Виктор Таки - Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres]
- Название:Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент НЛО
- Год:2021
- Город:Москва
- ISBN:9785444814796
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Таки - Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres] краткое содержание
Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Виктор Таки
Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812–1834
Памяти моего отца, Валентина Федоровича Таки (1942–2005)
Введение
14 апреля 1828 года Николай I объявил войну Османской империи, после чего русская армия перешла границу на реке Прут и заняла подвластные Порте княжества – Молдавию и Валахию [1] См.: Манифест об объявлении войны Османской империи. 14 апреля 1828 // Полное собрание законов Российской империи. Т. 3. Сер. 2. № 1947. С. 383–384. Далее – ПСЗ. Здесь и далее все даты даются по старому стилю.
. Эта было пятое вступление российских войск в княжества с момента неудачного Прутского похода Петра I в 1711 году. Все главные сражения между россиянами и Османами в XVIII столетии происходили на территории Молдавии и Валахии. В мирное время княжества играли ключевую роль в позиционировании России как защитницы православных единоверцев в Османской империи. Вплоть до середины XIX столетия российские дипломаты и военные взаимодействовали с молдавскими и валашскими элитами гораздо теснее, чем с предводителями более далеких южных славян. В результате Россия сыграла более значимую роль в политическом развитии княжеств, чем в истории Греции, Сербии или Болгарии того же периода.
Частые контакты способствовали осознанию россиянами культурных отличий молдаван и валахов от окружавшего их славянского населения [2] Более подробно эта тема разбирается в: Taki V. Moldavia and Wallachia in the Eyes of the Russian Observers // East-Central Europe / l’Europe du Centre-Est. Eine Wissenschaftliche Zeitschrift. 2005. Vol. 32. Nos. 1–2. P. 199–224; Idem . Tsar and Sultan: Russian Encounters with the Ottoman Empire. London: I. B. Tauris, 2016. Р. 191–200.
. Интересный пример открытия этой инаковости представляют собой мемуары Феликса Фонтона, служившего в дипломатической канцелярии русской армии во время войны 1828–1829 годов. Внешний вид местных жителей напоминал Фонтону казаков или южных славян, а их язык представлялся ломаной латынью с примесью славянских слов, особенно часто встречавшихся в речи простолюдинов. Тем не менее Фонтон отверг теорию славянского происхождения румын, высказывавшуюся некоторыми российскими авторами. По мнению Фонтона, славяне слишком крепко держались своей народности и не могли быть ассимилированы римлянами за полтора столетия их господства в Дакии. «Народ этот имеет особенный отпечаток», – писал Фонтон, не скрывая досады, что «эти восемь миллионов чуждого славянам племени поселились здесь на прелестных склонах Карпатских гор, составляя как будто клин между славянскими племенами и препятствуя их объединению» [3] Фонтон Ф. Воспоминания. Лейпциг: Вангер, 1862. Т. 1. С. 37.
. Молодой дипломат был уверен, что Восточный вопрос давно был бы разрешен, «если бы Петр Великий во время своего похода вместо изменника Бранковано и равнодушного и к унижениям привыкшего народа нашел бы здесь плотных и честных болгар или доблестных сербов» [4] Константин Брынковяну (п. 1688–1716) был господарем Валахии, не пришедшим на помощь Петру I вопреки тайной договоренности. Решение Брынковяну остаться верным Османам объяснялось его враждой с молдавским господарем Дмитрием Кантемиром, вставшим на сторону Петра, медлительностью продвижения российских войск, а также быстрой мобилизацией османских сил.
:
Тогда точка тяжести нашей Русской политики перенеслась бы на юг. Тогда, может быть, не эксцентричный, гранитный и холодный Санкт-Петербург, но великолепный Киев сделался бы вторым столичным городом нашего государства. Тогда мы тоже не упустили бы, в последовавших территориальных переменах, присоединить к России правый берег реки Сан, населенный настоящим русским племенем [5] Там же. С. 38.
.
Однако молодой российский дипломат понимал бесплодность истории в сослагательном наклонении: «Руманы здесь! Их не стереть с лица земли!» Он даже находил в их положении на нижнем Дунае нечто позитивное, некий перст Провидения. «Россия, – писал Фонтон, – имея здесь политические и стратегические пределы, которые, не ослабляясь, переступить не может, находится в выгоднейшем положении, ибо может заступиться за порабощенных турками единоверных и единородных народов, не давая поводу к подозрению в ее намерениях. Желательно, чтобы Европа поняла это и нам не препятствовала» [6] Фонтон Ф. Воспоминания. Лейпциг: Вангер, 1862. Т. 1. С. 38.
.
Рассуждения Фонтона отражали реальную политическую и стратегическую дилемму России в отношении Дунайских княжеств и Балканского региона в целом. Ранние войны с османами велись ради безопасности южных пределов Российской империи от набегов крымских татар, которые были вассалами султана. Постепенное продвижение русских войск и оборонительных линий на юг привело к двум турецким войнам Екатерины Великой в 1768–1774 и 1787–1791 годах, в результате которых Россия установила контроль над Крымом и всем северным побережьем Черного моря [7] Об этом см.: Davies B. Warfare State and Society on the Black Sea Steppe, 1500–1700. London: Routledge, 2007; Idem . Empire and Military Revolution in Eastern Europe: Russia’s Turkish Wars in the Eighteenth Century. London: Bloomsbury, 2011; Idem . The Russo-Turkish War, 1768–1774: Catherine the Great and the Ottoman Empire. London: Bloomsbury, 2016.
. С закрытием «степного фронтира Европы» Российская империя достигла своего «естественного» предела на юго-западе [8] McNeill W. Europe’s Steppe Frontier, 1500–1800: A Study of the Eastward Movement in Europe. Chicago, IL: University of Chicago Press, 2011 [1964].
. Дальнейшее продвижение на Балканы неизбежно делало тыл российской армии уязвимым со стороны Австрии и превращало российскую экспансию в предмет постоянной озабоченности со стороны других великих держав. Осознавая это, Павел I и Александр I отказались от агрессивной политики по отношению к Османской империи и взамен стали стремиться к преобладающему влиянию над ослабевшей державой султанов [9] Об этой перемене в восточной политике России см.: Станиславская А. М. Русско-английские отношения и проблемы Средиземноморья, 1798–1807. М.: Академия наук СССР, 1962. С. 335–349; Достян И. С. Россия и балканский вопрос. М.: Наука, 1972. С. 43–45.
. Российский протекторат над Молдавией и Валахией являлся ключевым элементом этой политики «слабого соседа», привлекая к России другие православные народы Юго-Восточной Европы. Тем не менее Александру пришлось снова воевать с Османами в 1806 году, когда Порта низложила господарей Молдавии и Валахии без согласования с Россией.
Решение Николая I объявить войну Османской империи в 1828 году также обусловливалось необходимостью утвердить российский протекторат над Дунайскими княжествами. Однако на этот раз Россия не ограничилась подтверждением своих прерогатив в отношении Молдавии и Валахии в мирном договоре. Временная российская администрация в княжествах осуществила ряд всеобъемлющих реформ, которые определили их развитие на протяжении последующей четверти века. Под надзором российских властей представители местных элит разработали и приняли Органические регламенты, которые обозначили полномочия господарей и боярских собраний, определили отношения между крестьянами, помещиками и государством, реорганизовали администрацию и способствовали общему благосостоянию княжеств. Реформы также превратили российских консулов в Яссах и Бухаресте в фактических арбитров в отношениях между господарями и боярской оппозицией.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: