Гюнтер Шпрангер - На прекрасном голубом Дунае

— Вы просто ведьма! — крикнул художник.

— Вы переоцениваете меня, уважаемый мастер, — скромно, но не без гордости сказала Ковалова. — Я всего лишь обладаю некоторыми сведениями. Мне ничего не надо, кроме копии известного документа.

— Анонимные письма. Вы сами их рассылали, — прохрипел Фазольд. — Блокнот Фридемана у вас!

Ковалова встала.

— Возьмите себя в руки, — строго произнесла она. — Конец вашего друга Плиссира вас не пугает, а когда вам рассказывают о малоизвестных фактах, вы начинаете нервничать. Давайте-ка сюда копию. И кончим по-хорошему.

Фазольд, пошатываясь, поднялся. Она точно знала, что он думает.

— Бесцельно гробить меня, — сказала она. — Вы завязли сами.

Художник повернулся и шагнул в темную комнату. Ковалова ожидала его возвращения с некоторой тревогой. Конечно, он имел еще возможность убежать, но для этого он был слишком труслив. Его угроза покончить с собой была блефом: своей жизнью он дорожил.

Три минуты спустя он вернулся с конвертом в руке. Она открыла его и заглянула внутрь. В конверте лежала фотокопия документа на пяти листах и пленка.

— Других копий у вас нет?

— Зачем они мне? — с горечью сказал он.

Она сунула конверт в сумочку и собралась уходить, но он загородил ей путь.

— Блокнот! Отдайте блокнот!

— На вашем месте я больше бы заботилась об афише, — сказала она, легко отстранила его и исчезла.

Когда Ковалова возле своего дома выходила из машины, на противоположной стороне улицы остановился полицейский «джип». Она первой заметила обер-комиссара и остановилась.

— Разумеется, вы ко мне? — спросила она полуутвердительно.

— Разумеется.

Еще полчаса назад он не предполагал, что ему еще раз придется посетить Ковалову. Решив идти к ней, он надеялся добиться сдвига в деле Фридемана, прежде чем Видингер сможет затормозить или даже сорвать следствие.

Положение казалось безнадежным. Нидл возвратился и ничего существенного не узнал. Торговец продовольственными товарами смог лишь назвать ему покупку Деттмара. В это время Маффи принял по телефону сообщение доктора Дамбека, который сожалел, что расследование затягивается. Хотя они и не обнаружили на оружии отпечатков пальцев, но зато натолкнулись на нечто другое. Речь идет о микроскопических пятнах в рисках на рукоятке ножа, химический состав которых, по-видимому, поможет кое-что прояснить.

— К сожалению, вы побывали в тех местах несколько рановато, — заметил Шельбаум докладывавшему ему Маффи. — Четвертью часа позднее вы наверное, столкнулись бы с убийцей.

Маффи удивленно вскинул брови.

— Не посетили ли вы фрейлейн Дзуру незадолго до появления Деттмара?

Лицо Маффи приняло надменное выражение.

— Да, я был там, — скачал он. — Но я полагаю, мои личные дела касаются только меня, господин обер-комиссар.

Впервые Маффи позволил себе подобный тон. Это отчасти объяснял подписанный формуляр, лежавший в его кармане и предназначавшийся Видингеру.

Шельбаум догадался о причинах такого неуважения. Он подумал о том, что Маффи наверняка покинул девушку.

— Вы правы, господин Маффи, — сказал он. — Ваши личные дела меня не касаются, но лишь в том случае, если они не касаются уголовного расследования.

Ирония обер-комиссара привела к неожиданному результату. Маффи зло рассмеялся.

— Она вам уже рассказала об этой идиотской истории?

— О какой истории? — Обер-комиссар с удивлением посмотрел на него.

— Будто я ночью, когда погибли Фридеманы, разговаривал в саду с одним человеком.

— Этого не было?

— Тогда бы я сказал вам.

— Откуда взялась ее идея?

— Ей кто-то нашептал, — в крайнем раздражении сказал Маффи.

— Может быть, она хотела вам помочь? — спросил Шельбаум.

— Помочь? В чем? Ни в какой помощи я не нуждаюсь. Нет, с ней покончено…

Маффи замолчал. Он чувствовал себя неловко, затронув свои отношения с Эвелин.

Она действительно ему не помощница, думал Шельбаум. Конечно, бессмысленно подозревать Маффи. Но если кто-то внушил ей эту мысль, то тому должны быть определенные причины. Сейчас Видингер на совещании у гофрата. Возможно, это последний шанс действовать самостоятельно.

Он позвонил в магазин мужской одежды и попросил к телефону Эвелин. Та не могла вымолвить ни слова, но затем рассказала о своем посещении Коваловой. Шельбаум немедленно собрался в путь.

…Ковалова молча поднялась на второй этаж, где размещались жилые комнаты. Не снимая пальто и шляпы, она спросила:.

— Чему я обязана такой честью?

— Полагаю, вы знаете некую Эвелин Дзуру, — начал обер комиссар. — Она живет вблизи Дунайского парка.

— Вы можете спокойно сказать: рядом с виллой Фридемана, — произнесла Ковалова. — Да, знаю.

— Фрейлейн Дзура была здесь в воскресенье?

— Да, была.

— Накануне вы разговаривали с ней на кладбище и пригласили ее посетить вас.

— Разве это запрещено?

— Вы хотели поговорить с ней о господние Маффи?

— О господине Маффи? Почему вы так решили?

Шельбаум подался вперед. Какой ход предпримет она на сей раз?

— В воскресенье вы рассказали фрейлейн Дзуре, будто той ночью, когда были убиты Фридеманы, господин Маффи встречался в саду с одним человеком. Вы даже намекнули, что господин Маффи замешан в деле Фридеманов.

— Я еще не сошла с ума, — весело произнесла. Ковалова, — У меня нет никаких оснований так утверждать.

— Зачем вы приглашали девушку?

— Малышка фантазирует, — холодно произнесла Ковалова. — У нее хорошая внешность, а для таких девиц в моем заведении дело найдется.

Шельбаум невольно посмотрел на ширму. Он не верил ни единому ее слову.

— Не думайте, — медленно сказал он, — что сможете продолжать игру до бесконечности. У кого-то однажды лопнет терпение.

Ковалова сняла шляпу и положила ее рядом с собой.

— Если вы хотите меня упрятать, то почему вам не сделать этого сейчас?..

— Я говорю не о себе, — возразил Шельбаум. — Речь идет о секретной службе, на которую вы работаете.

Ковалова продолжала, сидеть спокойно, но взгляд ее заметался.

— Вы вмешиваетесь в дело, которое вас совершенно не касается, — сказала она. — Вы полагаете, что можете заработать на нем политический капитал?

— Ничего, кроме хлопот, — ответил Шельбаум. — Но вы получите куда больше.

— Гадание в расчет не принимается, — сказала Ковалова.

— Я не гадаю, а лишь размышляю…

— К чему же сводятся ваши размышления?

— К тому, что вы работаете на двух хозяев. Дело становится еще более доходным, если его оплачивает и ЦРУ.

Рука Коваловой чуть-чуть сдвинулась вправо, к сумочке. Шельбаум не придал значения этому жесту.

— Вы преподносите мне все новые и новые сюрпризы, — сказала она. — Смею я узнать от вас, какую выгоду приносит наш разговор?