая нынче молодежь пошла безжалостная! – Он криво улыбнулся и пыхнул сигарой.

В зеркале заднего обзора уже в третий раз мелькнула одна и та же голубая машина.

– Нас преследуют, – сказала Суза нарочито спокойным тоном.

– Араб?

– Наверное. – За лобовым стеклом лица было не видно. – Что делать? Вы обещали разобраться.

– Разберусь.

Кортоне замолчал. Ожидая продолжения, Суза взглянула на него: он заряжал пистолет уродливыми коричневато-черными пулями. У нее перехватило дыхание: она ни разу в жизни не видела настоящего оружия.

Кортоне поднял голову в ее сторону, затем перевел взгляд на дорогу.

– Смотри куда едешь, черт побери!

Она еле успела затормозить перед крутым поворотом.

– Где вы достали эту штуку?

– Братья дали.

Это все больше и больше походило на кошмарный сон. Последний раз Суза спала в нормальной постели четыре дня назад. Услышав, как отец преспокойно рассуждает об убийстве Натаниэля, она пустилась бежать от страшной правды в крепкие, надежные объятия любимого, и, словно в кошмаре, цель все время от нее отдалялась.

– Почему вы не хотите говорить, куда мы едем?

– Пожалуй, теперь уже можно. Нат просил меня найти дом с причалом, вдали от любопытных полицейских, – туда и едем.

Сердце Сузы забилось сильнее.

– Долго еще?

– Километра три.

Спустя минуту Кортоне сказал:

– Потише, не гони, я хочу доехать живым.

Суза поняла, что бессознательно давит на педаль газа, и снизила скорость, однако собственные мысли притормозить не удалось. Уже совсем скоро она увидит его и поцелует, он обнимет ее за плечи…

– Здесь поверни направо.

Они въехали в открытые ворота и покатили к разрушенной вилле из белого камня по короткой подъездной аллее, заросшей сорняками. Суза остановилась перед портиком с колоннами, ожидая, что Натаниэль сейчас выбежит встречать ее.

Никто не подавал признаков жизни.

Они вышли из машины и по разбитой каменной лестнице поднялись к главному входу. Суза толкнула массивную деревянную дверь, они вошли внутрь и оказались в огромном холле с раскрошившимся мраморным полом. Потолок провис, на стенах темнели пятна сырости. Посреди холла валялась гигантская люстра, раскинувшись по полу, словно мертвый орел.

– Эй, есть тут кто? – позвал Кортоне.

Ответа не последовало.

«Дом большой, – подумала Суза, – Нат наверняка где-то здесь, просто не слышит нас… Может, вышел в сад?»

Они прошли через холл, обойдя люстру, миновали огромную пустую гостиную с гулким эхом и вышли в маленький садик, сбегающий к краю утеса; за ним к морю длинными зигзагами сбегала лестница, вырубленная в скале.

Никого не было.

– Смотри. – Кортоне поднял пухлую руку и показал на море.

Суза всмотрелась и увидела, что из бухты выходит какое-то судно, оставляя за собой широкий кильватер, а навстречу плывет катер, подпрыгивая на волнах, разрезая воду острым носом.

– Похоже, мы только-только разминулись, – сказал Кортоне.

Суза ринулась вниз по ступенькам. Она размахивала руками и кричала, как безумная, пытаясь привлечь внимание людей на судне, хоть и понимала, что это бесполезно – они слишком далеко. Поскользнувшись на камнях, девушка упала на ступеньки и заплакала.

Кортоне сбежал следом.

– Бесполезно, – сказал он, поднимая ее на ноги.

– Катер! – в отчаянии воскликнула она. – Может, нам еще удастся их догнать…

– Исключено. Пока моторка доберется сюда… К тому времени они будут уже очень далеко – скорость-то разная.

Кортоне повел ее вверх по лестнице. Долгий подъем его сильно утомил, но Суза даже не заметила этого, погруженная в свое несчастье.

Наконец они поднялись по склону в сад и зашли в дом.

– Надо присесть, – пропыхтел Кортоне, когда они вошли в гостиную.

Суза взглянула на него: он тяжело дышал, лицо посерело и покрылось капельками пота. Внезапно она поняла, что такая нагрузка оказалась непосильной для его тучного тела. На минуту она даже забыла о своих горестях.

Они вышли в разрушенный холл. Суза подвела Кортоне к широкому, изгибающемуся лестничному пролету и усадила на вторую ступеньку. Закрыв глаза, он оперся головой о стену.

– Послушай… Надо позвонить на судно… или послать телеграмму… мы еще можем с ними связаться…

– Посидите спокойно, – прервала она. – Вам вредно разговаривать.

– Спроси у моих братьев… Кто там?!

Суза обернулась. Послышалось звяканье хрустальных осколков.

К ним приближался Ясиф Хасан.

Внезапно Кортоне с усилием поднялся.

Хасан замер.

Прерывисто дыша, Кортоне полез в карман.

– Нет! – воскликнула Суза.

Кортоне вытащил пистолет и спустил курок. Раздался оглушающий выстрел: пуля прошла мимо. Кортоне осел наземь, лицо его почернело, пистолет выпал из рук и звякнул на разбитом мраморном полу.

Хасана вырвало.

Суза бросилась на колени возле Кортоне.

Тот открыл глаза.

– Послушай… – хрипло прошептал он.

– Оставь его, пойдем, – сказал Хасан.

Суза оглянулась на него.

– Отвали! – закричала она что есть мочи и повернулась к Кортоне.

– Я убил многих… – продолжал тот. – Одиннадцать человек. Я убил сам себя… Я спал с кучей женщин… – Голос его ослаб, глаза закрылись; из последних сил он продолжил: – Всю свою дурацкую жизнь я был вором и громилой… Но я умер за друга, так ведь? Это ведь что-то да значит, правда?

– Да, – ответила она. – Это очень много значит.

– Ну тогда ладно, – прошептал он и умер.