Алистер Маклин - Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет»

— Мы их поймали, командир. Сигнал очень слабый и неустойчивый, однако...

— Да плевать, что слабый! — забыв о субординации, воскликнул Рейберн. Как лейтенант ни старался унять возбуждение, в эту минуту он как никогда походил на школьника, «мотающего» уроки. — Пеленг! Вы ее запеленговали? Вот что важно!

Второй оператор вместе с креслом повернулся к говорившему. Я узнал в нем моего недавнего стража, Забринского. Радист с укором посмотрел на молодого офицера:

— Как же иначе, лейтенант! Первым делом и запеленговали. Сорок пять градусов, тютелька в тютельку. Иначе говоря, норд-ост.

— Спасибо, Забринский, — сухо проговорил Суонсон. — Сорок пять градусов и есть норд-ост. Как будто мы со штурманом не знаем. Координаты?

Пожав плечами, Забринский повернулся к напарнику — краснощекому, с бычьей шеей и сияющей лысиной:

— Что он сообщает, Кудрявый?

— Ничего. Абсолютно ничего, — произнес Кудрявый и посмотрел на Суонсона. — Раз двадцать я запрашивал его координаты. И все без толку. Выдает ответный позывной, и только. Вряд ли он нас слышит. Он, пожалуй, даже не знает, что мы его вызываем. Пишет непрерывно ответный, и все дела. Вероятно, забыл переключить рацию на прием.

— Это невозможно, — заявил Суонсон.

— С этим малым все возможно, — возразил Забринский. — Мы с Кудрявым сначала подумали, что сигнал слаб, потом решили, что оператор болен. Но мы ошиблись. Оказывается, радист-то он аховый, любитель, не иначе.

— Это можно определить? — поинтересовался Суонсон.

— Запросто... — Тут Забринский умолк и крепко вцепился в руку напарника.

— Слышу, — кивнул Кудрявый. И по-деловому добавил: — Радист сообщает: «Координаты неизвестны».

Никто ничего не ответил. То, что радист не знает свои координаты, не имеет никакого значения. Мы вступили в непосредственный контакт с ним, вот что главное. Рейберн кинулся в переднюю часть центрального поста. Я услышал, как он разговаривает по телефону с вахтенным на верхнем мостике.

— Вы говорили по поводу аэростатов. Тех, что на станции «Зет», — обратился ко мне Суонсон. — Какие они, незакрепленные или привязные?

— И те и другие.

— Как работают привязные?

— Прикреплены к лебедке нейлоновым тросом, размеченным на сотни и тысячи футов.

— Попросим их поднять привязной шар на высоту пяти тысяч футов, — решил Суонсон. — И вдобавок пустить сигнальные ракеты. Если они находятся в радиусе тридцати или сорока миль, мы увидим ракеты. Определив их высоту и сделав поправку на снос ветром, мы довольно точно определим расстояние... В чем дело, Браун? — спросил командир оператора, которого Забринский называл Кудрявым.

— Снова передают, — произнес Кудрявый. — Сигнал прерывистый, затухающий. «Ради Бога, торопитесь». Так и написали. Два раза повторили: «Ради Бога, торопитесь».

— Передайте вот это. — И Суонсон продиктовал радиограмму относительно аэростатов. — Только помедленнее.

Кивнув, Кудрявый начал передачу. В рубку вбежал Рейберн.

— Луна еще не зашла, — проговорил он торопливо, обращаясь к Суонсону. — Примерно на один-два градуса над горизонтом. Я захвачу на мостик секстант и возьму ее высоту. Велите им сделать то же самое. Таким образом мы получим разность широт. Зная, что станция находится по пеленгу сорок пять градусов, сумеем определить ее координаты с точностью до мили.

— Стоит попробовать, — отозвался командир субмарины и продиктовал Брауну еще одно сообщение.

Следом за первым Браун передал и второе. Ответа мы ждали целых десять минут. Я посмотрел на присутствующих и понял, что мысленно они не здесь, а за много миль отсюда. И они и я представляли себе, что находимся там, где дрейфующая станция.

Браун снова начал было писать, но вскоре перестал. Голос его звучал по-прежнему деловито, однако в нем слышались усталые нотки:

— «Аэростаты сгорели. Луна не наблюдается».

— «Луна не наблюдается», — повторил Рейберн, не скрывая разочарования. — Вот чертовщина! Должно быть, большая облачность. А может, пурга метет.

— Ни в коем случае, — возразил я. — На полюсе не бывает таких резких колебаний погодных условий. Метео-обстановка остается неизменной на площади в пятьдесят тысяч квадратных миль. Луна зашла. Для них, я имею в виду. Последнее счислимое место они определили на глазок. Причем весьма неточно. Должно быть, станция находится самое малое на сто миль дальше к норд-осту, чем мы рассчитывали.

— Выясните, нет ли у них сигнальных ракет, — обра-тился к Брауну Суонсон.

— Можно попробовать, — заметил я. — Только это будет напрасной тратой времени. Если зимовщики находятся так далеко, как я предполагаю, мы их не увидим.

— Но ведь попытка не пытка, — возразил Суонсон.

— Начинаю терять контакт, сэр, — доложил Браун. — Написали что-то насчет продовольствия, но конец не расслышал.

— Пусть запустят сигнальные ракеты, если они у них есть, — скомандовал Суонсон. — Живее, пока не потеряли связь.

Четыре раза повторял депешу Браун, прежде чем получил ответ.

— Радист сообщает: «Две минуты», — произнес Браун. — Или этот малый рехнулся, или же аккумулятор сдох. «Две минуты» — это все, что он написал.

Ни слова не говоря, Суонсон кивнул и вышел из радио-рубки. Я последовал за ним. Надев канадки и захватив бинокли, мы поднялись на верхний мостик. После тепла и уюта центрального поста стужа показалась невыносимой, а ледяные иголки острее, чем прежде. Сняв колпак с репитера гирокомпаса, командир корабля установил пеленгатор на 45° и сообщил вахтенным, куда нужно смотреть и что они должны увидеть.

Прошла одна, две, пять минут. Я вглядывался в наполненную льдом темноту так напряженно, что заболели глаза; незащищенные участки лица совсем ничего не ощущали. Я знал, что когда отниму от глаз окуляры, то сдеру с лица и лоскутья кожи.

Зазвонил телефон. Суонсон опустил бинокль, и вокруг его глаз образовались два кровоточащих кольца. Но он, казалось, ничего не ощущал: боль придет позднее. Выслушав краткое сообщение, он повесил трубку.

— Звонили из радиорубки, — сообщил он. — Спускаемся вниз. Все до единого. Ракеты выпущены три минуты назад.

Мы спустились в центральный пост. Заметив в стекле прибора свое отражение, командир покачал головой.

— Должно быть, у них есть какое-то укрытие, — спокойно проговорил он. — Не иначе. Какое-то строение уцелело. Иначе они давно бы отдали концы. — Войдя в радио-рубку, офицер поинтересовался: — Контакт поддерживаете?

— Ага, — отозвался Забринский. — То исчезает, то появляется. Странное дело. Обычно, когда батарея садится, сигнал слабеет, пока не пропадает совсем. Но этот парень все время выходит с нами на связь. Что за чертовщина?

— Может, у него и батарей-то не осталось, — предположил я. — Может, крутят генератор вручную, а силенок-то нет.