Евгений Коршунов - Операция «Хамелеон» [трилогия]

— Встать! Сесть! — не обращая на него внимания, орал инструктор. — Встать! Сесть!

Еще два солдата опустились без сил на землю.

— Встать! Сесть! Встать! Сесть! — продолжало греметь над поляной.

— Африканцам не хватает животных белков, они мало едят мяса, — заметил Жак.

Петр кивнул: это было ему известно.

— Хватит! — неожиданно прекратил свои команды Мак. — Этих… — он брезгливо указал на лежащих на земле, — убрать. Пусть отправляются в пехоту. Остальные — повторять за мной. Громко! Изо всех сил! «Нет страданий — нет победы!» Ну! Начали! Нет страданий…

— Нет победы! — ответил ему неуверенный хор.

— Громче, собаки! Громче! Он разрядил кольт в воздух.

— Нет страданий… Опять выстрел.

Петр невольно прикрыл уши ладонями. Жак расхохотался: — Да уж, это не пансион благородных девиц! Наконец Маку стало ясно, что новички окончательно выбились из сил.

— Сидеть! — рявкнул он и сунул кольт в кобуру. Солдаты буквально попадали на траву.

— Теперь вы поняли, что я беспощаден, — медленно заговорил Мак. — Мне наплевать, любите вы меня или нет.

Он обвел слушателей налившимися кровью глазами:

— Вы должны превратиться в зверей и понять, что даже зубы — ваше оружие. Вы должны быть одержимы ненавистью к врагу как самые злобные собаки, спущенные с цепи. Только тот, кто способен впадать в бешенство по моему приказу, может находиться в Кодо‑2. Я не держу тех, кто не может быть бешеным. Пусть идут в другие команды. И не забывайте, что вы — убийцы. Ваша служба здесь состоит только в этом.

Я научу вас бесшумно убивать и выживать в джунглях без пищи и воды. Вы будете прыгать с парашютом и лазать по отвесным стенам, нырять и отсиживаться под водой. Но горе тому, у кого при этом намокнет оружие!

Я сделаю из вас людей ровно через две недели. Но запомните: здесь нет вопроса «для чего?». Не твое дело спрашивать, для чего. Твое дело нападать или обороняться, убивать или умирать.

И еще. Если вы думаете, что теоретические занятия, которые вам предстоят, пустяк, шутка, мне вас заранее жалко. А теперь… эй, кто там? Тащите‑ка сюда доску, и мы поиграем с вами в школу!

— Сейчас будут теоретические занятия по ориентировке, — шепнул Жак. — Пойдем к Брауну, он тут метрах в трехстах с другими…

Он встал и издалека помахал Маку, позади которого солдаты уже устанавливали обычную школьную доску.

— Давно он здесь? — спросил Петр, когда они вновь нырнули в чащу кустов и двинулись куда‑то без малейшего намека на тропинку.

— С полгода, как и я. Парень зарабатывает большие деньги.

— Теоретик?

— Профессионал. Вьетнам, Камбоджа, Южная Америка. Воевал везде, где есть джунгли…

По каким‑то одному ему известным приметам Жак вывел Петра сквозь зеленую чащу на другую поляну, где занималась группа сержанта Брауна. Уже подходя, они услышали взрывы восторженного хохота. Прятаться на этот раз Жак не стал, и они сразу же вышли на молодую вырубку, в центре которой стоял толстобрюхий и краснолицый инструктор, окруженный не сводящими с него восторженных глаз солдатами.

В вытянутой короткой руке он крепко держал бьющуюся белую курицу.

— О'кэй, джентльмены, — сказал он и свернул курице шею. — Самое главное — твердая хватка. Видите? Вот так!

И он показал левой рукой на правую, которой продолжал изо всех сил сдавливать уже мертвую птицу.

— О'кэй! А теперь важен крепкий, хороший укус! Вот так! И он мгновенно отгрыз курице голову, отгрыз и бросил ее на траву.

— А теперь, джентльмены, важно, чтобы вы держали открытое горло курицы кверху, ведь вы же намерены пить кровь. Кровь, джентльмены, очень нужна вам. В ней содержится соль и другие вещества, нужные вам для того, чтобы вам выжить при нашей работе. О'кэй!

И, закинув голову, он поднес шею курицы к своим пухлым губам.

Затем протянул курицу ближайшему солдату:

— А теперь, джентльмены, дайте немножко крови вашим боевым товарищам. О'кэй? Пусть курица будет у нас круглой чашей, как заздравный бокал! Ха‑ха‑ха! Только не пролейте, ведь ценна каждая капля этого полезного напитка, о'кэй?

Солдаты пустили курицу по кругу. Наконец птица вернулась к сержанту.

— Хорошо, джентльмены! Но ведь у курицы, как у всякой божьей твари, есть кое‑что и внутри! — С этими словами сержант вытащил нож. — Посмотрим, что внутри, джентльмены, посмотрим! Итак, ножом в подбрюшную часть, вот здесь. Вытаскиваем кишки, но будем осторожны с желчным пузырем, о'кэй? Сердце, джентльмены, мы съедаем сырым, о'кэй? Печень, тоже, о'кэй?

И Браун, отправив сердце и печень себе в рот, принялся медленно и старательно их пережевывать.

Вся эта отвратительная сцена разыгрывалась на глазах у Петра. Он почувствовал, что к горлу подступает тошнота:

— Пойдем отсюда.

— Ладно, не будем мешать, — согласился Жак. Они снова вошли в кусты.

— А вообще‑то, в первый раз его послушать любопытно, — кивнул он в сторону поляны, с которой опять доносился восторженный хохот. — Послушать его, кузнечики — деликатес, а муравьи заменяют специи. Любая рыба, у которой пасть открывается книзу, съедобна, и в принципе можно есть всех животных, покрытых шерстью. Зато почти все красные плоды, растущие в джунглях, ядовиты, как и внешне аппетитные плоды, растущие на песке: эти вызывают понос, от которого умираешь, даже если рядом есть врач…

— А теперь куда? — раздраженно перебил его Петр. Жак посмотрел на часы:

— Теперь? Теперь, пожалуй, к Жан‑Люку. У него сейчас должна выходить из буша выпускная группа.

Через полчаса ходьбы по кустарнику Жак вывел его прямо к тому месту, где они оставили «джип», когда прибыли в расположение Кодо‑2. И на этот раз часовые появились перед ними невесть откуда, будто по мановению волшебной палочки кусты превратились в человеческие фигуры, облаченные в маскировочные костюмы.

Жак приказал подать машину, и через несколько минут из‑за кустов выполз все тот же «джип», с тем же шофером и теми же телохранителями на заднем сиденье.

— Придется проехать километра три, — объяснил Жак, усаживаясь за руль, шофер с переднего сиденья привычно перебрался на заднее. — Жан‑Люк любит менять места выхода групп из буша. На этот раз финишная черта у брода через реку Кросс.

И плавно тронул «джип» с места. Чем дальше, тем лес становился светлее, под колесами зазеленела трава, дышать стало легче. Наконец они выехали к полосе ярко‑зеленых кустарников, извилистой лентой рассекающей лес.

— О‑о‑ох! — вдруг откуда‑то из‑за кустов раздался громоподобный не то вздох, не то стон и затем громкий плеск воды, словно в нее погрузилось что‑то очень тяжелое.

Солдаты на заднем сиденье тихо засмеялись.

— Хиппо, — сказал один из них. — Папа‑Хиппо сердится…