Ирина Дегтярева - Капкан для MI6

Ермилов и Сорокин переглянулись. Они не ожидали такого скорого легкого признания.

— Малышев вас в чем-то подозревал? — Олег встал, отошел к окну, ему стало душно, когда он представил, что чувствовал в последние минуты несчастный Малышев.

— Вряд ли.

— Тогда почему вы не расправились с ним сразу же?

— Нужно было время, чтобы меня назначили на его должность, повысили там же, в командировке, а не просто сделали и. о. на некоторое время до приезда нового торгпреда из Москвы, необходимо было влиятельное вмешательство. Граевский считал, что замторгпреда — это мой потолок. И не собирался, да и не мог помочь. Поэтому пришлось заручиться поддержкой других людей.

— Которых вы принимали на виллах и катали на яхте?

— Требовалось время, — проигнорировал вопрос Дедов. — Вот я и выждал. Подготовился.

У Сорокина не было сомнений, что сидящий перед ним мужчина с чуть высокомерным, но осунувшимся лицом, предатель. Это очевидно, с учетом предыдущего допроса, проведенного Ермиловым. Да еще справка от полковника Руденко, присланная в Генпрокуратуру диппочтой, с его компетентными умозаключениями. И выводы самого Олега Константиновича, его «случайная» встреча с Ричардом Линли, о котором начальник английского отдела ФСБ, разумеется, был наслышан.

Однако Сергей знал, что именно теперь есть шанс выудить из Дедова что-нибудь такое, о чем в «Лефортово» Юрий Леонидович, подумав, говорить не решится. А сейчас на кону стоит его безопасность и можно ее подороже ему продать.

— Я не знаю, — надеясь, что Ермилов ему подыграет, Сорокин задумчиво погладил свою бороду, приподнял черные брови, наморщив лоб. — Вам стоит еще рассказать что-нибудь существенное, пока что… — Он покачал головой. — Убийство не в нашей компетенции, это дело прокуратуры… Вы понимаете?

Дедов погрузился в глубокие раздумья. И ни Ермилов, ни уж тем более Сорокин не нарушали эту паузу, позволяя Юрию осознать, что мечта об одиночной камере в «Лефортово» испаряется и утекает в щель оконной рамы, к недосягаемому, пусть и низкому, зимнему московскому небу.

— Скоро снег пойдет, — сказал вдруг Олег, вполголоса обращаясь к Сорокину. — А мне еще надо в магазин успеть забежать. Дома шаром покати.

Он вел себя так, словно Дедова уже увели конвойные. И по тому, как Юрий Леонидович вздохнул, Сорокин понял, что Дедов почувствовал себя сидящим все в той же камере, среди толпы не слишком доброжелательных соседей.

Сорокину все больше нравился этот следователь. Есть в Ермилове внутренняя сила и, несмотря на легкий профессиональный налет цинизма, четкое понимание, где черное, а где белое. Психологический подход к подследственному…

— Еще кое о чем я бы хотел заявить.

Ермилов взглянул на часы, все еще демонстрируя безразличие. Сорокин в этот момент за ним наблюдал с внутренней улыбкой, с большим интересом, чем за страданиями Дедова. Но до тех пор пока Юрий Леонидович не заговорил:

— Странный случай произошел во время одного из наших разговоров с Джеком… В посольство приехал в 1999 году в командировку кадровик из Внешторга. А у нас такая договоренность была с Джеком — я сообщал ему о всех сменах состава сотрудников посольства — кто в отпуске, кто кого заменил. Старался собрать как можно больше информации биографического характера, бытовых мелочей. Все это Джек ценил, — Дедов осекся, посмотрел на следователя и фээсбэшника и, обнаружив два внимательных, но безэмоциональных взгляда, продолжил: — Этот Виктор Сергеевич мне не понравился. Что-то в нем было такое… Он вел себя довольно высокомерно, дескать, начальник управления кадров — вершитель судеб, многие перед ним, конечно, заискивали. Я был уже торгпредом, и волей-неволей приходилось с ним общаться. Он производил на меня отталкивающее впечатление. Глаза просто сверлили собеседника. Крайне неприятный тип. Он работал на Кипре, когда я был в отпуске, в 1995 году… А тут мне с ним пришлось работать вместе. Так вот, встретились мы с Джеком как обычно, и я начал рассказывать ему о перестановках в посольстве, о том, что приехал довольно интересный человек, имеющий доступ к информации, кто и на какой должности работает во всех торгпредствах РФ по миру. Хотел было дать его психологический портрет, который успел для себя создать. Только я начал говорить, а Джек меня вдруг прервал. Совершенно не в его манере, он всегда очень внимательно слушал. Перевел разговор на другую тему, а когда я вернулся к разговору о Викторе Сергеевиче, Джек сказал дословно: «Этот человек нам неинтересен». Дословно, — повторил Дедов и попеременно взглянул на Сорокина, а затем и на Ермилова.

— Ваш вывод? — Сорокин глядел прямо на Юрия Леонидовича.

Ермилов смотрел на них чуть сбоку, и ему бы сейчас не хотелось оказаться на линии этого взгляда.

— У меня создалось четкое ощущение, что Виктор — их человек и очень важен для Джека. Он так напрягся при упоминании его имени. Больше мы ни разу с ним не говорили о Викторе Сергеевиче.

— А вы сами не проявили инициативу? Не попытались вызвать Виктора на разговор?

Сорокин и Дедов посмотрели на следователя с недоумением.

— Нет, конечно. — Юрий Леонидович снова заговорил снисходительным тоном, почувствовав, что зацепил теперь Сорокина по-настоящему: — Как вы себе это представляете? Если я ошибся в своих предположениях, он мог вывести меня на чистую воду, а если нет, он сообщил бы нашим общим хозяевам. В любом случае я бы оказался в проигрыше. Причем в первом случае очутился бы здесь, — он усмехнулся, оглядев допросную комнату. — А во втором не исключаю, что мой труп уже доедали бы средиземноморские рыбешки. Их у побережья Кипра не так и много, так что этот процесс мог и затянуться…

Когда конвойные вывели Дедова, то Сорокин легонько пристукнул ладонью по столу, как бы подытоживая для себя услышанное.

— Олег, у меня к тебе просьба. — Сергей вдруг осмотрелся, словно вспомнил, где находится. — Пойдем-ка на воздух. Тут не продохнуть.

Они вышли из «Матросской тишины». На заснеженной улице пахло свежими огурцами — так Ермилов часто воспринимал запах снега. Захотелось есть.

Пар изо рта срывался причудливыми облачками, на какое-то время не тая в воздухе, тянулся легким шлейфом за прохожими. Снег скрипел дерзко и бодряще…

— Ну и морозец. — Сорокин взял горсть снега с макушки сугроба, помял его и принялся торопливо натягивать кожаные перчатки. — Снегу нападало… Ты оформляй Дедова на перевод в СИЗО «Лефортово». Наш клиент. И обязательно надо все эти показания записать в присутствии адвоката. Васильеву пусть клиент даст отвод. Подыщи ему другого.

— Так точно, товарищ полковник.

— Ну чего, обиделся, что дело из клювика вытащили? Не тужи. Будешь разрабатывать свою экономическую линию. Знаешь, я, как цыганка, могу предсказать тебе громкое дело и звездочки на погоны и кучу проблем прицепом.