Алексей Азаров - Дом без ключа. Кн.2

— Ты будешь умненькой, а утром пойдем в зоосад, хочешь?— утешал Бергер дочь, когда Лизель уводила ее из номера Бергера.

— А ты не уедешь в Африку? И тебя не съест крокодил?

Эмми заснула с трудом, и Лизель только после полуночи пришла к Бергеру. И лишь через несколько часов, уже утром, вспомнила эти слова дочери:

— Эмми нафантазировала, что ты в Африке и охотишься на тигров.

— Так оно и есть. Только тигры не водятся в Африке — надо ей объяснить... Кстати, Лизель, зачем ты наряжаешь ее, как солдата?

— Ну знаешь!.. Не ждала от тебя, именно от тебя! Полковник Бергер разочаровался в форме?

— Не то! Лизель, у детей в наши дни почти нет детства. Я разучился говорить на такие темы, но ты постарайся понять. Куда ни глянешь — погоны, мундиры, кинжалы. Напра-во, нале-во! Ну ладно, мальчики — куда ни шло. Но девочки?

— Юстус! И это говоришь ты? Рейхсминистр Геббельс пишет, что мы растим новый тип женщин-воительниц, но боящихся боли и крови.

Ссора получилась затяжной, и они опоздали к завтраку...

Лизель выводит Эмми в коротком шерстяном платьице и с белым бантом в волосах. «Ах ты, мартышка!..— думает Бергер.— Ничего, скоро все кончится, и я сам займусь твоим воспитанием. Будем ходить в зоосад, в лес, купаться, играть. Ты у меня богатая невеста, Эмми, я позаботился о тебе: сегодня подарю свои двухлетние накопления.»

— Господни полковник Бергер?

— Да,— говорит Бергер и смотрит на лакея

— Господина полковника просят к телефону

Лизель, оттопырив мизинец, ставит чашку на стол. Тонкие подведенные брови изгибаются в дугу.

— Кто-нибудь из друзей,— спокойно говорит Бергер и, расправив салфетку, вкладывает ее в мельхиоровое кольцо.— Жираф нас ждет, Эмми!

Собственно, он так и думал: однодневный отпуск и свидание с семьей — всего лишь «крыша», понадобившаяся фон Бонтивеньи, чтобы без помех поговорить в Берлине. Черт бы его побрал, господина генерала Бентивеньи! Мало отца — в игру включают дочь и жену!..

Бергер вынимает салфетку из кольца. Заправляет угол за воротник и говорит лакею холодно и жестко:

— Меня мет!

— Как будет угодно господину полковнику.

Лакей быстро, на негнущихся ногах идет к двери — старый служака, фельдфебель или вахмистр, привыкший повиноваться приказу. В этой гостинице все имеют отношение к армии. Даже горничные числятся во вспомогательных частях.

Доев яичницу, Бергер встает. Лизель подставляет ему лоб для поцелуя, а Эмми скачет на одной ноге.

— Спасибо, дорогая.— говорит Бергер, как будто они завтракали дома.— Эмми, иди одевайся!

— Ах, Юстус! — вздыхает Лизель и смотрит на него снизу вверх.

«Все-таки она любит меня,— думает Бергер,— не так, как прежде, но любит».

Кончиком трости Бергер касается дверной ручки, и в этот миг в дверь стучат — судьба как будто рассчитала, когда он оденется и будет совершенно готов. Не удивляясь, Бергер открывает лакею и, выслушав его, говорит:

— Вы не могли бы не застать меня?

— Я ответил, что господин полковник у себя.

— Хорошо. Повторите адрес.

— Калишерштрассе. С задней стороны крематория.

— Зайдите к моим и скажите, чтобы жена повела Эмми в зоосад. Я постараюсь приехать туда позже.

Как есть — в пальто и шляпе — Бергер са-дится на кровать. Легко вообразить, что будет с Эмми, когда вместо отца явился лакей в белом пиджаке и отвисших на заднице портках... Может быть, жираф утешит ее... Но кто утешит Бергера?.. Проклятая работа!

Знакомый майор из абвера-III ждет, как и передал лакеи, возле машины на Калишерштрассе.

— С приездом, господин полковник. Позвольте сказать, что вы хорошо выглядите.

— Кому я понадобился?

— Понятия не имею.

— Ах, так! — говорит Бергер с любезной улыбкой.

У абвера в Берлине немало конспиративных квартир. Та, куда майор привозит Бергера, ему незнакома. Большой, угрюмый дом на Викингенуфер — в том месте, где Шпрее начинает загибать полупетлю. Второй этаж дома украшен выступающими фонарями; на лестнице, продетая под бронзовые прутья, положена дорожка с белыми полосами по краям. Внизу швейцар принимает у Бергера шляпу, перчатки и трость, а другой, с выправкой младшего офицера, помогает сиять пальто.

— Вам назначено?

— Да, я звонил, и хирург пригласил меня на десять десять.

Сейчас на часах 10.50, и пароль звучит довольно нелепо, но ни Бергер, ни офицеры не улыбаются.

Перед дверью квартиры Бергер оправляет пиджак. Нажимает кнопку и говорит горничной;

— Доложите, что Тэдди просит принять.

Он ждет не дольше минуты: горничная возвращается и ведет его — вправо, затем налево, через две просторные, светлые комнаты в третью, тоже светлую, квадратную,— навстречу протянутой руке генерала фон Бентивеньи.

Бергер официально вытягивается. Пусть генерал почувствует, что поступил некорректно, прикрывая деловой вызов свиданием с семьей.

— Сигару, вино, кофе?

— Ни то, ни другое, ни третье, господин генерал. Сутки отпуска — всего лишь сутки, жаль каждую минуту.

Бентивеньи близоруко щурится.

— Это не моя идея.

— Чья бы ни была, но все-таки можно было вспомнить, что за последние три года я провел с семьей не больше недели.

Бентивеньи проглатывает упрек. В абвере он славится умением ладить со всеми, в том числе и с нижестоящими, за что заработал прозвище «Санта-Клаус»... Бергер демонстративно смотрит на часы.

— Я бы хотел, господин генерал, успеть к семье!

— Благодарите за этот вызов Рейнике!

— Опять донес на меня?

— Не то. Он запеленговал в Париже радиста и известил Кальтенбруннера. Никогда бы не подумал, что его доклад получит такой резонанс, но...

— Я должен ехать в Париж? — говорит Бергер.

Фон Бентивеньи поднимает руку.

— Нет. Это было бы некстати. Пусть Рейнике сам ест свое варево. Мы проанализировали материалы и считаем, что в Париже работает все-таки Легран. Райле сейчас проверяет комиссионные фирмы — собственными силами, без СД. Может, нащупает что-нибудь, а может быть, и нет — я лично не думаю, чтобы Легран использовал один и тот же метод дважды...

— Почему? Есть правило парадоксов.

— В теории — да... Но мы —о радисте. Пусть Рейнике ищет его, пусть раздувает свои успехи — это нам на руку. В тот день и час, когда он вынужден будет признать, что не сумел через радиста выйти на резидента, вы, полковник Бергер, прибудете в Берлин и доложите руководству абвере, что женевская операция доведена до благополучного завершения. Адмирал принял ваше предложение: любую сумму Ширвиндту в любой валюте. Счета — в Лозанне, Женеве и Цюрихе.

— Или?..

— Или ликвидация Ширвиндта. Аккуратно, без шума и следов.

Бергеру не надо и минуты, чтобы обдумать и взвесить. Про себя он давно уже все решил, и Бентивеньи сейчас не предложил ничего нового.