Алистер Маклин - Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет»

Убрав от лица платок, Джолли прошептал, с трудом шевеля разбитыми губами:

— Ты сошел с ума. Ты сам не знаешь, что говоришь.

— Об этом лучше судить присяжным. Я тебя вычислил еще шестьдесят часов назад.

— Что вы сказали? — властно произнес Суонсон. — Шестьдесят часов назад вам было известно, кто преступник?

— Я знал, что вызову ваш гнев, командир, — ответил я. Внезапно меня охватило чувство смертельной усталости и совершенного безразличия.

— Но если бы я сообщил вам имя убийцы, вы бы тотчас его арестовали. Вы же сами об этом говорили. Мне хотелось проследить, куда ведет ниточка, кто его сообщники и связные в Британии. Я мечтал о том, как мне удастся разоблачить целую шпионскую сеть. Но, боюсь, сообщников его и след простыл. Он кончается здесь. Прошу вас, дослушайте меня до конца.

Неужели никому не показалось странным, что, когда Джолли вышел из своего охваченного пламенем барака, он рухнул наземь и лежал все это время без движения? Джолли утверждает, что он, наглотавшись дыма, потерял сознание. Никакого дыма он не наглотался, потому что успел выбраться вовремя. И лишь потом упал, сделав вид, будто потерял сознание. Странно. Ведь на свежем воздухе люди приходят в себя, а не теряют сознание. Но с Джолли обстояло иначе. Он другой породы. Ему хотелось внушить окружающим, что он не имеет никакого отношения к пожару. Чтобы хорошенько вдолбить это в голову окружающим, он неоднократно заявлял, что он не является человеком действия. Уж если не он человек действия, то кто же еще?

— Вряд ли это можно назвать доказательством его вины, — вмешался Суонсон.

— Я вовсе не представляю вам доказательства, — устало произнес я. — Лишь привожу косвенные улики. Улика номер два. Вы, Несби, корили себя за то, что не сумели разбудить своих товарищей, Фландерса и Брайса. Вы могли трясти их хоть битый час и все равно не сумели бы растормошить. Джолли их усыпил с помощью эфира или хлороформа. Это произошло после того, как он убил майора Холлиуэлла и еще троих зимовщиков, но раньше, чем начал баловаться со спичками. Он понимал, что если спалит станцию, то помощи придется ждать очень долго. Наш же «друг» вовсе не собирался голодать. Если бы вы все умерли с голода, вам бы просто не повезло. Запастись продовольствием ему самому мешали Фландерс и Брайс. Разве вас не удивило, Несби, что ни ваши крики, ни встряхивание не произвели никакого эффекта? Объяснить это можно лишь одной причиной — этим людям был введен какой-то препарат. А доступ к медикаментам имел лишь один человек. Кроме того, судя по вашим словам, вы с Хьюсоном чувствовали себя словно пьяные. Чему тут удивляться? Помещение было невелико, поэтому пары хлороформа или эфира подействовали и на вас. В нормальных обстоятельствах, проснувшись, вы бы почувствовали этот запах, но зловоние, возникающее при сгорании соляра, отбивает все прочие запахи. Я понимаю, что и это не доказательство его вины.

Улика номер три. Сегодня утром я поинтересовался у капитана Фолсома, кто отдал распоряжение отнести мертвецов в помещение лаборатории. Выяснилось, что такой приказ отдал он сам. Но он вспомнил, что сделал это по совету Джолли. Тот привел какой-то мудреный довод насчет того, что, если убрать с глаз долой обугленные трупы, это повысит общий настрой зимовщиков.

Улика номер четыре. Наш «друг» заявил, будто то, каким образом возник пожар, не существенно. Это была неуклюжая попытка пустить меня по ложному следу. Как и я, преступник понимал, что факт этот имеет первостепенное значение. Полагаю, Джолли, прежде чем устроить пожар, ты намеренно вывел из строя все огнетушители, какие было возможно. По поводу этого пожара, командир. Помните, вы с некоторым подозрением отнеслись к Хьюсону, поскольку тот заявил, что бочки с горючим начали взрываться лишь в тот момент, когда он пошел к главному бараку? Он говорил истинную правду. На складе горючего находились по меньшей мере четыре бочки, которые не взорвались. Те самые, из которых Джолли вылил горючее, чтобы облить им бараки. Так ведь было дело, доктор Джолли?

— Бред, — произнес он хладнокровно. — Настоящий бред. Богом клянусь, я об этом ничего не знаю.

— Улика номер пять. По неизвестной мне причине Джолли хотел задержать «Дельфин», когда тот должен был возвращаться на базу. Для этого он решил убедить нас, будто Болтона и Браунелла, двух тяжелобольных участников экспедиции, невозможно транспортировать на субмарину. Но на его беду на борту корабля находились еще два врача, которые могли бы прийти к иному выводу. Поэтому он попытался устранить нас, и это ему почти удалось сделать.

Сперва он взялся за Бенсона. Вам не показалось странным, командир, что просьба присутствовать на похоронах Гранта и лейтенанта Миллса исходила сначала от Несби, а потом от Киннэрда? Поскольку состояние капитана Фолсома было тяжелым, обратиться к вам с подобной просьбой следовало бы доктору Джолли как самому старшему по должности. Но привлекать к себе внимание ему не хотелось. Намекнув к месту, он, несомненно, добился того, что вместо него это сделали другие. Джолли заметил, что ограждение мостика покрыто слоем льда. Он позаботился о том, чтобы Бенсон поднимался перед ним. Как вы помните, была кромешная тьма, но при свете прожектора Джолли разглядел смутные очертания головы Бенсона, когда тот достиг верхней части ограждения. Преступник резко дернул веревку, и корабельный врач потерял равновесие. Нам показалось, будто он упал на Джолли. Но это было не так. Громкий треск, который донесся до меня спустя долю секунды после того, как тело Бенсона стукнулось о лед, был вовсе не от удара головой. Это преступник пнул Бенсона по черепу. Пальцы на ногах не отбил, Джолли?

— Ты сошел с ума, — произнес он бесстрастно. — Надо же такую чушь сморозить. Даже если это не чушь, ты не сумеешь ничего доказать.

— Посмотрим! Джолли уверял, будто Бенсон на него упал. Он и сам бросился на лед и стукнулся малость головой, чтобы придать своей байке некое подобие правды. Наш «друг» ничего не упускает из виду. Я обнаружил у него на голове небольшую шишку. От такого ушиба сознания не теряют. Он пытался ввести нас в заблуждение. Слишком уж быстро он оклемался, когда попал в лазарет. И вот тут наш «приятель» совершил свою первую ошибку. Вот когда я его заподозрил. Именно тогда мне следовало понять, что я должен быть начеку, так как стал для него опасен. Вы сами там были, командир.

— Что толку? — с горечью ответил Суонсон. — Был, да ничего не заметил.

— Когда Джолли пришел в себя, он в лазарете увидел Бенсона. Вернее, одеяло и повязку на затылке. Джолли мог бы принять пациента за кого угодно: ведь когда произошел инцидент, было темно, хоть глаз коли. Но что же наш «друг» сказал? Я точно помню его слова: «Ну конечно. Так оно и было. Ведь это он упал на меня?» Он даже не спросил, кто это . А ведь вопрос напрашивался сам собой. Но к чему было Джолли спрашивать. Он и без того знал, кто это.